Восход жёлтого полумесяца

— Всё же, как вы так быстро определили, что это — подделка? Откуда вам знать? Может быть, подделка — этот тот полумесяц, что мы нашли в Хейиси?

— Хе! — усмехается Шоиноце. — Скажете тоже! Тот, что был у Гомбы — настоящий.

— Откуда вам знать? — повторяется инспектор. — Вы его видели?

— В том-то и дело, что — нет, — вздыхает коллекционер с глубоким сожалением, как о безвозвратно утерянной возможности. — Очень жаль, что Гомба в своё время не позволил мне осмотреть эту бесценную вещь! — мечтательно говорит Шоиноце. — Ведь возможно даже, что его Полумесяц — этот тот самый оригинал… — он недолго молчит, после чего меняется в лице. — Ох, и вредный же тип — этот ваш Гомба! — Шоиноце искренне и некрасиво морщится.

— А что значит — «тот самый оригинал»? В чём его уникальность?

— Все Полумесяцы — копии с одного, который мы и считаем оригиналом. Только вам это не поможет. Это не имеет отношения к вашему делу.

— Я понимаю. Просто интересно… Важно же знать, с чем имеешь дело… Расскажите! — просит инспектор.

— Ну, хорошо, — после недолгой паузы соглашается Гаррагиамэл Шоиноце. — Вы правы, вам нужно это знать. Все Полумесяцы — я имею в виду настоящие Полумесяцы— это копии с одного древнего артефакта, который, по моим предположениям, и был у Гомбы. Изначально их было семнадцать — вместе с оригиналом. Со временем часть затерялась, какие-то были намеренно уничтожены. На сегодняшний день достоверно известно о восьми Полумесяцах — это как раз то количество, что указано в большинстве списочников. Доподлинно известно, что, к примеру, мой Полумесяц, к сожалению, оригиналом не является, чего нельзя сказать о Полумесяце Гомбы. Следует заметить, что Гомба — профан и лоботряс, он ничего не понимает в Полумесяцах. Не понимает, чем он на самом деле владел, что его изделие больше, чем любое другое, похоже на оригинал, за которым, как вы можете наблюдать, началась самая настоящая охота…

— Но кто охотится? — нетерпеливо перебивает инспектор. — Кому они вдруг так нужны?

— Тот, кто ищет, и сам не знает истинной ценности, — словно бы не уловив сути вопроса, ответил Шоиноце. — А то, что вы добыли у… у этого вашего прыгуна — это копия с копии. Подделка, хотя и весьма годная, очень похожая на Полумесяц первой серии.

— А в чём такая исключительная ценность оригинала? Копии настолько плохи, что по ним видно, что они вторичны? — кажется, инспектору начинает нравиться этот исторический экскурс, на лице проступает улыбка, а в глазах — блеск заинтересованности.

А Шоиноце определённо симпатизирует инспектору и его любопытству. Делясь познаниями, он испытывает удовольствие, и это видно по его увлечённому взгляду.

— Ну, как вам сказать… — продолжает Шоиноце. — Каждый Полумесяц с определённой долей точности копирует ту или иную информацию, содержащуюся в первоисточнике. Поэтому считается — и я с этим абсолютно согласен — что наиболее достоверную и в полном объёме информацию почерпнуть можно, только если заполучить оригинал. Который, к слову, сейчас недоступен… — замечает Гаррагиамэл Шоиноце мрачно и в сторону. — Расшифровать, кажется, ещё ни у кого не получилось, но это не умаляет красивой загадки, которая связана с легендой о Полумесяце Путешественника.

— Легенда? — усмехнулся инспектор.

— Да, легенда, — невозмутимо продолжил Гаррагиамэл Шоиноце, даже не обратив внимания на скепсис, так, будто бы инспектор допустил легкомысленность. — По преданию, Полумесяц прибыл к нам с неба…

— И принесли его лампириды? — весело вставил инспектор.

— Около того, — кивнул коллекционер. — Почти, — Шоиноце отлично понимает, что излагать легенду далее не имеет смысла, поэтому решает побыстрее заканчивать со сверхъестественными подробностями. — Причём, было это в незапамятные времена, в предыдущую эпоху, — коротко резюмирует он. — И что характерно — оригинальный артефакт имел форму диска, а вовсе не полумесяца. Просто, со временем часть пластинки была то ли отколота, то ли отрезана, то ли ещё что-то, в результате чего диск превратился в полумесяц. Смысл начертанного на нём непонятен, остаётся лишь догадываться. Однако, я знаю того, кому он очень интересен… Легенды не рождаются на пустом месте, не так ли, инспектор? — Шоиноце вдруг хитро улыбается.

А инспектору становится немного не по себе. Он живо вспоминает вчерашний разговор с Арэмо, когда она сказала почти то же самое насчёт легенд о лампиридах. Инспектор полминуты молчит и неприятно хмурится, после чего спрашивает:

— И кому же он интересен? — медленно, чётко проговаривая каждое слово и глядя в глаза Шоиноце, произносит инспектор. — Кому же нужны Полумесяцы с их смыслами?

— В Карамюсте есть два звездочёта, которым очень нужны эти экспонаты, — со значением ответил коллекционер. — Просто — позарез как нужны. Вы оказали бы неоценимую услугу, если бы передали им этот полумесяц, — сказал Гаррагиамэл Шоиноце, поднимаясь со своего места.

53. Защита из предыдущей эпохи

Бессонницей Фретинил мучается редко. Но если уж страдает этим недугом, то основательно, как и всем, за что только не возьмётся.

Временами ему кажется, что сон вот-вот его настигнет, обнимет, Фретинил провалится в бездны небытия, и всё будет хорошо, а наутро он будет чувствовать себя бодрым и здоровым. Ночь будет засчитана как удавшаяся в плане отдыха и накопления сил. Но каждый раз, когда Фретинил уже практически ловит эфемерную сущность, она в последний момент ускользает, оставляя его наедине с собою и своими муками, которые переходят в раздражение, а с ним усталость и очередные полчаса в ожидании.

И можно было бы отпустить надежды уснуть, просто бросить безуспешные попытки, пойти в зал и заняться чем-нибудь полезным — благо, недоделанной текучки хватает. Но Фретинил последователен: уже потратил на борьбу с бессонницей часа два или даже больше и не желает останавливаться на полдороги.

А вожделенный сон так и не приходит. Бродит где-то на окраине, маячит на границе с бессознательным, дразнится и сулит тёмно-благостное освобождение. Однако ничего толкового из этого не получается, и Фретинил, в очередной раз вынырнув из полузабытья, обнаруживает вдруг, что Арэмо рядом нет.

Ничего удивительного, в общем-то — за ней такое числится. Довольно часто Арэмо проявляет склонности к ночному бодрствованию — читает в зале, вольготно расположившись в креслах, или ведёт записи по работе. А иногда просто думает, мечтает о чём-то своём, глядя в окно, и глаза её в такие моменты наполняются туманом грёз о далёких мирах и древними мифами. В темноте, как правило, она сидит возле окна в зале или кухне.

Видимо, и в этот раз — так же, — думает Фретинил и поднимается с кровати. Мешать супруге и в мыслях у него нет, но если уж ей не спится, то почему бы не составить компанию?

Он тихо, стараясь не создать шума и не разбудить детей, проходит в зал, пару минут вглядывается в кромешную тьму, но там никого нет.

Следует в кухню, почти бесшумно, внутренне поражаясь своей ловкости, но и тут не застаёт Арэмо.

А вот это уже очень странно. Можно, конечно, заглянуть в спальню к ребятам, но отчего-то Фретинил уверен, что Арэмо не там. Нет её в четверти — он это почти чувствует.

Некоторое время он просто стоит в полнейшей темноте, инстинктивно оглядываясь по сторонам в тщетных попытках что-либо разглядеть. Он уже уверен, что Арэмо вышла, хотя и не понятно — зачем? Фретинил подходит к входной двери и в подтверждение своих предположений обнаруживает, что она не заперта. Прикрыта плотно, но замок не задействован.

Странное, не свойственное Арэмо поведение, — решает он, с полминуты размышляя, что делать дальше.

Ответ очевиден — Фретинил толкает дверь, и свет из коридора на некоторое время его ослепляет. Потом Фретинил выходит наружу и наконец находит супругу.

Более поразительной ситуации и представить себе невозможно. Хотя последние дни щедро одаривали его явлениями причудливыми, а зачастую и ненормальными, но всё же увидеть Арэмо ночью, в подъезде и с малярной кистью в руке он уж никак не ожидал.