Возвышение падших

Фериде-калфа, проходящая мимо покоев, заметила его, и, насторожившись, вошла.

— Шехзаде Сулейман, вы заблудились?

Тот, обернувшись на неё, нахмурился в растерянности. После, видимо, взяв себя в руки, молча обошёл её и спешно скрылся в коридоре.

Проходя мимо распахнутых дверей гарема в сторону отцовских покоев, оживившегося при его появлении, Сулейман, он столкнулся с Зафером-агой.

— Шехзаде Сулейман, мне было велено передать вам, что повелитель приказывает вам задержаться в Топ Капы и приглашает вас на сегодняшний ужин в свои покои.

— Хорошо.

Вздохнув, он передумал идти к отцу, развернулся и направился было в свои покои, но столкнулся с Баязидом, идущим к отцу за позволением отправиться в Амасью, к больной матери.

— Баязид, — ухмыльнулся шехзаде Сулейман, кивнув рыжеволосой головой.

— Сулейман, — отозвался тот более дружелюбно.

— Тебе тоже приказано задержаться в Топ Капы?

— Очевидно, отец хочет сообщить нам нечто важное за ужином, — пожал плечами шехзаде Баязид.

Шехзаде Сулейман, отчего-то ухмыльнувшись, снова кивнул и пошёл дальше.

Топ Капы. Султанские покои.

Стоя перед большим зеркалом во весь рост, султан Орхан ждал, пока Эсен Султан справится с пуговицами его роскошного тёмно-синего кафтана.

— Орхан, уверен ли ты, что сообщить всей семье за ужином о нашей свадьбе — уместно? — спросила она, не отрываясь от своего занятия и сосредоточенно хмурясь.

— Довольно сомнений и страхов, Эсен, — ответил тот, позволив себе едва заметную улыбку при взгляде на женщину. — Я не боюсь своих желаний. И тебе не стоит. Ты должна не опасаться своих мечт, а стремиться к их осуществлению.

— Будучи властелином всего мира, легко не бояться своих желаний, — усмехнулась Эсен Султан, закончив с пуговицами и пригладив меховой воротник его кафтана. — Их непременно исполнят.

— И тебе не стоит их бояться по этой же причине. Мне казалось, я исполняю все твои желания.

Тепло улыбнувшись, Эсен Султан коротко поцеловала султана, но их побеспокоил раздавшийся стук в двери.

Отойдя на приличное расстояние от султана, Эсен Султан с вежливой улыбкой наблюдала за тем, как явно нервничающая Селин Султан вошла в опочивальню и поклонилась. В её пухлой руке блестела золотая печать управляющей гарема. Зная, что она отныне принадлежит ей, Эсен Султан волнительно сглотнула, чувствуя себя двояко: виновато и самодовольно.

— Повелитель.

— С вашего позволения, повелитель, я вернусь в свои покои, — поспешила откланяться Эсен Султан.

Орхан, коротко кивнув ей, перевёл взгляд тёмно-карих глаз к Селин Султан, волнительно смотрящей на него.

— Ты предстала предо мной, чтобы отдать печать?

— Нет, — ответила женщина, и голос её слегка дрожал из-за волнения.

Султан, изумлённо взглянув на неё, усмехнулся. Он не ожидал какого-либо сопротивления с её стороны.

— Это решено, Селин. Нет смысла сопротивляться.

— Я говорила себе те же слова долгие годы, что провела в вашем гареме, — покачала темноволосой головой Селин Султан. В её карих глазах скопились слёзы, но она их сдерживала, желая высказать всё то, что копилось в ней долгие годы. — Когда меня пленили и продали на рынке, как какую-то вещь, я сказала себе, что всё решено и нет смысла сопротивляться. Став частью вашего гарема и чувствуя себя безвольной наложницей, я снова сказала себе, что всё решено и нет смысла сопротивляться. Я повторяла эти слова, когда появилась Гюльхан, и вы забыли меня. Даже когда умер наш шехзаде Ахмед! Довольно с меня! Я молчала, терпела, и к чему меня это привело? Я всё потеряла: вашу любовь, уважение, своего сына. Единственное, что вы мне даровали — толику власти и почёта — вы забираете, поверив ложным заверениям какой-то калфы. И в этот раз я не стану говорить себе, что всё решено и нет смысла сопротивляться. Есть, если это успокоит мою дочь и осушит её слезы. Есть, если я хочу значить хоть что-то, а не быть забытой и безвольной рабыней.

— И как же ты намерена сопротивляться?

Селин Султан, слегка растерявшись, качнула плечами.

— Я не отдам печать и продолжу исполнять обязанности управляющей гарема.

— Не вынуждай меня, Селин, — мягко произнёс султан. — Я всегда был к тебе добр, уважал тебя и ценил, чтобы ты не говорила. Ты была спокойна и миролюбива. Отдай печать, и мы забудем всё то, что ты наговорила.

— Почему ты так обходишься со мной, Орхан? — больше не сдерживая слёз, прошептала Селин Султан. В её тёмных глазах плескалось искреннее непонимание. — Почему все считают, что мой удел — молчание, покорность и кротость? Я устала быть такой, слышишь? Я устала быть никем…

— Ты продолжишь оставаться никем, пока будешь считать, что это правда, — горячо воскликнул тот, подойдя к жене и обхватив её заплаканное лицо смуглыми ладонями. — Ты — Селин Султан, мать шехзаде Ахмеда и Фатьмы Султан, моя первая наложница и жена, добрая и сильная женщина, которая многие тяготы с достоинством перенесла.

Селин Султан, ещё сильнее заплакав, горько покачала темноволосой головой, а после протянула ладонь, на которой блестела золотая печать. Забрав её с тяжёлым вздохом, Орхан подошёл к столу, и положил печать в шкатулку, а после обернулся к плачущей Селин Султан.

— Возьми себя в руки, — с неожиданной теплотой произнёс он. — Что за глупости — лить слёзы и бунтовать?

— По-вашему, когда я требую к себе хоть какого-то внимания и благоволения — это глупости? Почему же тогда Эсен Султан не считается вами глупой? Она вытребовала для себя всё, что имеет.

— Эсен Султан никогда и ни о чем не просит! — возмутился султан, и от былой теплоты в его голосе не осталось и следа. — А уж тем более, не требует. Она умеет принимать мои милости и умеет отдавать то, что я от неё требую, а именно покорность и достойное поведение, не порочащее моё имя.

— Конечно же… — горько прошептала Селин Султан. — Когда ты влюблён, то эта женщина становится для тебя идеалом и пределом совершенства. Но, как только появляется другая, то она становится недостойной и глупой. Так было со мной, с Гюльхан, с Дэфне… Я знаю, что так будет и с Эсен. Придёт новая женщина, и история повторится. Ты не умеешь любить по-другому, Орхан. Поверь мне, я знаю тебя долгие годы…

— Довольно! — грозно процедил он. — Возвращайся в свои покои.

— Быть свидетельницей всего этого я не желаю, — не менее эмоционально ответила женщина, и по её лицу струились слёзы. — Отошли меня, Орхан! Что мне делать в Топ Капы, униженной и отвергнутой? Я уже натерпелась насмешек султанш династии и наложниц гарема. И с меня довольно всего этого…

— Отослать? — недоуменно переспросил Орхан, но после, ожесточившись лицом, тяжело усмехнулся. — Что же, я исполню твою просьбу. В скором времени ты покинешь Топ Капы и на всю жизнь будешь сослана в Эдирне. А теперь покинь мои покои и собирай вещи.

Поклонившись со слезами на глазах, Селин Султан спешно вышла в коридор, где столкнулась с шехзаде Баязидом.

— Султанша? — изумился он, увидев слёзы на её лице.

Та, не обратив внимания на его слова, ушла.

Нахмурившись, шехзаде Баязид переглянулся с Альказом Беем, стоящим у дверей султанских покоев, как их хранитель. Войдя в султанскую опочивальню, шехзаде Баязид почтенно поклонился отцу, который выглядел весьма разгневанным.