Время гона
Шрифт:
Айк пожал плечами, усмехнулся: — я проверяю всех девушек, с которыми она училась в институте. Многие вышли замуж, сменили фамилии, разъехались, — он тяжело вздохнул, — кто куда… Я подумал, что она, наверняка, поехала к кому-то знакомому. Раз у родственников её нет, значит, остаются подруги.
Женщина хмыкнула, покачала головой, но ничего не сказала. Айк насторожился, внимательно наблюдая за ней: — я ошибаюсь? Прасковья Агафоновна, я всё равно найду Соню, но может быть, вы всё же подскажете, где её искать? Если она родила, а я думаю, что это так, ей несладко приходится. Я весь извёлся, поверьте!
Старуха сурово поджала бледные губы, строго сказала: — с чего ты возомнил, что ей некому помочь? У неё ещё родители нестарые, помогут,
— А, так значит, я прав и Соня родила? — Айк уцепился за фразу о помощи родителей, надеясь разговорить Прасковью Агафоновну, но та нахмурилась:
— с чего ты взял? Я только сказала, что она и без тебя не пропадёт. И вообще, знаешь что, Айк, ехал бы ты домой, нечего тут меня пытать, молод ещё допросы-то мне устраивать!
Ему ничего не оставалось, как попрощаться с вредной старухой.
Гон накрыл, как морской прилив. Айк держался, каждый вечер подолгу простаивая под ледяным душем. Теперь, куда бы он ни направился, он стал встречать Лорен. Она здоровалась и скромно опускала глаза, а его волк сдержанно рычал при виде обидчицы своей пары.
Ему пришлось вернуть домой мужчин, разыскивающих Соню: он хорошо понимал их состояние. Спустя ещё несколько дней Айк ушёл в тайгу.
Большой матёрый волк бежал в сторону Красноярска, по широкой дуге огибая встречающиеся населённые пункты. К утру, пробежав почти сотню километров, он упал на мягкую лесную подстилку и забылся чутким сном зверя. Проснулся вечером от холода, удивлённо оглядел свой голый торс и усмехнулся. Всю ночь волчьи инстинкты вели его туда, где когда-то жила его пара. Обернувшись, он отправился в обратный путь. Ещё одна ночь и бешеный бег, и тоскливый, берущий за душу волчий вой, в котором излита вся вселенская скорбь.
Дома, опустошая холодильник и вспоминая съеденного накануне ночью зайца, Айк решил, что надо посоветоваться с кем-то, кто может оценить ситуацию взглядом со стороны. Неглупый и ехидный Лукьянов подходил как нельзя лучше.
Закончилось время гона. Вновь волки и волчицы превратились в добропорядочных граждан, как будто и не они ещё недавно выли и рычали в окрестной тайге, дрались за самку и спаривались на глазах у стаи.
По совету Лукьянова Айк вновь отправил людей на поиски Сониных сокурсниц. Полицейский мотивировал свой совет тем, что мало у кого детская дружба сохраняется позже, когда люди становятся взрослыми. А вот студенческие годы связывают, порой, на всю жизнь. Айк с сомнением отнёсся к этой теории, но он понимал, что необходимо отработать до конца одно направление поиска и лишь затем переходить к следующему.
Наступлению лета Соня радовалась, как никогда. Деньги от продажи квартиры закончились, но её депрессивное настроение значительно улучшилось. После тяжёлого инфаркта Михаил Иванович, всё же, поправился и теперь восстанавливался дома, временами позванивая дочери. Соня отвечала ему весёлым и бодрым голосом, рассказывая, как замечательно идут у неё дела, как быстро растут его внучки и в ближайшее время она обязательно пришлёт их фотографии. И да, деньги у неё есть, потому что она получает приличную зарплату.
На самом деле, денег катастрофически не хватало. Анна Витальевна высылала ей, сколько могла выделить из своего семейного бюджета, но дети быстро вырастали из подаренных одёжек, так что Соне волей — неволей приходилось покупать новые, красивые, но ужасно дорогие вещи. Деньги для их приобретения ей приходилось экономить на себе. К сожалению, её старые вещи, которые она носила сразу после института, в большинстве своём стали ей маловаты. Мало того, что она продолжала кормить грудью, а значит, ни один жакет или блузка на ней не сходились, так она ещё и в бёдрах раздалась! Немножко, всего чуть — чуть, но любимые джинсы обтянули попу до неприличия.
При всём при том она чувствовала, что похудела и приобрела, как сказала ей Аллочка, некоторую костлявость.Подрастающим малышкам требовались витамины, поэтому Соня никогда не выбирала между ранними фруктами и сыром или мясом для себя. Конечно, в первую очередь детям нужны фрукты, а она частенько ужинала жареной картошкой или винегретом.
Желая как-то помочь подруге, Аллочка предлагала ей свои не новые, но вполне хорошие вещи. К их обоюдному сожалению, у них были совершенно разные фигуры, да и рост у Сони подкачал.
— Пигалица ты, Сонька! — как-то, в сердцах, Аллочка бросила на диван умопомрачительный стильный жакетик, который не сходился ей в груди, а на Соне болтался, как на вешалке.
Сонина радость была обусловлена тем, что дочери не только самостоятельно сидели, но уже давно ползали по комнате, смешно шлёпая ладошками там, где пол не был застелен ковром. Мало того, они активно пытались встать на ножки, цепляясь за любые подходящие предметы. Пока они бодрствовали, Соня никак не могла сосредоточиться на работе и обязательно косила одним глазом на озорниц, боясь, что они что-то уронят на себя.
Нацеловывая румяные щёчки, она вглядывалась в шаловливые глазки, боясь увидеть в них янтарную желтизну. Но нет, будучи тёмно-карими, как у отца, они ни разу не посветлели.
К концу июля люди Айка разыскали всех девушек — сокурсниц Сони. Он уныло рассматривал немаленький список, затем скомкал его и отправил в корзину. Многомесячный труд трёх человек и его самого закончился крахом.
Совет стаи внимательно следил за поисками и вновь собрался на следующий день после их бесславного завершения.
Айку никого не хотелось видеть. Он лихорадочно думал о том, с чего следует начать поиски Сониных подруг детства. Затянувшееся молчание прервал Кытах Арбай:
— Айк, мы решили написать официальное письмо от имени городского Совета Междуреченска в администрацию Малой Ветлуги с просьбой оказать помощь в розыске Рубцовой Софьи, которая является внучкой жительницы посёлка Никоновой Прасковьи Агафоновны.
Тот равнодушно пожал плечами: — попробуйте, только зря всё это. Я хочу вас всех попросить: присмотрите за молодыми, Сергею помогите. Я уезжаю в Красноярск, когда вернусь — не знаю.
Через три дня Айку в гостиницу позвонил Сергей: — слышь, Айк, наши деды из Совета письмо от бабуси получили. Пишет: “спасибо за бумагу, для растопки хороша, ещё присылайте, не откажусь.” Представляешь? Наши чуть из шкур не выпрыгнули от возмущения!
— Молодец Прасковья Агафоновна! — расхохотался Айк, — сразу видно близкую родственницу моей Сони. Ты вот что, Сергей: возьми у меня в кабинете, в шкафу, нераспечатанную пачку хорошей финской бумаги и отошли ей. Приложи письмо: “Дорогой Прасковье Агафоновне от будущего внука”.
Первую ночь в “Огнях Енисея” Айк не спал, обдумывая, с чего начать поиски Сониных подруг. С кем она дружила? Может быть, это была девочка из соседнего подъезда? А, может быть, она сидела с ней с первого класса за одной партой? А если они приехали в Красноярск из другого города, когда Соня уже закончила школу? Вопросы…, вопросы… Время утекало, как вода из рук. Ни днём, ни ночью он не знал покоя. Стоя у окна и рассеянно глядя на огни ночного Красноярска, он вдруг подумал: — если он ей так противен, то он согласен на крайнее — ему не надо постели, он не станет навязываться ей со своей любовью, только бы она жила рядом, только бы видеть её, смотреть в её глаза, слышать голос и смех, радоваться и наблюдать за тем, как растут его дети. — Теперь он был совершенно уверен, что она родила. Едва ли это один щенок, обычно их бывает несколько. — Со временем она станет ему доверять, когда поймёт, что он готов ждать. А гон…, что ж, — он скривился, — на время гона он будет уходить в тайгу.