Время гона

— Не-е, он. Да и плевать, пусть катится к… матери. Она и без него не пропадёт. Алка у меня парикмахерша, хорошие деньги зарабатывает. А, вспомнила: Аполлоном сынка у ней зовут!

У Айка ослабели ноги, он тяжело опустился на стул и механически протянул женщине бутылку, которую она тут же схватила. — Так сын родился у Аллы? Это она выходила замуж?

— Ты чё, дурной? — она смотрела на него с подозрением, — я тебе о ком говорю-то? Алка, дочь моя, парикмахерша, сын у неё, Аполлон. Понял, нет?

От облегчения, которое почувствовал Айк, он был готов расцеловать эту опухшую багровую личность. Не выдержав, он вскочил: — а Соня у неё живёт? — Он пожалел, что отдал всю бутылку. Теперь женщина, не слыша его, пила прямо из горлышка. Он попробовал отобрать, но опоздал. Нина Сергеевна снова заваливалась на бок. Он схватил её за руку, не позволяя упасть: — где живёт Алла? Скажите, где мне её найти?

Не открывая глаз, та с трудом пробормотала: — не помню я, город какой-то, на конверте написано было. — И упала, отключившись.

— Н-да-а, на конверте, значит. — Айк оглядел комнату, — и где искать тот конверт? Если он вообще сохранился! — Неуверенно посмотрев на уснувшую женщину, он пришёл к выводу, что ничего от неё не добьётся. Оставалось одно — искать самому. Ждать до завтра, когда она, возможно, протрезвеет, у него не хватало терпения.

Айк принялся методично обыскивать квартиру. За час с небольшим он просмотрел шкаф и две тумбочки в одной комнате, облезлый комод и ещё один небольшой двустворчатый шкаф — в другой. Брезгливо морщась, он даже перешерстил стопку условно чистого белья хозяйки: несколько застиранных старых лифчиков и трое-четверо рейтуз, вылинявших и, местами, дырявых. Ни конверта с письмом, ни каких-либо иных бумаг не было. Он задумался, озадаченно оглядывая квартиру. Подняв стоящую рядом со спящей женщиной бутылку, где на донышке плескались остатки водки, и понёс её на кухню. Его внимание привлекли навесные шкафчики — остатки прежней добропорядочной жизни. Он открыл дверцу одного из них: прямо перед ним, на полке, валялись небрежно брошенные бумаги. Счета за газ и свет, старые пожелтевшие газеты. Он торопливо выгреб всё найденное на широкий подоконник, не желая терять время на освобождение стола от грязной посуды. Драгоценный конверт нашёлся сразу. Айк схватил его, не веря, что конец его поисков близок и прочитал адрес: город Ачинск.

ГЛАВА 22

Айк сидел в машине перед подъездом дома Аллы Тумановой. Наверняка, у неё теперь была другая фамилия, но он не считал это важным. Пусть будет Туманова.

Ему казалось невозможным, невероятным, что его поиски, наконец, закончены и он увидит Соню. Айк малодушно гнал от себя мысли, что он опять ошибся, и её здесь нет. Он с трудом удерживался, чтобы, прыгая через ступеньку, как мальчишка, не взлететь на этаж и не нажать кнопку звонка; стиснул зубы, желваки ходили на скулах: — только терпение, только выдержка. Если он опять напугает её, неизвестно, на что она решится. — Он упал головой на руль, на секунду прикрыл глаза, а когда снова посмотрел, то увидел, что по тротуару, подняв лицо к солнцу и задумчиво хмуря брови, идёт его Соня.

Взрыкнув, рванулся волк, стремясь избавиться от человеческой оболочки, догнать свою пару, ползти к ней на брюхе, прижав уши и хвост, уткнуться носом ей в колени поскуливая и умоляя о внимании. Айк вцепился в руль, сдерживаясь, стараясь успокоиться, глядя сбоку на родное милое лицо, бледное, повзрослевшее. Кажется, его любимая похудела и стала немножко сутулиться. Его сердце обливалось кровью: было видно, что ей живётся несладко. Неизменные джинсы, на плечах какая-то невзрачная куртка. Впрочем, он лишь вскользь отметил это, жадно вглядываясь в заострившиеся черты, с болью отмечая и потухший взгляд, и щёчки, с которых спала девичья округлость.

Соня дошла до угла дома, когда он завёл двигатель и медленно тронул машину. Она не пошла на остановку городского транспорта. Возможно, отправилась всего лишь в магазин. Айк не торопился, успел взять себя в руки, обдумывая своё появление перед ней.

Отставая, перестраиваясь из ряда в ряд, он не выпускал её из виду и всё время, сам того не замечая, шептал: — всё хорошо, милая. Теперь у нас всё будет хорошо.

***

Соня вышла от Аллочки и направилась домой, раздумывая, какую бы ещё найти работу. Денег не хватало даже на питание после оплаты квартиры и коммунальных платежей. Она была готова мыть подъезды в своём доме, хотя и не представляла, как смогла бы выкроить на это время. Ну, в конце концов, можно сократить время на сон, ведь это же не каждый день. Но оказалось, что место занято, хотя она и не припоминала, чтобы кто-то наводил в подъезде чистоту.

Сейчас Соня принесла подруге деньги, которые занимала у неё две недели назад. Начинался сентябрь, и она ломала голову над тем, как выкроить средства для покупки двух курточек для Олюшки и Надюши. А ещё нужны тёплые ботиночки и, желательно, утеплённые резиновые сапожки или что-то другое, потому что вот — вот польют холодные дожди, которые принесут слякоть и распутицу. Девчонки вовсю пытались ходить и сердились, когда мать старалась как-то ограничить их свободу, так что на прогулке в коляске их не удержишь.

Коллеги Аллочки принесли несколько курток, они были великоваты, но Соню угнетало то, что они имели, прямо сказать, нищенский вид. В своё время им здорово досталось от непоседливых малышей. Соня вздохнула, погружённая в свои мысли: даже если попытаться привести курточки в божеский вид, оставалась проблема обуви. Свои старые — престарые ботинки она хотела отдать в мастерскую. У одного из них отвалился каблук.

Поднявшись на этаж, она занесла Дарье Никаноровне купленные для неё лекарства и забрала домой детей. Малышки что-то лопотали на своём, лишь им понятном языке, цепляясь за материнские руки и категорически настаивая на возможности идти своими ногами.

В прихожей Соня торопливо сняла куртку, джинсы и туфли, спеша переодеться в домашнее и вымыть руки. Она ещё кормила грудью, но молока уже не хватало, так что следовало подогреть детское питание, чтобы потом докормить не страдающих недостатком аппетита дочерей.

Звонок в дверь несказанно удивил её. Очевидно, Дарья Никаноровна что-то не поняла в принесённых лекарствах, так что следовало быстренько ей помочь и заняться детьми.

У Сони от неожиданности подкосились ноги, когда она, распахнув двери, увидела стоящего перед ней…Айка! Если бы она не уцепилась за косяк, то наверняка шлёпнулась на попу самым постыдным образом. Он дёрнулся подхватить её, но замер на полпути, увидев, какой ужас плеснул в её глазах, как смертельно побелело лицо. Жалкий всхлип вырвался из её груди и она замерла, глядя на него, парализованная его внезапным появлением.

Айк растерялся, болезненно поморщился: — здравствуй… Соня…

— Ты!! Зачем?! Нет,… не хочу!! — Её глаза лихорадочно зашарили по маленькой прихожей в поисках чего-то, чем можно защититься, что могло бы противостоять ему.

Он на секундочку прикрыл глаза, потом тихо шепнул: — выслушай меня, прошу. Соня, я… так долго тебя искал…

Она с силой толкнула дверь, пытаясь захлопнуть, но он спокойно её задержал и вошёл, притворив за своей спиной и не сводя с Сони пылающих янтарным огнём глаз.

— Почему ты так испугалась, родная? Ты знаешь, что ни словом, ни делом я не способен тебе навредить. Позволь мне, пожалуйста,…

— Ненавижу!! Будь ты проклят, зверь!! — подняв кулаки, Соня бросилась за него. Заливаясь слезами, захлёбываясь рыданиями она колотила его по груди, по плечам, по лицу. Догадавшись, разжала кулаки и рванула коротко остриженными ногтями гладко выбритые щёки, плотно сжатые губы и твёрдый упрямый подбородок. По четыре полосы с двух сторон его закаменевшего лица набухли кровью, но он не пошевелился, не удержал её, терпеливо снося экзекуцию. Она вновь ударила его крепко сжатым кулаком, и из разбитого носа закапала кровь.