Время гона
Шрифт:
— Нам нужно поговорить, Соня.
— В который уж раз?
— Пусть это будет ещё один разговор, — он упрямо наклонил голову. — Можно, я умоюсь? Как я понял, сейчас подойдёт твоя подруга. Зачем же женщину пугать? — он хохотнул.
Выглядел он, надо признать, ужасно. Кровь подсохла на щеках и подбородке, распухший нос тоже был в крови.
Соня взяла баночки с детским питанием, понесла их в комнату. Дочери залопотали, подтянулись за диван и встали на ножки, глядя на мать. — Сейчас — сейчас, мои золотые, я вас докормлю. — Она посадила их рядышком на диван, придвинула маленький столик, куда поставила баночки. Из шкафа достала полотенце и кинула его Айку: — иди, умывайся, —
Он вышел из ванной голый по пояс, прижимая намоченный в холодной воде конец полотенца к опухшему носу. Соня мельком глянула на него, пожалев, что хорошее полотенце теперь пропало, кровавые пятна едва ли отстираются. Айк, поймав её взгляд, пояснил:
— я рубашку застирал. Пятна всё равно останутся, но хоть не так будут заметны.
Она фыркнула: — да мне плевать, в рубашке ты или без. Мне полотенце жалко.
Он серьёзно смотрел на неё: — мы поедем в магазин, и купим всё, что тебе нужно: полотенца ли, одежду тебе и детям… Всё, что сочтёшь нужным.
— Мне ничего от тебя не нужно, сколько повторять? — он улыбнулся за её спиной, но промолчал.
Айк переждал немного в машине, давая Соне возможность войти в квартиру и раздеться, хотя ожидание далось тяжело. Зверь в нём выл и разбушевался не на шутку, требуя оборота. Наконец, определённые им для себя двадцать минут прошли, и Айк стоял перед дверью, от которой пахло его парой и ещё чем-то, таким же тёплым, нежным, родным. Сердце бешено стучало, и кровь пульсировала в висках, отдаваясь грохотом в голове. Стиснув зубы, он позвонил и с трепетом услышал такие знакомые лёгкие шаги.
Соня открыла дверь, и одну секунду он смотрел на любимое удивлённое лицо, а потом оно исказилось ужасом. Кровь отхлынула от её лица, и она покачнулась, но справилась, удержалась на ногах.
Как же было больно, когда она с горящими гневом глазами кричала, что ненавидит его! Вне себя она бросилась на него с кулаками, а он терпеливо стоял, не сопротивляясь, не пытаясь её остановить. Вожак внутри него недовольно ворчал. Не должна самка агрессивно нападать на свою пару. Да, во время гона волчицы могут покусать неугодных самцов, огрызаясь и прогоняя их, но в обычное время главный в семье — мужчина. Ещё зверя тревожил незнакомый и, одновременно, родной и зовущий запах. Тот, от кого он исходил, требовал защиты, укрытия, помощи.
Она изодрала ногтями лицо и разбила нос. Кровь залила рубашку на груди, и Айк подумал, что будет плохо, если нос сломан. Он осторожно прикоснулся к нему рукой с зажатым в ней платком и удостоверился, что кость цела.
Айк недоумевал, почему она с такой яростью набросилась на него. Пускаясь на поиски, в душе он надеялся, что время сгладило её неприязнь к нему, и, чем чёрт не шутит, может быть Соня будет ему рада. Но мечты оказались повержены в прах. Он и сам оказался уничтожен, растоптан, как и его надежды.
Он старался успокоить её тихим голосом, ласковыми словами, но от этого она лишь свирепела, а где-то глубоко он чувствовал её страх.
Но вдруг дверь открылась. Щенки! Двое чудесных, крохотных, румяных самочек! Он задохнулся от внезапно нахлынувшего счастья! Волк тихо рычал, успокаивая малышей, обещая им защиту от всего мира. Айку хотелось схватить их на руки, прижать к груди, целовать пухленькие ручки и ножки, смотреть в тёмные глазки, так похожие на его собственные. Обе девочки неуловимо напоминали его мать, овалом лица и миндалевидным разрезом глаз. Соня подхватила их на руки и метнулась прочь, а он, как привязанный, потянулся за ними.
Все его беды, все
несчастья и неудачи померкли при виде двух малышек. Он не мог на них насмотреться, но мать и близко не подпускала его к дочерям. Он мог это понять. Волчица вцепится в горло даже супругу, если он посмеет приблизиться к новорожденным щенкам. Но эти самочки уже вставали на ножки, а его пара, тем не менее, зорко следила, чтобы он к ним не подходил.Айк тряхнул головой, прогоняя волчьи мысли. У людей ведь всё совсем по-другому. Его насмешили Сонины слова о том, что это дети от какого-то иного мужчины, как будто он не чувствует свою кровь. Но, кажется, она не шутила, отрицая его отцовство. Айк был озадачен: Соня предложила ему сдать тест на ДНК. Она знала, что такое исследование невозможно, оборотней не должны обнаружить.
Впервые в своей жизни он струсил, боясь спросить, почему она так отчаянно отрицает очевидное. Мрачная догадка терзала его: Соня, всё же, не намерена связывать с ним свою жизнь, а, значит, и жизнь их детей.
Сидя на детском стульчике перед диваном, Соня толкала ложку с творожком в широко открывающиеся ротики. Слава Богу, малышки не страдали никакими аллергиями и отсутствием аппетита. Она подозревала, что в этом немалая заслуга отцовской крови. Кстати, об отце. Соня покосилась на сидящего на стуле Айка. Он сидел в недопустимой близости, не сводя глаз с дочерей. Соня даже чувствовала тепло его полуобнажённого тела.
Она как раз скормила Надюше последнюю ложку, когда раздался звонок. Торопливо поднявшись на ноги, она побежала открывать.
Аллочка, красивая, уверенная в себе, скинула под вешалку туфли и решительно прошла в комнату. Раздевая Аполлошу, Соня с иронией подумала, что сейчас у Айка будет замечательная возможность сравнить двух подруг: яркую, роскошную блондинку Аллочку и её, с тёмными кругами под глазами от систематического недосыпания, бледными губами и серой кожей от плохого питания и недостатка свежего воздуха. Почему-то ей было неприятно, что он станет с интересом рассматривать подругу и улыбаться ей.
Вошедшая в комнату Аллочка с презрительным выражением на хорошеньком личике, увидела поднявшегося ей навстречу мужчину с приветливым взглядом тёмных глаз, высокого, атлетически сложенного и… в одних брюках. Он слегка поклонился и улыбнулся: — здравствуйте, Алла! Извините за мой неодетый вид. Мне пришлось застирать испачканную рубашку.
Аллочка, у которой вертелось на языке матерное приветствие для незваного гостя, подавилась словами. Мужик был очень даже ничего: сильный — мышцы перекатывались под гладкой кожей, не качок, которых она терпеть не могла; спокойный взгляд уверенного в себе человека, короткая аккуратная стрижка, открытая доброжелательная улыбка — и… — женщина фыркнула, не в силах сдержаться, — разбитое исцарапанное лицо.
Вошла Соня, держа за ручку Аполлошу, и Аллочка не выдержала, расхохоталась: — Сонька, это ты его разукрасила?? Ой, не могу! Ну и красавчик! А нос-то, нос! А ты говорила — волк! Не-е, у волков пятачков не бывает! Ах-ха-ха! Ну, ты меня порадовала, мать! А я уж думала, ты ни на что не годна, муху с себя не сгонишь! — Соня бросила на Айка смущённый взгляд и отвернулась. Тот снова сел, с иронией глядя на веселящуюся Аллочку.
При виде Аполлоши что-то весёлое и радостное залопотали девчонки и, повернувшись на животики, шустро сползли на пол, широко улыбаясь приятелю. Айк потянулся придержать их, но был остановлен предостерегающим Сониным взглядом. Подхватив сразу обоих, она унесла их на ковёр, к разбросанным игрушкам, куда деловито протопал и Аполлоша.