Вспаханное поле

— Дочь — другое дело. Хулия — женщина, и в ней

он видит меня.. Но, как ты сказал, это нелепая мысль,

и, хотя она долго мучила меня, я все же отбросила ее и

предпочитаю думать, что Панчо ведет себя так просто

потому, что хочет передать детям свою любовь к ферме.

Из дома послышался голос Лауры.

— Тетя! Пойдите сюда! Мы не можем без вас закрыть

чемоданы!

— Иду! — ответила Элена и, покинув зятя, вошла в

дом. Эмилио задумчиво направился навесу, намеренно

обходя Мануэля и Клотильду, которые на пороге кухни

укладывали в корзину провизию на дорогу.

Солнце клонилось к закату.

Тарантас был давно заложен, и вещи уже вынесли в

сени. Мануэль, оседлав свою лбшадь, подвел ее к дому.

Элена вышла на крыльцо и взволнованно спросила:

— Отца все нет?

— Нет.

Она вернулась в дом еще более встревоженная. При¬

унывшая Хулия встретила ее вопрошающим взглядом.

— Пока не видно ни отца, ни Пабло, — сказала Эле¬

на, улыбнувшись, чтобы успокоить ее. — Но они скоро

приедут.

Однако Хулия понимала, что отец задерживается не¬

спроста.

— Папа сердится на меня за то, что я уезжаю, и не

приедет проститься, — сказала она.

— Чего доброго, мы из-за него опоздаем на поезд, —

проворчал Эмилио.

Ожидание становилось все более тягостным. Никто не

разговаривал. Со двора донесся крик Мануэля:

— Пабло едет один!

Все вышли в сени, торопясь услышать, что скажет

Пабло. Но достаточно было посмотреть на его лицо, что¬

бы сразу догадаться, что он вернулся с дурной вестью.

— Я доехал до участка Арречеа, но не нашел его, —

сказал Пабло.

Лица всех присутствующих выразили растерянность,

только Элена не поддалась общему замешательству и ре¬

шительно распорядилась:

— Поезжайте, а то пропустите поезд. Ребята, несите

чемоданы!

226

Она вошла в дом в сопровождении Хулии, Лауры и

Эмилио, а Пабло и Мануэль стали укладывать вещи в

тарантас.

— Пабло, проводи их, пожалуйста, на станцию, —

попросил Маноло.

Хотя эта неожиданная просьба была для Пабло очень

приятной, он заколебался.

— Разве ты не хочешь поехать?

— Хочу, но мне нужно остаться, чтобы поговорить с

матерью.

Пабло посмотрел ему в глаза и молча потупился с

таким видом, что Мануэль подумал, что он подозревает

или даже знает о разговоре, происшедшем в это утро

между ним и Панчо.

— Я поругался с отцом, — сказал он. — Вчера Сефе-

рино сообщил мне, что в селении ходят слухи, будто он

проиграл тяжбу. Черт меня дернул передать это старику.

Зачем я это сделал?.. Он взбеленился и заорал, что,

вместо того чтобы заниматься хозяйством, я разношу

сплетни. Представляешь?.. Можешь мне поверить, я не на¬

мерен это больше терпеть — сыт по горло!

Пабло ничего не ответил. Оглянувшись, он увидел де¬

вушек, которые снова появились, уже готовые к отъезду.

За ними показались Элена и Эмилио. Из кухни вышла

Клотильда.

— Мне очень жаль, что, навестив вас в кои-то веки, я

не мог сообщить вам более приятных новостей, — сказал

Эмилио. — Как только приеду в Буэнос-Айрес, справ¬

люсь о результатах апелляции. Не надо отчаиваться, у

нас очень хороший адвокат.

Элена заставила себя улыбнуться, чтобы не омрачать

минуты расставания.

— Как бы там ни было, спасибо за все. Жаль, что мы

не смогли принять вас лучше.

— Лаура просто чудесно провела время. Что до меня,

то я будто снова пережил молодость — самые счастливые

годы моей жизни.

Эмилио задумчивым взглядом окинул окрестность.

Ему вспомнилась равнина, какой она была в те далекие

дни, когда он со своим начальником разъезжал по ней,

измеряя земельные участки, — гладкая как скатерть, по¬

росшая бурьяном, без изгородей и межевых знаков. То

был огромный простор почти нетронутой и неразведанной

227

15*

земли, где кишмя кишели дикие твари. Он сравнивал с

этим простором то, что видел теперь, — возделанное поле,

на котором колыхался маис, а на горизонте — купы деревь¬

ев и мельницы. Это превращение было делом рук таких

людей, как его тесть и Панчо, их труд дал осязаемые

плоды. Он сопоставлял этот труд со своим трудом, и ему

было горько сознавать, что большую часть жизни он про¬

вел, визируя и подписывая бумаги, которые даже не он

составлял, и что, когда он умрет, он не оставит после се„бя

никакого следа — только бланки, одни только бланки,

заполненные цифрами, и гору формуляров, которые будут

съедены крысами или сожжены.

— Ну, что ж, Элена, — сказал он, со слабой улыбкой

протянув ей руку, — поеду опять корпеть над бумагами,

опять изо дня в день отсиживать в канцелярии положен¬

ные часы.

— Прощай, Эмилио! — взволнованно ответила она и

обняла его.

Растроганный и смущенный, он попрощался с Кло¬

тильдой и подошел к Пабло пожать ему руку, но тот ска¬

зал:

— Я поеду с вами — провожу вас на станцию.

— Разве Маноло не поедет?

Мануэль, уже попрощавшийся с сестрой и кузиной,

выступил вперед и объявил:

— Я остаюсь!.. Счастливо вам доехать! До скорой

встречи!

Он пожал руку дяде и подошел к матери. Пабло вско¬

чил на лошадь, а Хулия, взяв в руки вожжи, еще раз по¬