Вспаханное поле
Шрифт:
Он вышел, бросил книги на землю, носком сапога
сгреб их в кучу и стал рыться в карманах. Только когда
он присел на корточки и зажег спичку, Элена поняла, что
он задумал.
— Ты сошел с ума! Остановись! — взмолилась она и
попыталась погасить слабое пламя, уже охватившее не¬
сколько разрозненных листков. Панчо с силой оттолкнул
ее, так что она едва не упала, и, взяв пучок соломы, под¬
233
нес его к огню. — Панно!.. Не жги их! Не делай этого
ради
Разгоревшееся пламя взметнулось ввысь, заиграв
бликами в листве деревьев и озарив Панно кровавым
светом. Всполошившиеся птицы с пронзительным криком
закружились над своими гнездами.
Мануэль из кухни услышал какой-то необычный шум
и, выглянув, увидел яркое пламя. Он побежал к огню, но
Элена, шагнув ему навстречу, остановила его.
— Маноло, прошу тебя, останься с Клотильдой.
Уловив смятение, прозвучавшее в ее голосе, он спро¬
сил:
— В чем дело?
Панно, стоя у костра, хрипло крикнул:
— Иди сюда!.. Погляди!
Мануэль, вырвавшись из рук Элены, которая пыта¬
лась его удержать, подошел и все понял. Он отстранил
мать и мрачно спросил отца:
— Зачем вы это сделали?
— Чтобы у меня в доме не было этого дерьма!
Они стояли лицом к лицу и с ненавистью смотрели
друг на друга.
— Скотина! — бросил Мануэль вне себя от ярости.
Элена в отчаянии попыталась вмешаться:
— Оставь его, Маноло, молчи... Панно, успокойся!
Ни тот ни другой не обратили на нее внимания, ослеп¬
ленные давно накипевшей злобой, которую уже не в силах
были сдержать.
— Молчи, не то я тебе морду разобью, — пригрозил
отец.
— Вы только и умеете, что приказывать! Какая бы
блажь не взбрела вам в голову, обязательно будь по-
вашему, а на других вам наплевать. Вы и маме испортили
жизнь — заставили ее бросить институт и похоронить
себя на ферме.
Задыхаясь от гнева, он сжал кулаки. Этот жест не
ускользнул от Панно. Смерив взглядом Маноло, он с из¬
девкой сказал:
— Перед кем ты петушишься, а?.. Ладно, коль тебе
охота попробовать силенки, я тебя уважу. Языком бол¬
тать ты мастер. Посмотрим, как ты орудуешь кулаками.
Засучивай рукава!
Мануэль остолбенел.
234
Элена в ужасе закричала:
— Ты с ума сошел, Панно!
Тот, не слушая ее, двинулся на сына, который не мог
прийти в себя от изумления.
— Защищайся! Сейчас я задам тебе такую трепку,
какой ты еще не нюхал.
Элена встала между ними. Панно грубо отшвырнул ее,
порвав на ней платье, и ударил Маноло кулаком в лицо.
Тот пошатнулся и попятился назад. Но, когда отец снова
бросился на него, он схватил его за руки и с угрозой
сказал:
— Поосторожнее, не забывайте,
что я уже не ребенок.Несмотря на свои годы, Панно был еще силен и ловок.
Он резким движением вырвал руку и опять замахнулся на
сына. Мануэль, потеряв самообладание, кинулся на него.
Ярко пылавшее пламя костра взметнулось еще выше,
и длинные тени деревьев и людей задрожали и заплясали,
налезая друг на друга, сталкиваясь и причудливо пере¬
плетаясь.
— Довольно! — в исступлении крикнула Элена. —
Прекратите это безобразие!
Растрепанная, в разорванном платье, она встала перед
ними, сильная и властная, какой они еще никогда не ви¬
дели ее. Отец и сын замерли.
— Разве вы дикие звери, чтобы перегрызать горло
друг другу?.. А обо мне вы забыли?
У Панчо мурашки пробежали по спине. Пылающую
гневом Элену нельзя было узнать.
— Раз Маноло не может жить под одним кровом с
тобой, он уйдет! — решительно сказала она.
Костер догорал — над тлеющими книгами уже не
взметались языки пламени. Силуэты Панчо и Маноло,
стоявших теперь неподвижно, расплывались в ночной тем¬
ноте. Птицы вернулись в свои гнезда. В напряженной ти¬
шине голос Элены звучал с необычной силой:
— Я никогда не говорила тебе, что была принесена
в жертву, — твердо сказала она, обращаясь к сыну. —
Если ты хочешь уехать, ты уедешь, хотя бы мне самой
пришлось заложить тебе тарантас. Но не смей оскорблять
отца.
Мануэль, ошеломленный этой отповедью, разжал ку¬
лаки и опустил голову. Потом направился к пристройке.
Панчо со смутным чувством вины посмотрел на жену. Он
235
впервые осознал, что ни он, ни Маноло никогда не счи¬
тались с тем, какую боль они причиняют Элене своей
распрей. Подобно Мануэлю, он опустил голову и молча
ушел. Элена перевела печальный взгляд с униженного и
озлобленного сына, который пошел к себе, на мужа, уда¬
лявшегося в противоположную сторону. Сколько мук и
страданий причинили ей эти два человека, которых она
так любила и которые так любили ее.
Полная луна освещала ферму. Вокруг царили мир и
покой. Ночную тишину нарушало лишь кваканье лягушек
и стрекотание цикад, да время от времени раздавалось
ржание или неторопливые шаги лошадей возле поилок.
Иногда то возле ранчо, то где-то вдали слышался лай
собак, которым новолуние не давало спать. На дворе не
было никого, но в кухне и комнате Мануэля горел свет:
одна только Клотильда легла спать. Панчо и Элена си¬
дели рядом на кухне — она чинила белье, он, держа на
коленях ящичек с табаком, скручивал сигареты. На столе,