Вспаханное поле

— Что у тебя вышло с Лаурой?

Маноло досадливо поморщился.

— Так, глупости... Она решила подшутить надо мной

и показала мне одну вещь, о которой я забыл, и эта вещь

напомнила мне один неприятный случай.

Он потрогал старый шрам на лбу.

— Она говорит, что даже испугалась, когда увидела,

как ты разозлился, — сказал Пабло.

— Ах, так? Моя двоюродная сестрица — очень впе-

220

чатлительная особа, — съязвил Маноло. — Ей стоит уви¬

деть стаю птиц, как она начинает восторгаться. Послушать

ее, в поле все красиво и прелестно. — И, словно распа¬

ляясь от собственных слов, он продолжал с возрастаю¬

щим озлоблением: — Сразу видно, что она здесь гостья.

А вот пожила бы она тут подольше, да не гуляла бы, а

работала, как мы, походила бы за плугом и бороной, вот

тогда бы я ее спросил, по-прежнему ли ей все кажется

красивым да прелестным. Но она скоро уедет и небось

будет рассказывать знакомым, что в деревне очень мило,

что нам, фермерам, живется просто великолепно и что, не

будь мы лодырями, мы бы давно разбогатели.

Они остановились. Пабло смущенно смотрел на Ма¬

ноло, озадаченный его вспышкой, которую он сам нечаян¬

но вызвал. Вдруг из кухни раздался нетерпеливый свист

Панчо. Маноло вздрогнул, словно это свистнул хлыст,

которым его ударили по лицу.

— Слышишь?.. Вот он, хозяин!.. Он так всегда со

мной: свистит, будто я лошадь или собака.

Он умолк и взял себя в руки, увидев мать, которая,

выйдя из дому, подошла к ним.

— Пойдемте!.. Что вы здесь делаете?.. Ужин сты¬

нет, — сказала Элена.

Хотя темнота мешала ей всмотреться в лицо сына,

она заподозрила что-то неладное.

— Что с тобой, Маноло?

— Ничего, мама, я просто говорил с Пабло.

И, чтобы успокоить ее, он направился к дому и во¬

шел в кухню.

Панчо никогда не был особенно разговорчив за сто¬

лом. Но в этот вечер он охотно слушал болтовню Лауры

и даже смеялся от души ее остротам. Все веселились и

чувствовали себя непринужденно. Элена, казалось, забы¬

ла о дурных известиях, которые привез Эмилио. Правда,

время от времени она с беспокойством посматривала на

сына, но, так как Маноло тоже с интересом слушал Лауру

и, по-видимому, ничто его не тревожило, ее опасения

рассеялись.

— Вы себе не представляете, дядя, как я рада, что

побывала у вас и узнала, что такое поле.

— Лучше поздно, чем никогда, — смеясь, ответил

фермер, — Вы, столичные жители, совсем забыли о поле,

221

да и многие из здешних отворачиваются от него и уходят

в город, будто оно проклято. Горожане уже и не помнят,

что город — это тоже поле.

— Что ты хочешь сказать?.. Не понимаю!—перебил

его Эмилио, удивленный этим утверждением. — Город —

это город! По крайней мере я так думаю.

— Ну и ну! — засмеялся Панчо. — Трудно поверить,

но людям и в голову не приходит, что под асфальтом

земля, хоть ее и не видно. Дайте мне плуг и семена, раз¬

воротите асфальт, и я вам докажу, что эта земля тоже

поле, даром, что ее называют городом.

— Вы правы, дядя, — согласилась Лаура. — Но для

меня настоящее поле здесь, и мне жаль, что послезавтра

мы должны возвращаться домой.

— Ну, что ж, дочка, ты можешь приехать к нам

опять, когда вздумаешь, и гостить сколько захочешь, —

ласково ответил Панчо. — Ты всегда будешь здесь же¬

ланной гостьей.

— Если бы это зависело от меня, — сказала она за¬

думчиво, — я бы через месяц приехала. Но разве папу

заставишь бросить дела?

Фермер повернулся к свояку и, улыбаясь, попросил:

— Уж ты отпусти дочку. Да и тебе не мешает взять

отпуск и проветриться.

Но, прежде чем Эмилио ответил, Лаура тем проникно¬

венным тоном, который уже был ему хорошо знаком и ко¬

торый его всегда настораживал, сказала, обращаясь к

дяде:

— Если я вас о чем-то попрошу, вы сделаете это?

— Конечно, дочка! — благодушно ответил Панчо. —

Проси о чем хочешь!

Эмилио подозрительно взглянул на дочь, готовый

услышать какую-нибудь сумасбродную просьбу. Хулия

беспокбйно заерзала на стуле. Маноло, которого разбирало

любопытство и в то же время чрезвычайно удивляло, что

отец с такой необычной готовностью соглашался испол¬

нить каприз племянницы, смотрел то на нее, то на

него.

— Дядя, — сказала Лаура, — позвольте Хулии по¬

ехать с нами на несколько дней в Буэнос-Айрес.

Фермер больше не улыбался.

— Конечно, отпусти Хулию в Буэнос-Айрес, — горячо

поддержал дочь Эмилио.

222

Нахмуренные брови и плотно сжатые губы делали лицо

Панно еще более суровым. Он быстрым взглядом обвел

лица домашних. Хулия была взволнована, Элена всем

своим видом выражала согласие, а у Пабло было такое

лицо, точно он заранее знал о том, что произойдет.

Мануэль, судя по всему, выжидал, и Панно, попав¬

шему в ловушку Лауры, показалось, что он злорад¬

ствует. Ему стоило больших усилий не потерять самообла¬

дания.

— Скоро уборка, — сказал он, — будет много работы...

Свояк, отметая этот довод, которым Панно хотел обо¬

сновать свой отказ, возразил:

— Как раз сейчас самое время. К уборке Хулия вер¬

нется.

Ободренная поддержкой отца, Лаура сказала:

— Я очень прошу вас, дядя, отпустите ее, пусть Ху¬