Вспомнить, нельзя забыть

ЭМИГРАНТКА — КРАСНОМУ

Ты сказал, что бессильны мы, Не страшны для власти Советов, Что пугаясь труда и тюрьмы Разбрелись мы по белому свету… Ты сказал… О, ты много сказал Жалил долго, презрительно, злобно. В этот час я тебя (ты не знал), Задушить была бы способна! Если б ты от себя говорил, Мне бы не было больно «товарищ!» И меня не обжег бы твой пыл Поджигатель всемирных пожарищ. Ты ж посмел…грязи уличный ком! До чего довела нас «свобода!» Ты поганым своим языком Говорил будто бы от народа! Больно мне за родной мой народ, Перед кем он склонил свои выи? Каждый жулик, прохвост, идиот — Представитель Великой России! Спишь ли, дремлешь Русский гигант? Если спишь, не пора ли подняться? Каждый вор нацепив красный бант, Твоим Именем стал похваляться… Верю, встанет мой грозный народ, Спросит, «Кто на Руси куролесит?» И властителей — (каторжный сброд) По столбам телеграфным развесит! Где ж набраться изгнанникам силы! Может быть ты и прав… Ну а все же, «Представителей» вешать постылых Мы родному народу поможем!

ВАМ

О кипы газетной бумаги Бьюсь головой в тоске… Много мужской отваги В бледной женской рук?! Но все же мертвы газеты! Но все же душа во сне… Не это мне надо, не это! Не об этом мечтала дне! О, если бы искрами строки — В сухую листву сердец! Когда же настанут сроки? Когда же будет конец? Не знаю… но буду с вами. И вашу боль и мечту Измученными руками В терновый венок вплету. Дрожат усталые пальцы… Но песни мои отдам Братья мои, скитальцы — Вам, только вам!

ИЗМЕНЫ НЕ ПРИЕМЛЮ…

Лучше превратиться снова в землю, Лучше на всю жизнь попасть в тюрьму! Господи, измены не приемлю, Ни умом, ни сердцем не пойму… Правда, сердце просит лучшей жизни. Опостылели изгнанье и нужда. Но купить покой — изменою отчизне. Не смогу я ни за что и никогда! Эти слезы одиночества и боли Ночью видит Иисус Христос, Видит Он, что я смертельно болен От тоски, от ужаса и слез… На подушку падают слезинки И болит измученная грудь… Скоро руки — слабые тростинки Я не в силах буду разогнуть. Я предчувствую уход мой в землю. Близких больше к сердцу не прижму… Но измены все же не приемлю, Ни умом, ни сердцем не пойму!

БУДУ С РУССКИМИ

Как лампада мерцает в душе моей грусть, Бесконечно горит — негасимая… Ежечасно, упорно твержу наизусть: «Встань из пепла Россия гонимая!» Пусть мне скажу, что я никому не нужна. И не нужен мой плач несмолкающий. «Если Родина плачет, то слить я должна, С Ее воплем мой голос рыдающий!» Верю твердо, опомнится Русский народ, — «Странник Града иного взыскующий» Возрождения песнь на весь мир запоет, Прогремит нашим гимном ликующим. И свежа будет песня моя как цветы Ветерком пронесется ласкающим: «Ты, из бездны восставшая Родина. Ты Мой великий народ воскресающий!» Задыхаясь от слез, пела я для Тебя, Когда шел Ты тропинками узкими… Если с Русскими горе делила любя, То и радость делить буду с Русскими!

Книга стихов «ГОСПОДИ, СПАСИ РОССИЮ» (Харбин, 1930)

БРАТЬЯМ В ЖИЗНИ И СМЕРТИ

Бесстрашные! О, если бы песня была как буря! И ветер был вашим певцом! Пусть ненависть брови надменные хмурит И смотрит опасность в лицо… Дерзающие! В борьбе закалились, грозе улыбаясь, Владеть научились собой. Сам Бог и небесная рать голубая Ведет вас на подвиг и в бой. Грозящие! В мученьях окрепли. И в сердце святыней родная Россия была. А если у смелых сердца не застыли, — И Родина не умерла! Прощающие… Не злоба слепая с лицом искаженным Алеет на вашем щите, В глаза ваши смотрит от Девы рожденный, Распятый на черном кресте. На смерть идущие! Любовью и кровью спаяли сердца вы, На жизнь и на смерть навсегда. Не надо ни счастья, ни власти, ни славы В кровавые эти года. Безвестные! Идущие в ночь. Под плащами молчанья. На подвиг… в тюрьму… на расстрел… И ветер, подслушавший чье-то рыданье О вас, о безвестных пропел.

ГРОХОТ ГРОЗ

Пошли нам, Господи, грешным снова Пробуждающий души грохот гроз! Скажи нам, Господи, такое слово, Чтобы мы задохнулись от слез. И за то, что мы ни во что не верим, Вложи в твои раны наши персты. Открой нам железные святые двери В страну жертвенной красоты. Всколыхни над Русью густые туманы Горячим дыханьем Твоей любви Да погибнут от лица Твоего басурманы Враги России и враги Твои!

КАЗАЧАТ РАССТРЕЛЯЛИ…

Видно, ты уснула, жалость человечья?! Почему молчишь ты, не пойму никак. Знаю, не была ты в эти дни в Трехречьи. Там была жестокость — твой извечный враг. Ах, беды не чаял беззащитный хутор… Люди, не молчите — камни закричат! Там из пулемета расстреляли утром Милых, круглолицых, бойких казачат… У Престола Бога, чье подножье свято, Праведникам — милость, грешникам — гроза, С жалобой безмолвной встанут казачата… И Господь заглянет в детские глаза. Скажет самый младший: «Нас из пулемета Расстреляли нынче утром на заре». И всплеснет руками горестными кто-то На высокой белой облачной горе. Выйдет бледный мальчик и тихонько спросит: «Братья-казачата, кто обидел вас?» Человечья жалость прозвенит в вопросе, Светом заструится из тоскливых глаз. Подойдут поближе, в очи ему взглянут — И узнают сразу… Как же не узнать?! «Был казачьих войск ты светлым Атаманом В дни, когда в детей нельзя было стрелять». И заплачут горько-горько казачата У Престола Бога, чье подножье свято. ……………………………………………………………………………………. Господи, Ты видишь, вместе с нами плачет Мученик-Царевич, Атаман Казачий!

БЕГЛЕЦ

Голубели Амурские воды В этот тихий вечерний час. Он бежал из «страны свободы», Чтоб свободно вздохнуть хоть раз! Не убил, не виновен в краже, И душа чиста у него. Но страшней пограничной стражи Во всем мире нет никого. Черный лес обрисован четко, Не шелохнется даже лист. Где-то близко ждет его лодка, Перевозчик-контрабандист. Вот уж близко, но бьется сердце… До свиданья, советский рай! Ведь не просто лодка, а дверца Из «страны свободы» в Китай… Но в кустах запрятанный ловко, Притаившись, кто-то сидел. И чьей-то угрюмой винтовкой Был взят беглец на прицел. И вот здесь… На пороге воли Обожгло нежданное «стой!» Захлебнулось сердце от боли Кровяною волной густой. Зазвенело в ушах: «Успею!» Перевел дыханье… Прыжок! Грянул выстрел! Второй! Скорее! И упал он лицом в песок… Не успел. И больше не встанет… Значит, весело дома жил? Кто же душу твою изранил? А потом у границы… добил? Рассказали Амурские воды Думу мертвых открытых глаз: — Он бежал из «страны свободы», Чтоб свободно вздохнуть хоть раз! 1929 г.

ПРИЧЕТЫ

Друг погиб в Трехречьи… А который счетом? Весть о нем встречаю Горестным причетом… Над чужой печалью Душу надрывая, Я свои потери Вновь пересчитаю: Ах, волос любимых Золотые пряди Ветер поразвеял Где-то в Петрограде! А в родное сердце Вражеская пуля Врезалась случайно Где-то в Барнауле! Брата дорогого — Горе мое, горе! — Злобные мадьяры Утопили в Хоре! А родную душу (Страшно молвить имя!) Пыткой истомили Вороги в Нарыме. Ночью не замолкнут Горестные мысли, А погибших близких Всех не перечислить… Октябрь 1929 г.

НЕ СЕРДЦЕ, А СОЛНЦЕ

Далекому Атаману…

Из нерастрелянной обоймы Опасность смертная остра! Я знаю, встретимся с тобой мы У партизанского костра… Россия наша молодая Всегда и всюду впереди, Не сердце принесу туда я, А солнце в трепетной груди. Я за плечо тихонько трону Того, кто дремлет в стороне. «Возьми винтовку и патроны, Умчись на вороном коне!» И будут дни тогда часами, Ночами — частые бои. Удача развернет над нами Знамена яркие свои! Любить и ждать я не устану. Но твой отряд — твоя семья, И удалому атаману Дороже Родина, чем я… И за тобой уйду я в горы — Твой вестовой, твоя сестра… Я верю, встретимся мы скоро У партизанского костра! 1928 г.

СЛЕЗНЫЕ ЦВЕТЫ

на могилу погибшего за Россию

Есть такие люди, у которых В жизни цель намечена. И вот В роковые темные просторы Каждый победителем идет. Все равно, получит или нет он, — То, за что боролся на пути; В вечности несказанным расцветом Суждено упорству расцвести! Жемчуга разбрасывая горстью, (Нежные сокровища души) Ты про это грозное упорство Оды золотые напиши. В этом звонко падающем слове, В этой вот продуманной строке — Промелькнут нахмуренные брови И граната в стиснутой руке. За день притомились наши кони. Краток был победный бодрый миг. В час, когда не ждали мы погони, Враг нас неожиданно настиг. Нет для беспощадного границы… Завтра будет то же, что вчера… Правда, побледнели наши лица, Громкое заслышавши «ура»! Мало и винтовок и патронов, Нам стрелять расчетливо пришлось; Но зато мы падали без стонов И немало крови пролилось. А когда упал вожак — начальник И не встал… тогда решили мы С горстью безоружных и печальных Уходить от плена и тюрьмы. Над его безвестною могилой Расцветали слезные цветы И шептали: Господи помилуй Рыцаря немеркнущей мечты! …………………………………………………………………………… Отслужил святую литургию, Душу у престола положил… Умер за великую Россию, — Для которой жил. 11 июля 1930 г.