Заклинатель ордена Линшань. Новые пути. Книга 2

— Ну, кто ж мог знать, что она возьмёт этот камень и уронит себе же на ногу.

— Да, теперь поздно сожалеть. В любом случае, это, — Чжаньцюн поднял письмо от Мэй Цзыцзиня, — доказательство того, что кто-то из них, либо они оба не смогли закупорить свою горлянку. А за передачу врагам порочащих орден сведений полагается смерть.

— Что, и судью тоже? А если он ничего не знает?

— Тогда ему надо было лучше смотреть за женой. Три человека порождают тигра, чем меньше людей будет знать о твоём прошлом, тем лучше.

— А не поздновато ли? — осведомился Линьсюань. — Мэям так просто рты не заткнёшь.

— Даже если овцы сбежали, загон всё равно надо чинить. Кстати, возможно, твой совет был хорош. Пожалуй, я им воспользуюсь. И нет, шиди, не отговаривай меня, — добавил Чжаньцюн, увидев, что Линьсюань открыл рот. — Один раз я уже пошёл у тебя на поводу, и вот к чему это привело.

Он говорил мягко, но непреклонно. Линьсюань прикусил губу.

— И ещё одно, шиди…

— Да?

— Быть может, тебе лучше уехать на время? Если скандал всё-таки разразится, пусть это произойдёт подальше от тебя. Через несколько месяцев вернёшься. Или раньше, если ничего не случится.

— Я подумаю, — сказал Линьсюань.

Чувствовал он себя… странно. Не то разочарование, не то горечь, не то жалость… Последней, как ни странно, было меньше всего. Наопин можно было понять, у неё есть все основания ненавидеть… Но для него она осталась чужой, почти незнакомой женщиной, которую он видел один раз. Судью Кана и вовсе никогда не встречал. Им просто не повезло, а переживать обо всех, кому не повезло — никаких душевных сил не хватит.

Может, и правда стоит вздохнуть с облегчением от того, что эта история будет закрыта раз и навсегда? В конце концов, кто-то из супругов действительно совершил вполне реальное преступление, разгласив сведения, которые должны оставаться тайной. Причём даже раньше, чем убедился, что к собственным властям обращаться бесполезно. Не то чтобы это не было очевидно, но всё же сперва следует пробовать законные способы.

Остаток дня прошёл без происшествий, а вечером, когда уже темнело и зажегший свечу Линьсюань собирался готовиться ко сну, в дверь постучали. Недоумевая, кто это мог быть, Линьсюань распахнул дверь, и через порог юркнула женская фигурка в плаще с капюшоном. Ещё больше удивившийся заклинатель не попытался её остановить, а женщина плотно закрыла за собой дверь, огляделась и только тогда откинула капюшон:

— Братец Ань…

— Ты?! — поразился Линьсюань. — Откуда?

На него смотрела бледная По Наопин.

— Из города. За моим мужем сегодня пришли. Стража из городской управы, говорят, по приказу самого главы Ши. Я ходила навестить подругу, меня дома не застали, потому и спаслась. Пряталась до наступления темноты…

— А как ты попала сюда? — спросил Линьсюань, оглядывая её. На первый взгляд Линшань не охранялся, но только на первый. Могущественные талисманы и заклятия защищали границу, пропуская через неё только носителей орденской одежды с соответствующим образом зачарованной вышивкой. Порядки были демократичные, даже внешние ученики, работники кухни и мастерских покидали орден и возвращались беспрепятственно, но заимствовать чужой халат было бесполезно — он работал только на том, кому предназначался. Посторонний мог попасть внутрь либо по лестнице Чёрной Черепахи, имея при себе нефритовый жетон-приглашение, либо через большие ворота, где стояла стража и дежурили ученики.

— Я… — Наопин отвела глаза. — Я притворилась служанкой клана Мэй. Они собирают оставшиеся вещи, я сказала в воротах, будто забыла вещь одной из учениц.

Из-под плаща действительно высовывался подол сиреневого цвета, в таком ходили слуги Мэев, в то время как господа щеголяли дорогим пурпуром.

— Притворилась? — Линьсюань приподнял бровь с прорвавшимся сарказмом. — А платье откуда добыла? Кого-то раздела?

Наопин промолчала.

— Это ты рассказала Мэям обо мне. Из них не все ещё уехали, верно? Когда ты столкнулась с последствиями своих же действий, то кинулась к ним за помощью. И они помогли. Пусть не вытащить твоего супруга из тюрьмы, но попасть ко мне.

— Ты тоже обещал помочь, — Наопин сжала руки. — Ты сказал, что я могу обратиться к тебе, если никто другой не поможет.

— А помнишь ли ты, на каких условиях я тебе обещал? Ты забудешь прошлое, не попытаешься мне мстить. А ты что?

— Да не слишком-то ты пострадал от моей мести! Это мой муж сейчас в тюрьме, а не ты!

Линьсюань закатил глаза и отвернулся.

— Я даже не знаю, твой приход сюда — это глупость или наглость? О чём ты вообще думала, когда распускала язык? Теперь глава Ши в ярости, и да, он уже запретил мне вмешиваться. Как, по-твоему, я могу помочь в такой ситуации?

В следующий миг он отшатнулся, когда женщина перед ним упала на колени и уткнулась лбом в пол.

— Да, я виновата! — немного невнятно всхлипнула она в натёртые доски. — Но я не смогла промолчать! Он мой муж! Я пыталась отказаться отвечать, но он прижал меня к стене, он судья, он умеет допрашивать!

— А откуда он узнал?..

— Глава Ши ему что-то такое сказал, — Наопин подняла голову, по её лицу текли слёзы. — Когда муж приходил к нему по делам в конце пятого месяца, глава что-то сказал, и мой господин начал расспрашивать меня, знаю ли я тебя, и нет ли между нами вражды. Я пыталась промолчать, правда! Но я не смогла.

— Предположим. А Мэи? И встань уже.

— Это было уже в Линьане. Я побывала на месте моего дома, встретила соседей. Я не видела их много лет, они тоже расспрашивали, как я жила и что со мной случилось. Во мне ожили воспоминания, я не смогла держать их в себе! А тот человек был так добр…

— Не просто какой-то человек, а из клана Мэй, и ты это знала, иначе не прибежала бы к ним.

— Я увидела его, когда они приехали в Гаотай на Собрание.

— Предположим, я и в это поверю, — говорить с сидящей на полу было неудобно, и Линьсюань тоже присел на корточки. — Однако накипевшее ты выплеснула не кому-то из соседей, хотя те тоже расспрашивали, и отнюдь не злы. Только не пытайся доказать, будто ты не рассчитывала, что твой рассказ в конечном счёте ударит по мне.

Наопин всхлипнула и снова попыталась стукнуться лбом об пол, но Линьсюань удержал её за плечо.

— Я виновата, — повторила она. — Но мой муж ничего не знал! Я всё сделала в тайне от него. Он только рассказал правду главе Линшаня, разве это преступление? Ты никак не пострадал. Отдай под арест меня, но спаси моего мужа!

Линьсюань выдохнул, выпрямился, скользнул взглядом по комнате. Колеблющийся огонёк играл с тенями, сквозняка в комнате не было, но свеча чутко реагировала на движение, когда он проходил мимо. Ненависть Наопин, добросовестность судьи — точно ли они заслуживают смерти?

— Ты обещал, — прошептала так и не поднявшаяся Наопин. Её покрасневшие глаза пристально следили за ним.

— Ты понимаешь, что я ничего не могу гарантировать? — устало спросил Линьсюань.

Подделать почерк Чжаньцюна было сравнительно легко — у Линьсюаня имелось достаточно бумаг и записок от главы ордена, так что он просто копировал нужные иероглифы, а те, которых не было, выписывал в похожей манере, надеясь, что тюремщики едва ли часто видят написанное рукой самого Ши Чжаньцюна. Куда труднее пришлось с печатью: её не на чем было вырезать, да и Линьсюань не обладал умениями резчика. В конце концов он просто обвёл красной тушью оттиск печати на одном из посланий и прижал бумагу к другой бумаге. Получилось грубо, но опять оставалось уповать на то, что в тюрьме наверняка будет полумрак, а те, кому он покажет приказ, не посмеют придираться.