Зажечь солнце

Деифилия перебирает все настольные игры, какие только знает, но её подруга лишь фыркает в ответ на каждое её предложение. Ей не хочется играть ни в хнефатафл, ни в тавлею, ни в сенет, ни даже в нарды. Должно быть, Санна устала играть в них за время своей болезни — скорее всего только в это ей и оставалось играть со своими сёстрами, когда жар немного спал, но лекарь ещё не дозволял вставать с постели.

Были бы у Деифилии карты — можно было бы заняться строительством карточного домика. Только тётушка Вигдис считала их не слишком хорошим развлечением для юной девушки. Впрочем, только в последние несколько дней установилась хорошая погода — до этого была метель, и самой Дее до невозможности надоел хнефатафл и всё остальное. Но не говорить же об этом Санне!

— Давай убежим и посмотрим, как старшие охотятся? — спрашивает Сюзанна, усаживаясь поудобнее на кровати юной ландграфини.

По лицу подруги девочка понимает — та не шутит. По горящим глазам, по положению рук и чуть-чуть дрожащим от возбуждения губам. И если сейчас проигнорировать это, Санна обязательно скажет «я с тобой больше не дружу» и убежит к себе. Конечно, через несколько дней от ссоры не останется и следа, но Деифилии вовсе не хочется ссориться с подругой.

Сюзанне в голову всегда приходили самые нелепые идеи, которые невозможно было осуществить, не навлекая на себя чей-то гнев. И она нисколько не стыдилась этих идей, тогда как щёки Деифилии были готовы пылать от стыда и смущения. А Санна хихикала в сторону и придумывала что-нибудь новое. И на все замечания взрослых, что сыпались на неё из-за этих дурацких выходок, Сюзанна всегда отвечала чуть приглушёнными кивками и невинными взглядами.

— Это безумие! — возражает Деифилия, прекрасно осознавая, что Сюзанну Айвентг теперь ничто не убедит отказаться от её глупой затеи. — Ты только представь, что может произойти! Нас могут принять за…

Идея, по правде говоря, кажется девочке ужасно привлекательной. Подумать только — такая возможность! Увидеть своими собственными глазами то, что она, скорее всего, никогда в жизни не увидит. А по восхищённому шёпоту мальчишек, Сири и Леды, которых готовят к участи охотников, Деифилия Ярвинен знает — в охоте есть нечто столь привлекательное, столь невероятное и чудесное, что стоит увидеть хотя бы раз в жизни. По восторженному голосу Вегарда можно было представить, что это что-то настолько немыслимое и прекрасное, что Дее кажется, что она никогда не сможет простить себе, если струсит сейчас.

Ей самой никогда — увы — не стать охотницей. И было бы здорово хоть одним глазком взглянуть — что такое эта самая охота. Возможно, Деифилии это зрелище не понравится, и тогда она и вовсе не будет жалеть о том, что она умеет превращаться всего лишь в двух существ. Да и те — столь бесполезные и ничтожные, что об охоте говорить не приходится… Деифилия умеет обращаться лишь синицей и куницей. О, если бы она только могла превращаться в сокола или в рысь! Это решило бы все её проблемы. Тогда можно было бы упросить дядю Вигге как-нибудь взять её на охоту — он бы не отказал. В конце концов, это было несправедливо — Асбьёрну было всего семь, он был на пять лет её младше, а уже мог обращаться и медведем, и волком, да и всех оборотничьих форм у него было не меньше восьми. В то время как Деифилия в свои двенадцать могла только мечтать о третьей, в то время, как Маргрит и Ромунта довольствовались всего лишь одной. И зачем только Асбьёрну столько, если он никогда и ни о чём не думает достаточно серьёзно?

— Твой дядя Роальд — хороший охотник, — беззаботно замечает Санна Айвентг, спрыгивая с кровати и в пару шагов подскакивая к окну. — Я уверена, что он не примет нас за свою добычу.

Её слова кажутся Деифилии аргументом для того, чтобы всерьёз задуматься над идеей подруги. Что им грозит в самом худшем случае? Дядя Роальд поймает их и будет отчитывать перед всем родом, расскажет матери Деи, расскажет тёте Вигдис и дяде Иверу. И Деифилию Ярвинен снова загрузят учёбой, чтобы на детские глупости оставалось как можно меньше времени. Не самое лучшее, что может произойти в жизни — над ней потом будут смеяться и кузены, и кузины. Но и далеко не самое худшее. Вполне достойная цена для того, чтобы увидеть то, чего Деифилия ни разу в жизни не увидит больше… Вполне достойная — потому что девочка никогда себе не простит, если пропустит это зрелище.

Дея думает — старается понять, насколько рискованным является данное предприятие. И стоит ли потакать желаниям подруги. Голос разума твердит ей, что стоит отказаться, немедленно позвать фрау Айвентг и сказать, что у Санны снова жар. Что стоит оставить её слова без внимания и навсегда забыть о подобном безумии. Но Деифилии ужасно хочется увидеть то, как старшие охотятся. И она готова забыть о возможном унижении после.

В конце концов, девочка — на радость Сюзанне — решается надеть кофту потеплее, набросить плащ и взять свои рукавички. Ярвинены не мёрзнут. Кажется, так Деифилии всегда говорила тётя Вигдис. Но Дее кажется необходимым перестраховаться. Да и Санна в таком случае скорее оденется сама.

Должно быть, Деифилия слишком долго возится со шнуровкой на своём плаще, так как Сюзанна недовольно хмурится и дёргает дверь за ручку, однако не выходя из комнаты своей подруги. Тётя Вигдис как-то — Дея и Санна тогда шили для Сванхильды свадебный гардероб — неодобрительно покачала головой и сказала, что терпения у фройлен Айвентг меньше, чем у малого ребёнка.

— Смелее! — смеётся Санна. — Что такого ужасного может случиться? Да даже если нас обнаружат — твоему младшему брату почти не досталось!

Деифилия Ярвинен не помнит, как они с подругой выбрались из «сапфировой» части замка, где располагались родители Деи и все их дети. Но, чтобы, выбраться на улицу, миновав парадный ход, нужно спуститься в подземелья и подняться в «кварцовую», откуда можно будет выйти через чёрный ход прямо за стены Биорига — башни, что принадлежат дяде Вигге примыкают к крепостной стене.

Сердце у Деифилии то и дело замирает — она боится любого шороха. Ей то и дело кажется, что из-за двери выйдет леди Ульрика и потребует объяснений, почему её дочь ночью собирается покинуть Биориг. Ей кажется, что тётя Вигдис наутро всё узнает и будет сильно этим недовольна.

Они с Санной прокрадываются мимо «иолитового» крыла. Стараются ступать как можно тише — там всегда гораздо больше народа, чем где-либо в Биориге. И Деифилия не уверена, что Маргрит или Халльдис промолчат, если увидят её рядом с их крылом в уличной одежде — плаще, сапогах и рукавицах. Скорее всего, они тут же расскажут всё матери, а та передаст тёте Вигдис.

— Давай погадаем на жениха? — слышит девочка голос то ли Халльдис, то ли Леды — Деифилия никак не может разобрать.

Скорее всего, говорит вторая — Леда так мечтает поскорее выйти замуж. И Маргрит тоже, но та никогда этого не покажет как-либо, кроме старательности и учтивости, что по мнению Деифилии граничит с заискиванием. А Леде хочется, чтобы какой-нибудь юноша влюбился в неё всем сердцем. По правде сказать, Деифилия сама об этом мечтает.

Глупости все эти гадания. Однажды Халльдис — она считалась лучшей гадалкой в младшем поколении Ярвиненов — сказала Дее, что та никогда не выйдет замуж, хотя избранник у неё будет. Сказала, что будет помолвка и что помолвка будет крайне долгой. И что избранник Деифилии в любой момент будет готов сделать предложение, но почему-то до свадьбы так и не дойдёт. Что за чушь! Леди Ульрика никогда не позволит, чтобы помолвка её дочери длилась больше двух лет, тогда как по словам Халльдис она будет длиться гораздо дольше.

А Санне, вообще, кузина сказала, что та не доживёт до того момента, как встретит свою судьбу. Возможно, конечно, это была лишь небольшая месть Сюзанне за то, что та поставила под сомнение то, что Ринд вышила сама то покрывало. Ринд плакала, Халльдис злилась, а Санна была столь суеверной, что для кузины Деифилии не было ничего проще отомстить ей, придумав страшную историю.

В итоге, за пределы Биорига девочки, всё-таки, выбираются — Деифилии кажется, что она вот-вот разревётся, так сильно напряжены её нервы. И всё же, в тот момент, когда они с Санной оказываются на улице, Дея кажется себе совершенно счастливой. В первый миг холод обжигает лёгкие, но для девочки в этом нет ничего страшного.