Жестокое наследие

Я решил забрать посылку Джорджии, прежде чем вернуться к работе. Мне нужно было заставить Альфредо полюбить меня. Не для себя. Мне было наплевать, что этот человек думает обо мне, но Джорджия переживала из-за его мнения, а значит, переживал и я. Я сказал ей, что позабочусь обо всем, и собирался сдержать свое слово.

Я прошел через весь город, насвистывая и чувствуя легкость в каждом шаге. Заглянув на почту, я узнал, что доставку по ошибке отправили в дом семьи Де Санктис. Дорога до их поместья занимала добрых пять миль, и ни одна машина не ехала в мою сторону, так что пришлось идти пешком. День стоял теплый, а на душе было светло. Я собирался жениться на Джорджии. Одна только эта мысль наполняла меня восторгом каждый раз, когда я думал о ней. Женщина, которую я люблю больше жизни, станет моей женой.

Для уличной крысы из Неаполя все-таки существовал счастливый конец. Кто бы мог подумать?

Я добрался до поместья и вошел через боковой вход, поскольку привык использовать его для передачи сообщений между домами. Я работал на Альфредо Беллисарио почти полгода и успел узнать больше о семье, которая проводила каждое лето в Кастель-Амаро. Сальваторе Де Санктис был мафиозным королем. Ренато, наследник, жил в Америке и время от времени приезжал сюда, чтобы поработать под началом дяди.

Я направился через сад к кухне.

Вся территория была оснащена системой безопасности: от охранников в черных костюмах, патрулирующих сады, до камер видеонаблюдения, установленных на каждой стене.

К этому моменту охрана уже знала меня в лицо, и меня пропустили без вопросов. Когда я переступил порог кухни, она оказалась пустой, что было редкостью.

— Вещи сеньориты Беллисарио у холодильника, — крикнул мне один из сотрудников, проходя мимо комнаты. — И прихвати сумку тоже, это от мистера Де Санктиса для прокурора Беллисарио. Мне меньше беготни будет.

Я без труда нашел сумку и посылку. Мне уже не раз приходилось переносить посылки между двумя домами. Я никогда не заглядывал внутрь, поскольку не хотел ввязываться в дела Де Санктисов. Я был всего лишь посыльным.

Я взял коробку и кожаную сумку и направился к двери.

Пробравшись через сады, я вышел на дорогу. Она была пыльной, а холмы вокруг нас выцвели на солнце и пожелтели. Вдалеке виднелась сверкающая синева Средиземного моря. Может быть, я возьму Джорджию на пляж. Если я буду усердно работать и докажу свою ценность Альфредо, возможно, мне удастся найти нормальную работу в городе и вернуть сестру. Мы могли бы все вместе жить в небольшом доме с видом на море.

Я был на полпути к городу, когда появились синие огни.

Машины сarabinieri¹⁵ мчались навстречу мне по дороге. Я отошел в сторону и подождал, пока они проедут. Кожаная сумка, перекинутая через плечо, внезапно показалась тяжелой, как надгробная плита. Я был параноиком. Я видел, как полиция из кожи вон лезла ради печально известной мафиозной семьи. Здесь никто не стал бы заводить дело против Беллисарио или Де Санктисов. Они были богами.

Машины подъехали ближе. Пот выступил на шее, и внезапно ужасное предчувствие ударило меня в живот. Они направляются ко мне?

Машины остановились прямо передо мной, гравий и пыль взлетели в воздух.

Полицейские открыли двери, черный металл их пистолетов сверкнул на солнце.

— Руки вверх! — раздались крики со всех сторон.

— Я просто оказываю услугу procuratore! — крикнул я, чувствуя, как в сердце поселяется уверенность, что мне конец.

— Руки вверх! Или я выстрелю, парень, клянусь, я выстрелю.

Начальник полиции смотрел на меня с диким блеском в глазах, и я сразу понял, что он говорит правду. Он выстрелит. Я сам вляпался в это дерьмо, и если я хотел выбраться из него, мне нужно было сделать то, что они сказали.

Я бросил сумку и посылку и поднял руки вверх. Полицейские окружили меня.

— Хорошо, хорошо! Вот, я подчиняюсь, — крикнул я, когда от острой боли в затылке глаза заволокло тьмой.

Мир исчез.

Через неопределенное время я очнулся от легкого покачивания. Фургон, несущийся по камням? Я сел и застонал, голова раскалывалась от боли. Где я?

В какой бы машине я ни находился, внутри было темно. На языке запеклась старая кровь. Я раскачивался взад-вперед, чувствуя головокружение.

Не успел я толком сориентироваться, как фургон остановился, и двери распахнулись. Мужчины в униформе схватили меня за руки, вытолкнули наружу, и потащили через металлические ворота мимо поста охраны. Жужжание открывающихся бронированных дверей эхом отдалось у меня в голове.

Куда, черт возьми, меня ведут?

Темнота затрудняла видимость, но постепенно, пока меня волокли по длинному, стерильному коридору, до меня дошло.

Тюрьма. Это была тюрьма.

Меня втолкнули в комнату с металлическим столом и пристегнули наручниками к одной из его ножек, так что мне ничего не оставалось, как опуститься рядом с ним на колени.

У меня не было времени осмыслить происходящее. Охранники ушли, и в комнату вошел мужчина.

Альфредо Беллисарио.

— Ну-ну, Сантори, похоже, тебе нужен адвокат, или мне вызвать для тебя общественного защитника?

Я уставился на него.

— О чем Вы говорите?

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.

— Я только взял Ваши вещи… Я перенес их в соответствии с Вашими инструкциями! — крикнул я.

Он усмехнулся.

— Ты действительно думаешь, что ты здесь из-за наркотиков и денег в сумке? Ты здесь потому, что не послушал меня. Я сказал тебе держаться подальше от моей дочери. Ты этого не сделал. Теперь ты столкнешься с последствиями.

Я покачал головой.

— Вы не можете так поступить со мной. Я не сделал ничего плохого.

— О, но ты сделал. Ты посягнул на то, что принадлежит мне.… мою дочь. Тебе повезло, что ты остался жив. И, честно говоря, только потому, что я хочу видеть, как ты сгниешь здесь.… Я хочу видеть, как это сломает тебя.

— Вы не можете этого сделать, — оцепенело произнес я, понимая, что эти слова были ложью.

Такой, как Беллисарио, в подобном месте мог делать все, что ему заблагорассудится. Охрана была бы у него в кармане, да и полицейские тоже… судьи, вся прогнившая система. Они могли заставить человека исчезнуть, не убивая его.