Жестокое наследие

— Ты собираешься кончить? — повторила я его вопрос, почувствовав разницу в его движениях.

Он кивнул.

— Я не могу остановить это… ты уничтожаешь меня, Джорджия, — сказал он напряженным голосом.

Я не могла ответить, потому что наслаждение пронизывало меня насквозь. Это странное нарастающее давление вернулось, и я поднималась все выше. И выше. А затем я сорвалась.

Удовольствие, которого я никогда прежде не испытывала, взорвалось внутри меня, словно перезревший персик лопнул и выплеснул соки. Влага залила мои бедра, но это не казалось неприятным. Это было правильно.

Элио зарычал мне в ухо, его рука оттянула мою голову назад, обнажая горло для его укусов и поцелуев.

— Черт, ты только что сжала меня так, словно пыталась убить.

Он прерывисто дышал, а затем содрогнулся, и все его тело напряглось. Его бедра в последний раз глубоко вонзились в меня и замерли. Я почувствовала, как он запульсировал. Было жарко и влажно. Должно ли так происходить с презервативом? Мне было все равно. Я хотела быть отмеченной им навсегда. Связанной с ним навеки, без возможности разорвать эту связь.

В тот момент в конюшне, лежа на импровизированной постели, под сияющим снаружи светом луны, наполненная им, с нашими сердцами, бьющимися в унисон, я почувствовала, как судьба накрывает нас обоих. Он вышел из меня, оставив горячую влагу на моих бедрах.

— Презерватив порвался. — Он наклонился, чтобы снять его. — Черт.

— Плевать. Мне все равно он не понравился, — призналась я. — Я хочу чувствовать тебя… всего тебя. Я буду принимать таблетки.

Он посмотрел на меня, провел рукой по моим волосам, а затем обхватил ладонью мою щеку.

— Ты и правда убиваешь меня, topolina, знаешь это? Я не могу жить без тебя, — сказал он, его зеленые глаза будто заглядывали мне в душу.

— Взаимно. — Я встретила его пристальный взгляд.

Элио кивнул и поцеловал меня в лоб. Знак поклонения. Преданности.

Он притянул меня ближе, затем положил мою голову себе на плечо и тихо произнес:

— И я принадлежал ей, а она — мне… и никто не мог отнять ее у меня… и никогда не сможет.

14.Джорджия

Сейчас

— Девочка, клянусь, ты ничего не делаешь наполовину. Твоя жизнь была совершенно скучной, и вдруг, вместо того чтобы, скажем, вступить в книжный клуб, ты позволяешь похитить себя какому-то преступнику и держать под дулом пистолета.

Я не стала поправлять ее. «Под угрозой ложки» звучало не так эффектно.

— Да, конечно, все ведь случилось по моей воле, — вздохнула я, делая большой глоток кофе.

Эрика присела на высокий стул рядом со мной.

— И как там было в полицейском участке? Они вызвали крутого детектива для твоего допроса?

Я пожала плечами.

— Не знаю… Просто какой-то уставший парень с напарником задавали вопросы про Джексона и долг. Думаю, они привыкли иметь дело с подобными вещами. Я имею в виду разборки между бандами и угрозы от ростовщиков.

Эрика внимательно смотрела на меня.

— Ты уверена, что твой таинственный мужчина действительно из мафии?

— Уверена. Поверь мне… я знаю, что такое мафия. Тот, на кого он работает, — большая шишка на Восточном побережье. Надеюсь, они его найдут.

Только тогда я смогу выдохнуть. Я не стала озвучивать эту мысль, потому что суровая правда заключалась в том, что пока он разгуливал на свободе, мне угрожала опасность.

— Думаешь, ты готова выйти на работу?

Я кивнула. У меня не было выбора. Иначе я не смогла бы заплатить за квартиру. Мне дали два дня отгула на восстановление — и это был максимум, который я могла себе позволить.

— Со мной все будет в порядке.

— А как насчет твоей квартиры? Ты уверена, что сможешь спать там после всего, что случилось?

Я выдавила улыбку.

— Все будет нормально. Я крепче, чем кажусь, и все равно собираюсь найти новое жилье в лучшем районе, как ты и советовала.

Эрика просияла.

— Может, рядом со мной?

— Может.

Я никак не могла позволить себе жить рядом с Эрикой. Она снимала квартиру-студию по хорошей цене, потому что владелец был другом ее тети. Но та была совсем крошечной, и я не могла больше навязываться подруге. Я знала, что ей тяжело делить с кем-то квартиру, даже если она никогда не говорила об этом прямо.

Я вышла от подруги. Я понятия не имела, продолжал ли следить за мной наемник Де Санктисов. Полиция сказала, что приставила ко мне охрану. Однако я не увидела ни малейшего намека на их присутствие, и не была уверена, означает ли это, что они настоящие профессионалы, или просто не стали утруждать себя лишней работой.

Смогут ли они на самом деле остановить такого человека, как мой наемник?

По пути я зашла на почту и наконец забрала посылку, которую прислал отец. Я села в маленьком вестибюле и с тревогой уставилась на конверт. Было ли в нем то, что искал наемник? Спасет ли это меня или станет окончательным приговором?

Я сунула руку внутрь и достала флешку. Она была маленькой, достаточно крошечной, чтобы спрятать в бюстгальтере. Я пошла в туалет и сделала именно это, выбросив конверт в мусорное ведро по пути к выходу. Но потом остановилась. Казалось, флешка сияет у меня над головой, как неоновая вывеска.

Компромат здесь!

Я не могла оставить флешку там. Это казалось слишком очевидным, и ее легко было потерять. Я открыла сумку и порылась в ней. На прошлой неделе моя дешевая помада выпала из сумки и ударилась о кафельный пол. Весь стержень вывалился, отделившись от корпуса. Тогда я просто запихнула его обратно. Теперь я уронила блестящий черный футляр на пол и снова расколола его. Выбросив стержень помады в мусор, я спрятала маленькую флешку в пустой тюбик и защелкнула крышку. Получилась неплохая маскировка. Очень даже.

Я спрятала помаду в сумку и отправилась на работу.

Мне нужно было увидеть, что на флешке. И что тогда? Тогда я больше не смогу прикидываться несведущей. Как будто моего наемника это вообще заботило. Он уже решил, что я виновна только потому, что была дочерью своего отца, и вынес мне приговор — какой бы он ни был.

Головная боль давила на виски, но я все же пришла на работу и устроилась за своим столом, а Эдди тем временем собрал кипу заказов, которые я не выполнила.