Детская проза

На следующий день Торопыга уехал в больницу. Вернулся к вечеру веселый-развеселый… — Не велели в школу ходить, — пояснил он, — потому что коклюш, заразить других, можно. Теперь погуляем… В деревне двенадцать домов. Из дома в дом несется страшная новость: у Торопыги коклюш, заразить может. Ребята «попа» по дороге гоняли. Хотел сыграть и Колька, а они перепугались и от него, как от чумного, врассыпную бросились, биты где попало оставили. Обрадовался Торопыга и понесся за ними. Всех разогнал…

– Нет никого… «Может быть, я выпил чего-нибудь неподходящего и у меня звенит в ушах?» – размышлял про себя Джузеппе… Нет, сегодня он ничего неподходящего не пил… Немного успокоясь, Джузеппе взял рубанок, стукнул молотком по задней его части, чтобы в меру – не слишком много и не слишком мало – вылезло лезвие, положил полено на верстак – и только повёл стружку… – Ой, ой, ой, ой, слушайте, чего вы щиплетесь? – отчаянно запищал тоненький голосок… Джузеппе уронил рубанок, попятился, попятился…

— Вот он я, сейчас спущусь! — весело щебечет дядька на ветле, словно он там черешню собирает. А прут он, видно, выбрал самый зловредный: вжикает он, свистит, сечет и прожигает как молния. И пока мама вощит прутом мой зад, дядька ликующе командует: — Ожги! Еще ожги! Пока нижняя часть моей спины после порки горела огнем, я ненавидел Илью, но стоило ему вернуть мне мою дохлую ворону, да еще с осколком зеркальца в придачу, как мы снова мирились и забывали все старые распри. А уж после того…

— Не то слово. — Ты купила молока? Ой-ой-ой. Не зря у меня было чувство, будто что-то не так. — Шейла… Молоко купила? — Нет. Забыла. Я пошла в гостиную. Мама читала книгу. Играла музыка, и сестрица Либби кружилась в розовых балетках. В свои тринадцать Либби считает себя великой балериной. Танцует она так, что хочется рожу скривить, но я лучше не буду — если она заметит, мне не поздоровится. Мама сказала: — Сходи за молоком, Шейла. Я упала в кресло и простонала: — Не могу, мам.…

Объективные свидетели прошедших событий, они повествуют, с каким напряжением приходилось бороться с наседавшим со всех сторон врагом, каких жертв и лишений стоила окончательная победа. Но именно эти правдивые рассказы доносят до нас неповторимое величие дней, когда Советская власть защитила завоевания Республики и утвердилось и укрепилось первое в мире социалистическое государство. А. Ненароков Формула торжественного обещания красноармейца 1. Я, сын…

Как понять, куда остальных-то нести? В коробке котятам не нравится — то-то они пищат на весь подъезд! Захочешь какого-нибудь погладить — а они все в твою руку тычутся. — Они мамку ищут, — говорит Юрка. — А где их мамка? — спрашивают Наташка и Славик вместе. — Ты видел ее? Юрка пожимает плечами. — Их же без мамы сюда выставили. Наверно, мама оказалась кому-то нужна. Утром Наташка с мамой и Толиком выходят из дому — кто на работу, кто в детский сад, кто в пришкольный лагерь. Тетя Люся, уборщица,…

Каким образом арабские историки узнали о существовании русов? Ведь на Роси, судя по древним документам, арабы не бывали. Славяне сами навещали южные края. Их корабли плавали в Средиземное море. От главного города русов — Родень, что стоял при впадении Роси в Днепр, путь в Средиземное море не близкий: сначала но Днепру, лотом по Черному морю, через пролив Босфор в Мраморное море, оттуда через Дарданелльский пролив в море Эгейское… Киевская Русь, IX–XI вв. Синие стрелки — водный торговый…

Софья Васильевна небрежно сбросила шубку, медленно подошла к заваленному бумагами письменному столу. Бесцельно переложила несколько страничек, исписанных ее твердым почерком, потом тяжело опустилась на стул. Она чувствовала себя бесконечно усталой, опустошенной — сказывалось огромное напряжение не только сегодняшнего дня, но и всех тревожных предшествующих дней. Софья Васильевна взяла миниатюрный календарик — записную книжку в кожаном переплете с золотым обрезом и задумалась. Печальная усмешка…

— Я, помню, маленькая была, так всё хозяйство на мне лежало: и корову доила, и полы мыла, а про дрова уж и не говорю… — Ну чего ты, мам, сравниваешь старое время с нынешним! — остановил её Славка. — Ты же сама жаловалась, что выросла и детства не видела. А у меня детство. — Ой ты, поросёнок, матери помогать, так не детство? В дверях звякнуло. Дверь открылась, и Тишка, налившись кровью, переставил через порог ведро воды. Силёнок у него было мало, вода плескалась через края, а ему уж ведра…

Но, во-первых, и в Сочи, откуда мы приехали во Владикавказ, море было не холодное, а я его видел. А во-вторых… И вот это теплое и ласковое и такое-сякое море что-то себе бурчало под нос и дуло холодным ветром, и на небе было черным-черно, а от меня хотели восторгов. И я сказал наивно: — Слышу. У тебя сапоги скрипят. Некоторое время мы шли молча. И вдруг я увидел чудо. До этого я, наверное, смотрел под ноги и потому не сразу заметил, что прямо перед нами стоит гигантская башня. Она чуть светлела…

Творчество Б. Комара затрагивает большинство из тех тематически-временных пластов, которые характерны для современной советской литературы: наши дни, период Великой Отечественной войны, историческое прошлое народа. Такая широта творческого диапазона требует от писателя разнообразных знаний, великой трудоспособности, умения художнически перевоплощаться. Для того чтобы написать повесть «Векша» о Киевской Руси X века, писатель должен был быть и историком-исследователем, и археологом и владеть редким…

— А вот Молли Лу и маленький Бу! — проскандировал нараспев еще один из ребят, указывая на следующую пару, мчавшуюся вниз. Спереди на санках сидела девочка с развевающимися на ветру волосами, а позади — ее маленький брат, до того пухленький, что толстенькие его ножки торчали по бокам санок, а круглая физиономия выглядывала из-за спины сестры, словно полная луна. — А вон там Гас Бартон! Ну и несется! — воскликнул третий из ожидавших внизу мальчиков, приветствуя появление юноши столь долговязого,…

— Ты плакал? — спросила Инга. Отец с испугом посмотрел на нее. — Кто тебе сказал, что я плакал? Кто сказал? Никто ей не говорил. Глаза сказали. Красные ниточки. — Ну, плакал! — вдруг вырвалось у отца. В тот день он был раздражителен. — Тебя кто-нибудь обидел, да? — терпеливо спросила Инга. Отец поморщился. — С тобой невозможно говорить! Инга пожала плечами и стала раскачиваться на табуретке. — Перестань, — устало сказал отец. — Мне надо тебе сказать… Девочка перестала качаться…

— Костенька, четвертый час, а ты еще не обедал! — Сейчас, бабушка, — неохотно ответил мальчик. Вот уже год, как идет война с фашистами. Отец Кости, кадровый офицер, майор Пургин, до войны работал в горвоенкомате. Теперь он на фронте. Где воюет — неизвестно. Адрес на письмах обозначается только числом: 32410. Это номер полевой почты. Попробуй найди, где стоит такая полевая почта! До войны по выходным дням Костя ездил с отцом вверх по Волге на рыбалку. Интересно было кататься на лодке или ночевать…

Я открыл коробочку и сперва ничего не увидел, а потом увидел маленький светло-зеленый огонек, как будто где-то далеко-далеко от меня горела крошечная звездочка, и в то же время я сам держал ее сейчас в руках. – Что это, Мишка, – сказал я шепотом, – что это такое? – Это светлячок, – сказал Мишка. – Что, хорош? Он живой, не думай. – Мишка, – сказал я, – бери мой самосвал, хочешь? Навсегда бери, насовсем! А мне отдай эту звездочку, я ее домой возьму… И Мишка схватил мой самосвал и побежал домой.…

Проплыли фонари стрелок, прошумели длинные станционные постройки. Мальчишка прыгнул — и носом зарылся в пахнущий мазутом и шлаком песок, одеревеневшие ноги подкосились… МИЛИЦИОНЕР ЕГОРОВ НЕ ЗНАЕТ, ЧТО ДЕЛАТЬ Зеленый вещевой мешок вдруг зашевелился и бесшумно пополз под массивную вокзальную скамью. Задремавшая на плече соседки женщина сначала открыла один глаз, потом второй. Быстро сдвинула толстые колени, обтянутые рыжими шерстяными чулками, суетливые руки зашарили под ногами. — Батюшки,…

Солдат, прыгнувший на подножку, тревожно глядел на отца. Отец, будто поняв его тревогу, вдруг отодвинулся от мамы, посмотрел ей в глаза, ничего не сказав, потом повернулся и побежал за поездом. Солдат в длинной шинели протянул ему руку, и отец вскочил на подножку. Он сразу же обернулся к Ним, к Алеше и матери, и не крикнул, не махнул рукой, только глядел на них. И вдруг вышло солнце. А дождь все не переставал. С неба тянулись белые нити. Над серыми облаками, над вагонами уходящего поезда, над дальним…

— Эх вы, трусихи! Волчонка маленького испугались. А жаль! Как раз волки замечательно приручаются. И он рассказал нам про одного ручного волка. Этот волк, как самая преданная собака, любил своего хозяина, ходил за ним по пятам, защищал его от врагов, сторожил его лошадь в поездках. У него был только один недостаток: он любил выпивать. Как только почует запах вина — ищет, ищет по всему дому, пока не найдёт бутылку. Тогда он начинал катать её лапой, разбивал и выпивал всё до капли. — А когда…

В общем, большой конфликт надвинулся. Того и гляди Шарик с Матроскиным подерутся. Они уже друг друга толкать начали. Дядя Фёдор на крыльцо вышел и говорит: - Давайте мы телёночью дуэль проведём. Поставим вас в разные концы огорода, а Гаврюша пусть в середине стоит. Вы его к себе зовите. К кому он подойдёт, тот им и будет командовать. Встали они в разные концы огорода. Каждый к себе Гаврюшу зовёт. Шарик командирским голосом кричит: - Гаврюша, ко мне бегом! Гаврюша, ко мне кругом! Матроскин…

Во исполнение своего решения миссис Рэйчел прямо после чая отправилась в Грингейбл. По главной дороге ей надо было пройти всего четверть мили. Но отец Мэтью Кутберта, такой же молчаливый и застенчивый, как его сын, построил себе дом как можно дальше от ближайшего жилья. Грингейбл едва виднелся с большой дороги, вдоль которой по-соседски разместились все другие дома Эвонли. Так что миссис Рэйчел еще предстояло пройти по длинной подъездной дорожке. «И какая радость жить на отшибе, где ничего не видно…