Детская проза

Так шли дни за днями. Чёрная всё больше слабела. Однажды она попыталась встать на ноги, чтобы всё-таки поискать какую-нибудь пищу, но ноги не держали её. Она упала и испустила дух. А щенок не знал, что случилось с матерью, и продолжал ещё какое-то время сосать, но потом, голодный, стал громко скулить… Как-то утром, сидя за уроками, я услышал жалобное повизгивание и отправился в сарай. В сене шевелился и визжал маленький тёплый чёрный щенок, а мать его лежала рядом мёртвая. Взял я щенка и понёс…

— Письмо из Америки, — заметил Гарри, когда вся семья наконец устроилась за спешно накрытым столом. — Но у меня в Америке нет знакомых. — Наверное, оно от дядюшки Джорджа, — проговорил господин Холдсворт с набитым ртом. — А кто это? — Старший брат моего отца. Он уехал в Америку ещё юношей и стал университетским профессором. Ему сейчас должно быть лет девяносто. Вечером поговорим, Гарри, сейчас мне некогда. Ну, я побежал. — Папа одним глотком допил свой…

Но тут вступалась мать. — Молчи, Робин! Ты говоришь, как безумный! Твой старший брат тоже хотел искать счастья в чужих краях, стал военным и убит в сражении. Теперь хочешь уйти и ты и оставить нас с отцом одних! Ты не ценишь того, что можешь жить спокойно, в полном достатке, не подвергаясь никаким опасностям. Скажи же ему, отец, что его слова не имеют никакого смысла! Но отец только печально покачивал головой, и Робинзону казалось, что тайно тот на его стороне. Раз, в тихий вечер конца лета,…

Он поднял птицу. Желтоватая, с белёсым брюшком, она цепко ухватилась ему за пальцы. — А что же мы будем делать с этими перепелками? — спросил Петя. — Откармливать их, что ли? Зажарим — и всё. — Да ведь их только две… — Ну что ж, по одной на брата. Они выбрались по камням наверх. Солнце заливало светом весь мыс. Река, протекавшая справа, блестела, как рыбья чешуя. Трава уже отросла, и в ней мелькали золотые бубенчики купавок. Около берега сбились в кучу, как…

Как объяснить маме, что Славка привыкла и стоять у плиты ей намного приятнее, чем решать задачки по алгебре? Ведь пока ты делаешь что-то руками, голова свободна и можно сколько угодно размышлять о дочитанной вчера перед сном книге или услышанном на уроке истории рассказе о лидерах Французской революции. С лидерами это, конечно, она погорячилась. Чаще их место в ее голове занимают всякие истории про любовь, которые она придумывает себе сама: одну историю в день. Про неизменного прекрасного юношу…

Инки повесил ходики слева от окна — так, что они были видны над торчащими коленками, когда Инки лежал на своей узкой, как вагонная полка, тахте. Часы принялись послушно тикать, едва он толкнул маятник. И пошли, пошли (до чего хорошие, ласковые даже!). Правда, сперва они то отставали, то спешили, но Инки в течение нескольких дней регулировал ход: добавлял или убавлял в ведерке песочный балласт. И наконец ходики стали показывать часы и минуты так, будто принимали радиосигнал точного времени. …

Страна солнечных очков — Вам нужен «Робинзон и сыновья», — сказал таксист, почесав смуглый подбородок. — Кто? — удивился я. — «Робинзон и сыновья», — повторил таксист. — Если хотите, я вас отвезу в Сингапур. Я недоуменно посмотрел на топтавшегося рядом Костю. — Но почему именно туда?! — Так ведь Робинзон находится там! — ответил таксист. — Вы не бойтесь, я дорого не возьму. — А сколько же вы возьмете? — спросил Костя,…

Павел Петрович Бажов Живинка в деле Это еще мои старики сказывали. Годков-то, значит, порядком прошло. Ну, все-таки после крепости было. Жил в те годы в нашем заводе Тимоха Малоручко. Прозванье такое ему на старости лет дали. На деле руки у него в полной исправности были. Как говорится, дай бог всякому. При таких руках на медведя с ножом ходить можно. И в остальном изъяну не замечалось: плечо широкое, грудь крутая, ноги дюжие, шею оглоблей не сразу согнешь. Таких людей по старине, как праздничным…

За калиткой около салазок, вёдер и кадушек прыгали наши товарищи. Их лица плохо были видны, только белели билетики, прилепленные к нижней губе. — Э, проспали, проспали! — тонко закричал Кешка. Билетик замелькал в темноте. — Раньше меня никто небось не встанет. Не я — так без воды насиделись бы… — Ну-ну, не бахвалься, — пробасил Женька. — Поехали… Четыре пары салазок тронулись вверх по Третьей Алтайской. Полозья посвистывали в синем снегу. На узеньких тропках…

Костерина терпели, с ним старались ладить, и немногие знали, что за внешней благополучной оболочкой таится до поры душа жадного собственника, готового за деньги утопить ближнего. Изнанку Костерина все увидели лишь в истории с самородком золота, который нашла Раиса Матвеевна. Бригадир присвоил золото, заявил, что нашел его, и документы оформил на себя. Он врал напропалую — ему нужны были деньги. Дай волю, он мог бы из-за них перегрызть глотку всем, кто встал бы на пути. Гравишкис здесь, как…

От деревни Печенёво ничего не осталось, кроме серых камней фундаментов, кое-где торчащих из травы. Сгорела изба разведчиков в Кривицах. Но уцелел дом, в котором находился штаб 6-й бригады, дом, куда майским утром часовой доставил трёх девочек. И везде — в домах, в школе, под открытым небом на колхозном поле — я записывала рассказы партизан. Рассказывали охотно, но с тех пор, как окончилась война, прошло тринадцать лет, и многое стёрлось в памяти. Спорили: Валей или Олей звали девушку, которая…

«Ладно, — думаем, — погоди. Мы тебя поймаем». Рассказывает нам бабуся про зайца, и вдруг заяц у неё превратился в енота, потом енот в суслика, суслик в лошадь… «Ну, — думаем, — час настал». Мы с Васькой внезапно задаём вопрос: — У тебя же был заяц? Она подумала и говорит: — Да, заяц, а что? — А при чём тут лошадь? Бабушка стала хитрить и увиливать. Совершенно спокойно нам заявляет: — Я вам не говорила про лошадь. — Всё время про…

Совсем невдалеке, заботливо прикрытый лапником, журчал прозрачный родничок; гора сушняка выросла в мгновение ока — каждый притащил по веточке, делов-то! Велло работал красиво, легко и самозабвенно. Уже много позднее, став взрослым, я понял, что только так и должен по-настоящему работать человек, а иначе его работа просто не имеет смысла. Огромный котёл громко сопел и чавкал над жарким костром; Велло пружинистым шагом то и дело приближался к священному этому месту и ловко высыпал что-то из многочисленных…

Перед строем тягуче раздавался голос медлительного Янова: «Услышь, господи, слова мои, уразумей помышления мои. Внемли гласу вопля моего, царь мой и бог мой! ибо я к тебе молюсь…» «Ибо я к тебе молюсь», — эхом вторило отделение, построенное и вытянутое по ниточке. «Ты бог, не любящий беззакония, у тебя не водворится злой. Ты ненавидишь всех, делающих беззаконие. Ты погубишь всех, говорящих ложь…» «Ты погубишь всех, говорящих ложь», — поддержала красно-зеленая шеренга: камзолы — красные,…

– А какой из себя этот черт? Дед заскреб затылок. – Ну, вроде птица, – сказал он нерешительно. – Голос вредный, сиплый, будто с простуды. Птица не птица, пес его разберет. – Не сходить ли нам на Глухое озеро? Все-таки любопытно, – сказал Рувим, когда дед ушел, попив чаю с баранками. – Тут что-то есть, – ответил я, – хотя этот дед и считается самым пустяковым стариком от Спас-Клепиков до Рязани. Вышли на следующий же день. Я взял двустволку. На Глухое озеро мы шли впервые и потому прихватили…

— Ничего, я подожду, — сказал Волик. — Ты что такой мрачный? Леша не ответил. Он всегда мрачнел, приближаясь к школе. От модели атома с серебристым ядром и укрепленными на проволочных орбитах электронами веяло космосом, электронной музыкой и фантастическими романами. Модель стояла на покосившейся полке, которую поддерживала Зиночка Крючкова — очень маленькая и очень гордая девочка с острым личиком. Вокруг нее на фоне стеклянных шкафов, схем и таблиц физического кабинета кипела бурная жизнь.…

Прибежав обратно, мы сообщали Петьке о том, что происходит возле их будок. Если нам удавалось подслушать, что либо тот, либо другой собирается шугать нового голубя или пискунов из свежего выводка, мы стремглав мчались на конный двор. Петька давал нам турманов, лебедей, рябых, краснохвостых, желтых, бусых, и мы подтаскивал и их, то есть, выдернув подол рубахи из-под ремня, выпускали их под стаю Мирхайдара и Жоржика. Когда голуби уводили с собой чужака и он вместе с ними кружил над конным двором,…

При этом он смотрел прямо на Джеффа. Джефф неловко плюхнулся за соседнюю парту и улыбнулся в ответ, так что Брэдли пришлось отвернуться. Как только миссис Эббел начала урок, Брэдли достал карандаш и листок бумаги и принялся рисовать каракули. Он занимался этим всё утро, чёркая то на листке, а то и на парте. Иногда он нажимал на карандаш с такой силой, что грифель ломался. Всякий раз, когда это случалось, Брэдли ухмылялся. Потом он скотчем прилеплял обломок грифеля к одному из комков мусора в…

Событием назвала мировая литературная критика автобиографическую книгу писательницы «Лети, майский жук!», книгу-воспоминание, книгу-переживание, написанную кровью сердца, навсегда раненного войной. Необычайно ранняя весна 1945 года. Вена, придавленная фашистским сапогом. Смутное, тяжелое время. Но вот забрезжил свет. Близок конец войны, и ощущается связанная с ним пора надежд. Повесть, как и обычно у К. Нёстлингер, стремительна. События сменяют друг друга с кинематографической быстротой. Они воспринимаются,…

Помимо таких бегло, но четко очерченных тружеников, как бакенщик Павел Егорович, привыкший к грозному шуму енисейских порогов, как мы – к тиканью часов; как отважные и неподкупные рыбинспектора, гроза браконьеров Семен и сменивший его Черемисин; или как тетя Таля, истинная совесть («вроде прокурора») таежного поселка, в этой книге есть и люди, показанные, как говорится, крупным планом. Брату рассказчика Кольке тоже довелось испытать все невзгоды в многодетной семье, беззаботный глава которой пропивал…