Классическая проза

До цього періоду належать оповідання на теми з життя селян-гуцулів «Природа», «Час», «Некультурна», «Жебрачка», шедевр малої прози екологічної проблематики — «Битва». У цей час з’явилися глибоко реалістичні твори з життя села «Банк рустикальний», «На полях», «У св. Івана», «Мужик», а також на теми з життя інтелігенції «Аристократка», «Мати Божа», «Impromtu phanta ie», «Val e melancolique». Увінчує другий період життєтворчості О. Кобилянської повість «Земля» (1901), задум якої визрівав довго…

Надо сказать, что хотя мы с Энди и непьющие, но в городе было три кабака, и все жители целый день и добрую половину ночи шагали по треугольнику из одного в другой. Каждому было отлично известно, что ему делать со своими деньгами. На третий день дождь чуть-чуть перестал, и мы с Энди отправились за город полюбоваться прегрязной природой. Птичий Город был построен между Рио-Гранде и широкой ложбиной, где прежде протекала река. Сейчас, когда река вздулась от дождей, дамба, отделявшая ее от старого…

Эти факты действительности, бесспорно, легли в основание драмы Стефана Цвейга, — но легли исключительно в тех пределах, в каких он и сам, в своем предисловии, указывает на известное воздействие подлинных биографий поэтов. Его драма не историческая, а чисто психологическая; его образы до некоторой степени можно считать подсказанными действительностью, но общий сюжет драмы, ее основная композиция есть свободное изобретение автора. Он произвел, так сказать, художественно-психологический эксперимент.…

— Это картина, — сказал он, — не имеет ни начала, ни конца. Я не понимаю картины. — Посмотри на ту картину, — сказал я, показывая на третий рисунок. — Она имеет смысл. Скажи же мне, что она означает. Он несколько минут изучал рисунок. — Маленькая девочка больна, — сказал он наконец. — На нее смотрит доктор. Они всю ночь не ложились, смотри, в лампе нет масла, первые лучи утреннего света входят в окно. Это очень опасная болезнь; может быть, она умрет.…

Праздники Бернгейма протекали с неумолимо холодным достоинством. Вино, которое пили в его доме, не пьянило, хотя было отменного качества. Его пили и только трезвели. Господин Бернгейм предпочитал приглашать окрестных землевладельцев, кое-кого из офицеров — всегда людей аристократического склада, — избранных представителей из мира промышленности и финансов. Почтение к гостям и боязнь нарушить дистанцию мешали ему быть веселым и непринужденным. Те в свою очередь чувствовали скованность хозяина и весь…

– Бросьте, Лев Глебович; не сыграть ли нам лучше в какое-нибудь пти-жо? Я знаю удивительные, сам их сочиняю. Задумайте, например, какое-нибудь двухзначное число. Готово? – Увольте, – сказал Ганин и бухнул раза два кулаком в стенку. – Швейцар давно почивает, – всплыл голос Алферова, – так что и стучать бесполезно. – Но согласитесь, что мы не можем всю ночь проторчать здесь. – Кажется, придется. А не думаете ли вы, Лев Глебович, что есть нечто символическое в нашей встрече? Будучи еще на терра…

Потом потянулись воспоминания о жизни в колледже, в низенькой, расположенной в глубине двора каморке под самой крышей: жизни, которая ни разу даже не была скрашена приглашением приехать в усадьбу; тоскливые летние дни, когда он бродил по пустынным улицам, — ибо дяде совсем не хотелось тратить лишние деньги и брать его на лето домой. Старик напоминал о себе только приходившими раз в три месяца письмами, в которых наряду со скудным, но регулярно посылаемым вспомоществованием содержались жалобы на то,…

- Е-ех, мой, як то­бов грєну, та й по нитці роз­ле­тиш­си, який же-с тєжкий! Але, відай, ніко­ли не грим­нув, бо шко­ду­вав міха, і по­волі йо­го спус­кав із пле­чей на зем­лю. А раз ве­чо­ром оповідав жінці і дітям та­ку при­го­ду: - Сонце пра­жить, але не пра­жить, аж вог­нем сип­ле, а я колінкую з гноєм на­верх, аж шкіра з колін обс­ка­кує. Піт із-за кож­но­го во­лос­ка просік, та й так ми со­ло­но в роті, аж гірко. Лед­ви я до­бив­си на го­ру. А на горі та­кий вітрець ду­нув на ме­не, але…

Може, прецінь [2] раз перестане! Слухаю з повздержаним віддихом одну хвилину, дру­гу, третю, аж нараз: - Змилуйтесь над нещасливою, а бог заплатить вам! Се може чоловіка довести до божевільства. Кидаюсь до вікна, щоб її побачити. Мене немов щось пхає ще, щоб я побачив її! Вона тут! Сидить перед містком, що веде до торговиці, і скаву­лить. Ні, нехай собі вже думають, як хочуть, але се справді чисте добродійство, що жебрання заборонено. По малих містах існує ще та кара божа, хоч для бідних…

I II III Слепой музыкант этюд От автора К шестому изданию [38] Глава первая Глава вторая Глава третья Глава четвертая Глава пятая Глава шестая Глава седьмая Эпилог Владимир Короленко Слепой музыкант (Сборник) Чудн'aя Очерк из 80-х годов I – Скоро ли станция, ямщик? – Не скоро еще, до метели вряд ли доехать, – вишь, зак'yржавело как, сивер'a идет. Да, видно, до метели не доехать. К вечеру становится все холоднее. Слышно,…

— Как маленькое? Его нарочно уменьшили, чтобы калибр получился больше… Но безмозглый скептик не сдавался: — А поцэму… — Поцэму, поцэму? — передразнивал Юрка. — Ты все равно не поймешь! — Поцэму? — с недоверием и обидой спрашивал Томка. — Потому… — Юрка пренебрежительно махал рукой и отворачивался. — Потому что ты в огнестрельном оружии не разбираешься… Ты еще маленький… Стрела намека попадала в самое сердце! Томка не переносил вечного, позорного упрека, что ему только пять лет с хвостиком.…

Для читателей, которые, если так можно сказать, на «ты» с книгами В. Вульф, О. Хаксли, М. Пруста и т. п., эта книга, мы надеемся, станет приятным пополнением их библиотеки и подарит когда-нибудь в час досуга то особое удовлетворение, которое получаешь от истинного произведения искусства. И наконец, для тех, кто уже — и, может быть, не раз — читал Джойса и Альтенберга. Этот сборник, в том виде, в котором выпускает его издательство (предисловие, оформление и иллюстрации), позволит точней определить…

Захватчики рассчитывают на то, что их оккупация, несущая голод и муки населению маршаллизованной Франции, морально обезоружит людей, превратит французов в рабов оккупантской банды, в «роботов» для подготовки новой войны. Мужественные борцы за мир опрокидывают эти расчеты. Герои книги Стиля, организующие борьбу против разгрузки иностранного оружия в порту, против захвата французской земли, выражают то чувство ненависти к поджигателям войны, которое растет в сердцах сотен миллионов людей во всем…

Итак, рецепт «любите!» не во всех случаях помогает. Видно, в лекарство следует добавить еще кое-что, тогда оно скорее поможет. Чего же в нем недостает? На это, быть может, ответит страница из жизни одной женщины… * * * Граничная улица — одна из оживленных улиц Варшавы. Несколько лет тому назад, в прекрасный осенний день по этой улице шло и ехало множество людей. Все были поглощены своими делами, спешили, никто не смотрел по сторонам и не обращал ни малейшего внимания на то, что происходило…

К тому же родовой замок был не только величественным, но и мирным пристанищем. Летом его предпочитали даже чопорно-нарядному Голлербрунну за прохладу покоев и пленительно-тенистые окрестности. Живописен, хоть и не очень удобен был подъем к замку от городка, по вымощенной грубым булыжником улице между убогими домишками и облупленной крепостной стеной, через широкие ворота до старинного погребка и постоялого двора у входа на замковую площадь, посреди которой стояла каменная статуя Клауса-Гримбарта,…

— Тут буде так самотньо без тебе, — чи не всоте простогнала Діана. — І ти їдеш уже наступного тижня! — Але доти ми будемо разом, — жваво заперечила Енн. — Не дозволяймо наступному тижню псувати нам радість цього. Мені й самій тяжко думати про від’їзд — ми ж із домом такі добрі друзі. І ти ще кажеш про самотність! Це я мушу журитися. У тебе тут лишаться всі твої давні приятелі — і Фред! А я буду серед чужих, де не знатиму ані душі. — Окрім Гілберта й Чарлі Слоуна! — відповіла Діана, дражнячи Енн…

II Лето переполняло порт гулом голосов и солнцем. Близился полдень. День раскалывался пополам, обрушивая на набережные свою знойную сердцевину. Перед складами Алжирской торговой палаты грузились «скьяффино», суденышки с черным корпусом и красной трубой. Аромат мельчайшей мучной пыли, исходивший от мешков с зерном, смешивался с тяжелым запахом вспучившегося под солнцем асфальта. Возле крохотной забегаловки, пропахшей древесным лаком и анисовой водкой, толпились выпивохи, арабские акробаты в красных…

От ответа маркиза де Круамара — если только он мне ответит — зависит всё, что последует в дальнейшем. Прежде чем написать ему, я решила узнать, что он собой представляет. Это светский человек, который создал себе имя на служебном поприще; он немолод, был женат, у него есть дочь и два сына, которых он любит и которые платят ему нежной любовью. Он знатного рода, весьма образован, умен, отличается веселым нравом, любовью к искусству и, главное, оригинальностью. При мне с похвалой отзывались о его доброте,…

— Ты еще… с пустяками! Так вот тебе в самую горячку и приспичило? помрешь — до Успенья погодишь?.. Отец замахивается вожжой — вот-вот укатит. — Это не пустяки, к Преподобному сходить помолиться… — говорит Горкин с укоризной, выпрастывая запутавшийся в вожже хвост Чалому. — Теплую бы пору захватить. А с Успенья ночи холодные пойдут, дожжи… уж нескладно итить-то будет. Сколько вот годов все сбираюсь… — А я тебя держу? Поезжай по машине, в два дня управишься. Сам понимаешь, время горячее, самые…

По прошествии недели, раздосадованный неизменным отказом, Фредерик разорвал листок на глазах у соседки. Увидя это, она сперва рассмеялась, затем постояла в нерешительности, вытащила из кармана фартучка записку и в свою очередь показала ее студенту. Нетрудно догадаться, что он-то уж не покачал головой. Говорить он не имел возможности и потому написал крупными буквами на большом листе рисовальной бумаги три слова: «Я вас обожаю!» Затем пристроил лист на стуле, а по бокам поставил зажженные свечи; и…