Классическая проза

Но и это счастье его разрушил сосед — старый Рикардо, которому он однажды показывал свои клумбы и саженцы. — Как ты думаешь, в раю красивее, чем здесь? — спросил гостя Балдуин. — Не знаю, рая еще не видывал. Пока, слава богу, ты меня туда не отправил. (Балдуин, между прочим, по профессии был врачом.) — А зачем мне тебя туда отправлять? — отвечал, смеясь, Балдуин. — Тебя все равно в рай не пустят. (Рикардо, между прочим, был известнейшим в Вероне адвокатом.) — Возможно,…

— Нет, уж дудочки! Разговаривая таким образом, молодые люди незаметно отошли на несколько шагов от разносчика. Тот испугался, что совсем упустит покупателя. — Барин, а барин! Дайте уж шесть гривен? Ластов на ходу обернулся: — Сорок копеек. — Помилуйте! Себе дороже. Прибавьте что ли пяточек? Ну, да уж пожалуйте, пожалуйте! — Ступайте, — сказала Наденька, — я подожду. Вскоре молодой человек вернулся к ней с туго набитым бумажным мешком. — Я угостил бы вас, Надежда Николаевна, если бы… …

На каменной скамье рядом с голубятней сидел человек. Вдруг он поднялся, опираясь на тяжелую трость, словно внезапно очнувшись от дремоты, и сделал несколько шагов, чтобы разглядеть получше, как городская стена спускается вниз к бастионам, огибая мельницу и желоба для воды подле канала. То тут, то там между темных прямоугольных плит цвела валериана, кое-где плющ обвил каменные зубцы. Зимние дожди подточили известь, и в конце концов одна из плит обвалилась. Внизу, у самых бастионов, между зубцами стены…

Часть первая I. Бэла Я ехал на перекладных из Тифлиса. Вся поклажа моей тележки состояла из одного небольшого чемодана, который до половины был набит путевыми записками о Грузии. Большая часть из них, к счастию для вас, потеряна, а чемодан с остальными вещами, к счастью для меня, остался цел. Уж солнце начинало прятаться за снеговой хребет, когда я въехал в Койшаурскую долину. Осетин-извозчик неутомимо погонял лошадей, чтоб успеть до ночи взобраться на Койшаурскую гору, и во все горло…

О, что за наслажденье обучать Младых искусству правильно стрелять. А среди прочей пишущей братии Шекспир, пожалуй, оказался просто кладезем мудрости: Пустяк, что легче воздуха порой, В глазах ревнивца станет глыбой камня По твердости и ясности своей Сравнимой только со Святым Писаньем. Или: Лик Смерти одинаково ужасен И для букашки мелкой, И гиганта. О влюбленной девушке ей запали в душу слова: Как статуя Терпения…

А Яна полезла за пазуху, достала оттуда теплый и липкий кусочек дешевого бурого сахара, который она стащила утром в кладовке, и сказала: — Съешь побыстрей да проваливай, а если кому-нибудь проговоришься, убью! Они были добры и ласковы с ним, потому что видели, как его пороли, а когда они были добры к нему, ему казалось, что они не такие уж и лупоглазые. Они никогда не обходились с ним плохо, если поблизости никого не было. Хозяйская дочка Магнина выучила его читать — в доме нашлись обрывки…

Първа част. Въжеиграчът Тибул I. Един неспокоен ден за доктор Гаспар Арнери Времето на вълшебниците е минало. По всяка вероятност те не са и съществували никога. Всичко това са измислици и приказки за невръстни деца. Просто някои фокусници са умеели така ловко да измамят разните зяпльовци, че тези фокусници са били взимани за магьосници и вълшебници. Имаше един доктор. Наричаха го Гаспар Арнери. Наивния човек, любителя на панаирите, недоучения студент биха…

Когда А. Цвейг писал свою книгу, он, по его собственным словам, еще не задумывал серию. И если в дальнейшем своем творчестве автор не раз возвращается к привлекательному облику и трагической судьбе унтера Гриши, то это происходит не потому, что их надо «дописать». Это происходит потому, что история унтера Гриши не оставляет спокойным ни читателя, ни самого писателя, что она настойчиво требует от нас разрешения все новых и новых вопросов, уходящих далеко за пределы единичной человеческой судьбы, единичной…

Начинающий пастор не был лишен обычных для молодого человека наклонностей. Он с удовольствием участвует в легкомысленных молодежных забавах, любит танцевать, веселиться и не прочь поухаживать за хорошенькими девушками, а это, по тем временам, никак не вязалось с ролью благообразного наставника заблудших человеческих душ. Лишенный какого-либо чувства притворства и фальши, да к тому же не отличающийся особой набожностью Музеус навсегда расстается с сутаной и, перебравшись в Веймар, становится преподавателем…

„Сигурен ли си, че трябва, Алек?“ „Да, трябва, мила — каза той. — Наистина трябва.“ „Бедничък мой, миличък! — каза тя с мокро от сълзите лице. — Бедничък мой, нещастен!“ Слънцето блестеше на чистото небе, духаха леки, топли ветрове, слаба пролетна тревица растеше между бетонните блокове на космодрома. Когато се изкачваше по стръмните стъпала на звездолета, стотици обективи следяха най-малкото му движение. Той не се обърна, нямаше сили да погледне назад, да види още веднъж тия, които се прощаваха…

Создатель мудр, милосерд и всемогущ во веки веков, однако господин галапский староста тоже шишка немалая. Тотчас после погребения он распорядился, чтобы крохотную девчурку, при крещении нареченную Веронкой, десятский каждый день переводил бы из дома в дом и чтоб хозяева кормили ее как полагается. — И до коих пор так пойдет у нас, господин староста? — волновался народ. — А покуда не изволю я по-иному распорядиться, — отрезал Михай Надь. Так продолжалось дней десять, как вдруг пошла молва, будто…

Они шли молча, сберегая дыхание для ходьбы. Почти осязаемое безмолвие окружало их со всех сторон. Оно давило на разум, как вода на большой глубине давит на тело водолаза. Оно угнетало безграничностью и непреложностью своего закона. Оно добиралось до самых сокровенных тайников их сознания, выжимая из него, как сок из винограда, все напускное, ложное, всякую склонность к слишком высокой самооценке, свойственную человеческой душе, и внушало им мысль, что они всего лишь ничтожные, смертные существа,…

I 1 Артур, председатель-виртуоз, плавно подводил к концу очередное собрание: — Все согласны, что эта затея совершенно безумна, абсурдна, может обойтись непредсказуемо дорого и нарушает все законы финансовой осмотрительности? Мы все высказались, в разной форме, но по существу были единодушны: ни один нормальный человек не пожелает связываться с таким проектом. Принимая во внимание основополагающие принципы Фонда Корниша, все это — прекрасные доводы за то, чтобы удовлетворить заявку…

- Денег нет, но не волнуйся, - стрельнем у кого-нибудь, - ответил Омер с видом бывалого человека, что вовсе не вязалось с только что прозвучавшими заумными «теориями». - Если бы я заглянул в конторы, то не было бы проблемы, но до чего же неохота идти туда! Приятель неодобрительно покачал головой. - Разве можно так бездельничать? Того и гляди, тебя выгонят со службы. Если чиновник учится в университете, то самого ничтожного повода достаточно для увольнения. А в почтовом ведомстве тем более. Там…

Старик, видно, понятия не имел, что такое Такоякуси, да и игрушками не интересовался, потому вначале только поддакивал, однако, услышав о Порт-Артуре, сразу проникся сочувствием к женщине и сказал, что очень её понимает. Его сына тоже взяли на войну, и он погиб. Вообще неизвестно, кому нужны войны. Добро бы потом лучше жилось. А то убивают твою плоть — детей. Цены растут. Ничего глупее и не придумаешь. В добрые старые времена и не слышно было, чтобы кто-нибудь уезжал на заработки. Всё война натворила.…

Змучений морською хворобою, весь у напруженні через постійну загрозу ще одного її нападу, цілий день він не важився навіть поворухнутися й так і лежав, прикутий до свого ложа, влаштованого для нього посередині судна, і відчував себе чи, правильніше сказати, своє тіло й тілесне життя своє, що його вже багато років, по суті, не міг сприймати як власне, — відчував усього себе лише як обережний, несміливий спогад про те розслаблення, що на нього наринуло враз, щойно судно ввійшло у тихіші прибережні…

И боцман невольно повел своим умным черным глазом на красноватую, большую правую руку лейтенанта, мирно покоящуюся на штанине, и громко, весело и убежденно ответил, слегка выпячивая для большего почтения грудь: — Понял, ваше благородие! — Главное, братец, чтобы эти мерзавцы не изгадили нам палубы, — продолжал уже совсем смягченным и как бы конфиденциальным тоном старший офицер, видимо, вполне довольный, что его любимец, дока боцман, отлично его понимает. — Особенно эта свинья с поросятами… …

I Эта книга не является ни обвинением, ни исповедью. Это только попытка рассказать о поколении, которое погубила война, о тех, кто стал ее жертвой, даже если спасся от снарядов. Мы стоим в девяти километрах от передовой. Вчера нас сменили; сейчас наши желудки набиты фасолью с мясом, и все мы ходим сытые и довольные. Даже на ужин каждому досталось по полному котелку; сверх того мы получаем двойную порцию хлеба и колбасы, — словом, живем неплохо. Такого с нами давненько уже не случалось:…

– А я с нетерпением жду завтрашнего дня, – сказал один из них так, чтобы все мы слышали. – Я уверен, что будет чудо как весело. Уж если за это взялась Шарлота Федоровна, я уверен, что все будет устроено отлично. Ah! Elle a du chic, cette femme, cher ami! Прелесть что за женщина! Я вчера был у нее целое утро с Сережей Вельским… – Арманс приготовила для этого пикника удивительный туалет, – возразил другой. – Но все-таки, – перебил первый, – Шарлота Федоровна будет la reine du bal… Il n'y a pa …

11 января. Маменька вчера возвратилась очень поздно и рассказывала, что дитятя занемог от какой-то нелуженой кастрюльки, доктора думают, что он не доживёт до утра. Маменька никак не могла удержаться от слёз, рассказывая, как страдал бедный мальчик, – и я заплакала. Я никак не могла понять, каким образом дитя могло занемочь от нелуженой кастрюльки; но когда папенька сказал: «Вот что может произойти, когда мать семейства сама не занимается хозяйством!» – «Как? – спросила я, – неужели дитя умирает…