Контркультура

Изгибы коротких коридоров были подсвечены неоновым светом. Казалось, люди не ступали по ним, а парили вдоль стен, овладев на несколько секунд искусством левитации. Клуб только начинал оживать. У барной стойки было немноголюдно. С танцпола доносились плавкие мелодии. Звук не пробирался через стену танцующих тел, а спокойно тек по помещениям. – Саня! Саня! Саня! – послышалось сзади. Я обернулся. Порой приятно встретить знакомых. Где бы то ни было. И вдвойне приятно встретить в такой непринужденной…

Кто все расскажет Посвящается ТК Парень встречает девушку. Добивается девушки. Убивает девушку? АКТ I, СЦЕНА ПЕРВАЯ Первая сцена первого акта начинается так: Ночь. Лилиан Хеллман, спотыкаясь, продирается сквозь колючие кусты какого-нибудь немецкого chwarzwald, причём на каждой груди у неё висит по еврейскому младенцу, а на спине — ещё орава детишек. Лили с трудом прокладывает себе путь через ежевичные заросли. Сучки цепляют расшитую золотом ночную рубашку от «Кристобаля…

В ее руке блестит «розочка» – горло разбитой бутылки. Мне не по себе, но я уверена, что рыжая не сможет выполнить обещания. Толпа кавказцев пялится на нас с удивлением и любопытством. Рыжая тоже видит это и тянет меня за угол. – Сознайся, и я все прощу, – говорит она. – Нет. Я ни в чем не виновата. – Меня снова начинает душить злость. – А вот ты… – Ты меня вынудила сделать это! – орет она. – Сама виновата! – В чем?! У тебя есть какие-то доказательства?! – Да. Я все видела своими глазами. …

С Маринкой мы вместе учимся на третьем курсе педагогического университета. Будущие учителя биологии. А сейчас студентки и, по совместительству, юные стриптизерши ночного клуба «Талант», расположившегося недалеко от центра города в новом здании, представляющем собой современную комбинацию тонированного стекла с бетоном. Внутри царят демократичный синий цвет, с преобладанием золотых оттенков, хорошая европейская кухня и лучшие диджеи, радующие любителей хауса, техно и транса. В общем, клуб довольно…

Мы с Бырой – на последней парте, и нам все равно ни черта не слышно из того, что он говорит: все болтают между собой или играют на бумаге в футбол или морской бой. – Ты не обижайся, что я тебе ебнул на алгебре. Но ты, наверное, мне что-то не то списать дал. – Нет, все то. – А почему тогда «кол»? – Она видела, что ты списал. – Ничего она не видела, она слепая. Некоторое время сидим молча. – В футбол будешь? – спрашивает Быра. – Нет, не хочу. Мы вчера уже играли, и он все время…

Вечность спустя мы вышли на улицу. Неуютное Купчино показалось очень милым и красивым местом. Светили огни, приятно дребезжа, проезжали трамваи. Наваждение спало. Свет неподвластной для человека истины медленно угасал, оставляя зыбкий шлейф приобщения к великой тайне. Остался только смех и ощущение невозвратной потери. А спустя некоторое время прошел и он… Другой Дело было в Индии, в Гоа. Я просыпался рано, и мучимый похмельем ехал на мотобайке вдоль побережья Анджуны, к месту, где находился…

Но ненадолго. То есть, минута или две бултыхания в воде понадобились, чтобы до меня дошло: на самом деле в бассейне я совершенно один. Ни ее тут нет, ни тех придурков в углу. Кота тоже не было. Я – дурак и болван. Мне перемкнуло мозги, и я так ослаб, что едва выбрался из бассейна. Ёб твою мать, подумал я, мне с этим местом больше не справиться. Оно уничтожает своей жутью всю мою жизнь. Валить отсюда и никогда больше не возвращаться. Оно насмехается над моей любовью, оно разбило мои романтические…

Я представлял собой атавизм, говорил мой отец, — но только к какому прошлому я принадлежал? «Одиночка», — называла меня мать, только друзей у меня хватало, хотя иногда, как я замечал, даже их я раздражал. «Робкая душа» — значилось в моей школьной характеристике, что заставляло меня брызгать слюной от ярости. Во мне, по общему мнению, было много позерства, и, должно быть, я такое мнение оправдывал. Только ведь если вы долго притворяетесь чем-то, в конце концов вы этим и становитесь… Эта-то моя самоуверенная…

2. Однажды китайцы, а их сейчас примерно 1 000 000 000 человек решили узнать, сколько среди них писателей. Из науки известно, что на 100 000 человек приходится в среднем 150 писателей. 1 000 000 000: 100 000 х 150 = 1 500 000. Поэтов приблизительно в 2 раза больше. То есть 1 500 000 х 2 = 3 000 000. Итого: 1 500 000 + 3 000 000 = 4 500 000 чел. писателей (включая поэтов). «О-го-го, — удивились китайцы, — сколько ж у нас тогда читателей» и почесали в затылках. Но не это взволновало…

Зрители сплошным потоком покидали «Хайбери», и Ли смешался с толпой ликующих фанов «Арсенала». Его улыбка была обусловлена другой причиной — еще одной победой его банды кэшлс. Единственное, что его беспокоило, это его старый школьный приятель Кев, как он пытался остановить атаку на врагов. По мнению Ли, останавливаться в насилии нельзя, если они хотят стать лучшими. Он шел дальше по направлению к станции метро «Финсбери Парк», как вдруг кто-то хлопнул его по плечу. — Ли! Ли! Подожди! — А,…

– Горько! – закончил свою речь Роман. Кажется, это слово услышали все. Я обнял Ирину за талию и улыбнулся. Она была столь же красива, как и в тот день, когда мы впервые встретились. Беспощадная кисть времени прочертила несколько тоненьких морщинок в уголках ее глаз, но я их не замечал. Для меня все эти годы она была воплощенным совершенством, удивительнейшей девушкой на Земле. Мы поцеловались. Губы Иришки были мягкими и податливыми. Я обнял ее покрепче, провел кончиками пальцев по хрупкой шейке…

– Расскажи, Проф – Серж в ожидании склонил голову на бок, как собака. Многие думают, что собаки делают это от большого ума, но я готов с ними поспорить. Собаки просто прислушиваются и ничего более. – Впервые она появилась у прусских гусар в 18 веке… – Дальше не надо. Вы согласны, что красные повязки и эта гусарская штука – Серж забрал у меня кастет и нехорошо ухмыльнулся – помогут нам в борьбе со спекулянтами и тунеядцами, позорящим нашу великую страну? – Да! – хором ответили мы с Лунатиком.…

В соседней комнате она рисовала радугу из чёрного с серым и слушала Joy Divi ion, постепенно теряя контроль. Ночное солнце-фонарь светило в окно. Герман взял сигарету и закурил. Тонкий дым с гвоздикой от сигарет «Джиром», немного напоминающих опиум или ладан. Этот запах пьянил и опутывал, словно сети дьявола. — Ты опять забыл, как меня зовут? — спросила она, откидывая волосы на спину. Её грудь как всегда обнажена и кожа покрыта следами краски. Он ничего не ответил. — Называй меня Анаис, — улыбнулась…

Имя собственное Администраторша являлась типичным представителем своего племени – полноватая дама неопределенного возраста, с подкрашенными хной волосами и скучающим выражением некрасивого лица, полускрытого монументальными дымчатыми очками. – Имя, – лениво обронила она, просматривая список гостей первого международного фестиваля популяризаторов сатанизма, демонизма и мистики. – Ник. Улин, – машинально сказал он, перекладывая саквояж из одной руки в другую. – Ник? – тупо спросила она,…

Слово за слово, а тут и ночь наступает. Волосатые неформалы все по флэтам расползлись, бандиты толстые по кабакам разъехались, менты пьяные по участкам растусовались, омоновцы в овраге водку глушат, а муджахеды под это дело потихоньку с Белого Дома скипнули. И только депутаты сидят убитые с утра и решают какие–то свои умняковые вопросы. Вот так вот, понимаете, чуваков по–своему прёт! Так вот, короче, депутаты. А растаман с герлой уже вписались на электричьку и едут куда–то за Бердичев. Колеса гремят,…

Сразу отбросим тех счастливцев, которые графоманят для души. Они голову не ломают, мозги льдом не обкладывают, радуются тому что напишут и не думают заработать. Отдельная категория графоманов – воинствующие. Те могут за свои деньги издать книгу, лишь бы прочесть свою фамилию на обложке. Самое громадье – обитатели прозы.ру и самлиба. А кто не хочет издаться и получить гонорар? Все, чего там. Издатели. Издатели – это прежде всего коммерсанты. Времена государственного контроля и распределения…

— Я хоть и пидораска, и ебанная-переебанная во все дырки, а по тумбочкам не шастаю, да с фашистами-коммунистами кофеев не распиваю и стучать к оперу не бегаю. Любку привезли к вечеру, в субботу. Благословенный вечер! Единственное время, когда можно было опустить ноги в горячую воду, испытать жгучее прикосновение душевых струй и почувствовать себя физически чистым. Любка в тот же вечер появился в нашей небольшой мыльне. Он вошел в нее, как бы смущаясь, прикрывая срамное место и грудь полноватыми…

Помню, однажды, я работал упаковщиком в компании, производившей электроприборы, один из упаковщиков вдруг сказал: "Я никогда не буду свободным!"  Один из боссов проходил мимо (его звали Морри), и он издал забавный кудахтающий смех, наслаждаясь тем, что этот парень был пойман жизнью в капкан.  Так что удача, благодаря которой я смог выбраться из этих мест, сколько бы это не заняло,  принесла  мне нечто вроде радости, беззаботной радости чуду. Сейчас то, что я пишу, исходит из старого ума…

Если у вас нет детей и есть аллергия на кошек, заведите вшей — всегда будет чем заняться. Хармс не жрам-с. Работа с людьми приводит к мизантропии или изначально туда идут люди со склонностью издеваться над людьми, либо попросту их ненавидящие. Слишком серьезно к жизни относятся только дураки и сумасшедшие. В Германии есть город Росток. Раньше там жили славяне… Инопланетяне не хотят, чтоб мы развивались больше чем нужно и периодически устраивают гибель цивилизации.…

— Я хочу быть женой царя. — Как же ты можешь быть женой царя? — спросила мать. — Ты, нищая дурнушка, которая до сих пор ходит в рваном детском платьишке, едва прикрывающем зад, хоть я и купила тебе новое — не бог весть какое, зато без дыр и жирных пятен — на последние, между прочим, гроши. Циркачка. Не смеши людей и не позорь родителей. — У меня вместо души зеркальный шар — как же мне не стать царицей? Царю нужна нищая жена. Новое платье мне ни к чему — не буду же я носить наряд от дешевого портного!…