Проза прочее

Иохим купил и трубку, и монокль. Но заставить круглое стеклышко сидеть в глазнице было не так-то просто. Как ни грустно, пришлось заменить его очками: они крепко сидели у Иохима на длинном лисьем носу. Никогда прежде он не пробовал курить. После первой затяжки он закашлялся и ощутил во рту прескверный…

У шазде родилось двенадцать сыновей и одна дочь, от разных жен. Десятым его сыном был Салар-хан; его родила Ханум ханума. И только этот сын остался жить с ними, остальные разъехались кто куда. Однако после того как Салар-хан сделал своей временной женой дочку старосты деревни Майан, между ним и его женой…

Когда они переехали на левый берег, со всей его простоватостью, он подумал: «Я сам для себя испортил этот город. Я не осозновал это, но дни проходили один за другим, а потом пролетели и два года, все прошло, я сам себя потерял». Ему было тридцать пять лет, он хорошо выглядел. Ирландская живость в лице…

– Да оставьте вы Болоса в покое! – Ты чего? Тебе не нравится эта идея? – Да нет, все в порядке. – И, не найдя, что еще сказать, я добавил: – Нет, правда. Я никогда не умел врать, и Жулия все поняла с лету: – Ты против. – Да нет, что ты. Но разве ты о нем много знаешь? О Болосе? Теперь замолчала…

Марион, девочка моя, 13 февраля 2013 года в возрасте 13 лет ты покончила с собой, повесившись на шарфе в своей комнате. В изголовье кровати нашли твой мобильный телефон, символически повешенный на проводе, чтобы лишить слова тех, кто терзал тебя оскорблениями и угрозами в колледже. Я пишу эту…

Для начала состояние туго спеленутого кулька, в котором принято было во времена моего младенчества держать всех новорожденных, меня лично не устраивало категорически. Я кряхтела, пыхтела, извивалась и краснела от натуги, но минут через пять после пеленания уже умудрялась каким-то непостижимым образом…

empty-line > В сорок третьем году бабушка вышла замуж и по месту службы мужа (о котором известно только то, что его звали Арсений, потому что бабушка о нем никогда не рассказывала) уехала во Владивосток. Арсений был инженером-подводником. Во Владивостоке бабушка работала технологом на военном заводе…

– Время – это не линия, это наполнение. Каждая точка будущего влияет на какую-то точку прошлого уже сейчас. Мы – в прошлом, – сказала она. Я совершенно потерялась. И за неимением прочих идей представилась: – Меня Таня зовут. А тебя? – Валечка. Ну и ну. Валечка? Зачем же так о себе? Меня бросило…

– Если сделать нужное лицо, нищие к тебе не пристанут. – Лицо, – терпеливо объяснил я, – у меня мое. Оно из Яблока-в-Тесте, штат Висконсин, Сарсапарели, Мэн. «Добр к собакам», – написано у меня на лбу. Я выхожу на пустую улицу, и тут же из всех щелей лезут любители дармовщинки. – Научись смотреть…

Он стоял на газоне возле павильона и смотрел вверх, на небо и на пестрые флажки, развешанные между деревьями. – Привет, – сказала я. Он просто оглянулся и ни слова не произнес. Я толкнула его в плечо и отбежала. Он хоть бы двинулся! Тогда я вернулась и снова толкнула в то же место. Он вытаращился…

Несколько десятилетий не покладая рук строил он свою империю. А потом времена изменились – те, кому нужна была кровь, стали зазывать доноров, и авторитет кровяных старост сильно пошатнулся. Но все это нисколько не взволновало нашего героя: к тому времени, сплавив воедино хитрость и корысть, дальновидность…

– Знаете ли вы какие-либо еврейские праздники? – Разумеется, знаю: Пасха, Ханука, Йом-Кипур. – Что вы знаете про Йом-Кипур? – Вы, ребята, экзаменуете меня по иудаизму? Может, позовем сюда еще и раввина? – он провел пальцем по своему тонкому носу с горбинкой. Хмыкнул. «Все, сейчас они мне устроят».…

* * * Распаковались и устроились на новом месте быстро. До сентября сняли квартиру в двухэтажном доме одного ортодоксального еврея. Жилище это имело ряд достоинств: до пляжа рукой подать, плюс большой зеленый задний дворик, где росли старые деревья, стоял стол под навесом, скамейка, что раскачивалась…

В довольно давнем моем поэтическом сочинении есть такое место: “Причинно-следственная связь распалась понемногу. И можно смело, не таясь, отправиться в дорогу”. Что-то в подобном роде можно сказать и теперь. Словарный диктат Словарный диктат Мой приятель-художник рассказал мне однажды…

И она начинала петь. Там вдали за рекой загорались огни… В небе ясном заря догорала… Сотня юных бойцов из буденновских войск На разведку в поля поскакала… Я слушал песню, затаив дыхание. Лучше всего у мамы получались песни. Она пела их спокойно, не то чтобы уж очень громко, но звучно. Я хорошо…

А все шло так хорошо… Устав от скандалов, Саша сделала вид, будто активно занимается английским и даже подумывает о поступлении в «нормальный» институт или университет, а сама во второй половине дня ходила в театральную студию к великому и прекрасному Василию Ивановичу Краснову. Пела, учила небольшую…

– Все готово! Кушать подано! Милости просим! Как же все просто. Но я начну все-таки с родителей. Ангел Люся и Хачик-крестик Отец – Бовян Хачатур Сергеевич, в просторечье Хачик, – комсомолец, бывший солист детского районного ансамбля народного танца, в урочный час был призван в вооруженные…

Андрей, мельком, и как бы, между прочим, оценил ее состояние, искренне поражаясь извращенным водительским вкусам. «Москвич» был расфуфырен донельзя. На заднем стекле красовалась наклейка – «язык, бесцеремонно вывалившийся из напомаженного рта». Украшение это было далеко не единственным. Бренное тело…

Мавзолей Когда последние посетители уходят и двери Мавзолея запираются, Владимир Ильич на всякий случай тихо лежит еще минутку, потом потягивается, открывает глаза и встает. Бодро спрыгнув со своего одра, он одергивает костюм, поправляет великолепный галстук в стиле «британский парламент», в горошек…

Раздвинули стол, быстро перетащили всю еду из кухни. Но садиться было никак нельзя – ждали Мухина и Белку. В дверь хаотично зазвонили. – Ну что, узнали, что я вам сыграл на этот раз? Вероятно, это и был тот самый Мухин. – Впечатление, что еле до туалета терпишь. – Эх вы… Это же «Бессаме мучо»!…