Проза

Валянцiна Андрэеўна заступiлася за хлопца: - Не вялiкая панi. Як яна, так i да яе. Мы тут усе на "ты". Адна сям'я. Дзяўчына з iранiчнай усмешкай зiрнула на мацi i пайшла па сцежцы да раўчака, што працякаў метраў за сорак ад дачы. Здалёк паклiкала: - Наташка! Хадзем на луг! Дванаццацiгадовая дачка Ярашаў сядзела на падаконнiку, звесiўшы ногi на двор, i чытала, абыякавая да галубоў, да якiх учора яшчэ выяўляла iнтарэс i, магчыма, зацiкавiцца заўтра. Але сёння ёй было не да галубоў.…

Хотя, виноват ли он в этом? Ведь совсем не из чувства Глубокого Патриотизма братки и сестренки кинулись защищать Ельцина, - может по приколу (впрочем, это-то как раз самое ужасное - сотни ведь людей пришли туда совсем не по приколу!), или может быть, у хиппов пробудилось желание приобщиться к Совку в его, так сказать, наивысшей форме развития под названием "вор у вора дубину ворует при аккомпанементе дюже воняющего пушечного мяса (читай: народа)"? Ну тогда вы, милые мои, те, кто хиппами…

Словом, в начале восьмидесятых, в эпоху "конца устойчивого застоя", в общественном тесте начали зарождаться множественные, подгнивающие пузырьки сверхестественного. Тут и там начали появляться целители, одним движением руки избавляющие от смертельных заболеваний и воскрешающие людей, находящихся в коме. И тут, как всегда, сыграло на руку историческое обстоятельство: Генеральный секретарь ЦК КПСС товарищ Брежнев с трудом передвигался и с еще большим трудом шевелил языком. Почти столь же…

ЖВИРЕК. Ну, ну? ЯЦЕК. Вот если бы выждать паузу… Пауза, тишина – и раз! Мэджик Кола! Бум! Абсолют! Понимаешь? И музыка! Бум, бум! ЖВИРЕК. Cool! Старик, ты же художник, а тратишь себя зазря у этих торгашей! ( Показывает на колу. ) ЯЦЕК. Э, да что там… ЖВИРЕК. Знаю, что говорю! В тебе есть дух пророков! ( Похлопывает ЯЦЕКА по спине. ) Да, Климек? Ты должен творить рекламу, а не какими-то бутылками торговать… ИЕГОВА. Да, да… Но, черт побери, все это слегка отдает какой-то марионеточностью, или…

- Да, мой друг, она здесь. О, как она меня любит! Она покинула свою милую родину, променяла свои вечно-голубые небеса на наше облачное угрюмое небо; там, в кругу родных своих, пригретая солнышком благословенной Италии, она цвела, как пышная роза; а здесь, одна, посреди людей мертвых и холодных, как наши вечные снега, она если не завянет сама, то погубит навсегда свой дар, переживет свою славу, и все это для меня!.. Она, привыкшая дышать пламенным воздухом Италии, не побоялась наших трескучих морозов,…

Кириллов взгляд обреченно уперся в прошлогодний календарь с вечерней фотографией неизвестного города на неизвестном континенте, в закатном небе излучавшего мирный свет от тысяч окон. Представив картинки с малой родины, он провел рукой по волосам. - Серега сам без площади, - сказал он. - Он с девчонкой поругался... Бегает бог весть где. - Вот и составь компанию, - обрадовался собеседник, близко обнаружив выход из положения. - С Серегой не пропадешь. Ты пойми: мне с семьей в разборки твои лезть резона…

Только тут, погружаясь в созерцательность и задумчивость, я стал припоминать странный сон, мной увиденный. Читатель знает так называемые «навязчивые идеи» — идеи и впечатления иногда совершенно ничтожные, даже глупые, но которые неизъяснимо почему навсегда завязают в мозгу (нельзя же сказать «в душе»). Например, почти двадцать лет назад один молоденький учитель, с претензиями на упрощенность, при словах моих за чаем «…Иоанн III, Иван III», сказал, мотнув носом книзу: «Да, Иван. Так нас учил В. О.…

Я не мог не почувствовать впечатления от рассказа и все ежился, представляя себе, как это так тащат человека в полном костюме под днищем лодки. Затем я начал думать, чем бы это мог пастор раздражить таких Робинзонов, едва ли свирепых, ибо и самое наказание их похоже на школьную забаву; и остановился наконец на мысли: верно, он был добрый, но несколько педантичный, заботливый и фанатичный лютеранин-пиетист. Ничего в нем худого не было, но вся жизнь рыбаков ужасно не согласовалась, не соответствовала…

Я заметил в первом докладе нашему собранию, что венчание стоит одиноко и отрезано в церковном строе; это как «коховская палочка», капсулировавшаяся в заболевших было, но выздоровевших легких. Она есть , и она болезнетворна, смертоносна для существа легких, но она капсулировалась, т. е. со всех сторон окружилась непроницаемою тканью . Так и венчание: полейся его тоны, мистические и несколько страстные, по задачам плотского союза в музыку церковную, в живопись церков­ную, и церковь вся начала бы…

– Скандала, мой дорогой Реджинальд, следует избегать и в Монако, и в прочих местах, скажем, в Эксетере. – Скандал, моя дорогая Ирина… я ведь могу называть вас Ириной? – Не думаю, что вы так давно меня знаете. – Я знаю вас дольше, чем знали вас ваши крестные родители, прежде чем позволили себе дать вам это имя. Так вот, скандал – это всего лишь благотворительное пособие, выдаваемое веселыми людьми людям скучным. Вы только подумайте, сколько безупречных жизней одних высвечивается благодаря пылающему…

- Я знаю, знаю что делать, – из двери с надписью «Посторонним вход воспрещен» вышел здоровый мужчина лет тридцати пяти, оря кому-то – о, ну наконец! – это он уже произнёс шепотом. Протирая о тряпку ладони, он быстрой походкой направился к столику, за которым сидел Мирослав. Миру стало от этого не по себе. Этот парень ни когда ему не нравился. С первого взгляда он его не возлюбил. Но бизнес, есть бизнес. Потому что этот неприятный человек платил хорошие деньги за наркотические вещества. И приходилось…

Атвар издал долгий свистящий выдох. Стабильность и предсказуемость — вот два столпа, на которых сотню тысяч лет покоилась Империя Расы; стабильность и предсказуемость позволили Империи подчинить себе три солнечные системы. На Тосев-3, казалось, не было ничего предсказуемого, ничего устойчивого. Неудивительно, что Раса столкнулась здесь с такими неприятностями. Большие Уроды вообще не подчинялись правилам, изученным мудрецами Расы. Еще раз вздохнув, адмирал Атвар снова нажал на рычажок. …

— Я черная жемчужинка, рѣдкость! — сказала жемчужинка. — Да какая она горячая! А жемчужинкѣ было весело: въ ней смѣялись затерявшiеся лучи солнца. Но объ этомъ знаютъ только скучные физики. II. И началась новая жизнь: жемчужинка очутилась опять въ тихомъ мѣстѣ. Было свѣтло, но не было солнца. Вмѣсто неба было стекло. Рядомъ лежали блѣдныя жемчужины и разноцвѣтные камни. Тянулись долгiе дни. Хозяинъ каждый день обмахивалъ всѣхъ…

 Для бесед выделены специальные помещения. Церковь и кельи, в которых живут монахи, закрыты для посетителей. В небольшом магазинчике действующем при монастыре молчальников, продаются отменные вина, оливковое масло и целебные сорта чая, успокаивающего нервы. Вина производят тут же, в Латруне, из особых сортов винограда. Путешественник может часами бродить по садам и плантациям, окружающим легендарный монастырь. На закате монастырь окрашивается в нежно розовый цвет»…

Ну, и басище был! И как же чудесно-просто давал «чорта» без всяких выкрутней. И правильно: раз тот в такую «розовенькую» втюрился, к чему с ним тонкости! Именно такой «чорт» и в немецкой легенде, и в наших сказках, — простой, без «демонического». Вспомнил, как ярким морозным утром сторож, вывешивал, наконец, долгожданную раму в проволочной сетке, с заманчивой розовой афишей, на которой стояло чернейше крупно, радуя праздничным, — ФАУСТ Мефистофель — г. Бутенко «Бутенко поет! бра-во!!..…

. , , , ё , , . . - ... , , , , . «»? - ! , ..., - , . - , - , - – . , . . , , , . . - ? - , - ? - ! - , - . . , «». ё , , , . «» . , ё , . , . . . , . . ё. - ! ё? - , ё. - ! ! - ! ё . , «» , , ё . , . - , , . - ? - – , . - , , , ё . - ? - , . , , . . - ! : – , , -. ! . , , , ё . - , ё, ! ! - , ! - , ! . . . , - , : - ? ё . . , . . - ё . , : . …

Думалъ объ архитектор, который его такъ отличилъ, и о томъ, какъ онъ потомъ всхъ отблагодарилъ: и членовъ комитета, и архитектора, и другихъ. Хоть обдъ и былъ, какъ-будто, ничей, а такъ, при закладк, но счетъ-то подали на него, какъ онъ самъ того пожелалъ. Вспомнилъ, что что-то много вышло шампанскаго, а его что-то и немного, будто, вышло. Потомъ вспомнилъ, какъ праздновали вспрыски, уже по семейному, въ тесной компанiи, съ архитекторомъ и нкоторыми; какъ потомъ каталъ онъ съ этимъ архитекторомъ…

Выехали часу в четвертом. Прямая дорога, на село Вздвиженки, по-шел. Яблочными садами, в отлогий спуск. В садах просвечивало солнцем, к закату уж. Спустились, стали на взлобок подниматься, и тут, представьте себе, что видим. Оттуда, из-за взлобка, навстречу… зайцы! целая стая, штук пятнадцать… невидано. Мчат под изволок, к нам, летят через головы, будто за ними гонят. Что такое?! Спирток ахнул, — «эх, ружьеца-то нет..!» Сиганули, чуть не под ноги лошадям. И что-то в ихнем гоне показалось мне…

Эти слова я связал бы с известными словами о народе — Достоевского, с выводом из истории — Ключевского. Помните, про исключительное свойство нашего народа быстро оправляться от государственных потрясений и крепнуть после военных поражений? Связал бы в "триптих русской духовной мощи". Я расскажу вам не из истории, а из моих "документов следствия". Ими сам же себя и опрокинул, — мои сомнения. Народу подавались знаки: обновление куполов, икон… Это и здесь случалось, на родине Декарта, и «разумного»…

Была  категория мужчин, которые приходили сюда за своей молодостью. Стараясь не дышать как можно дольше они как и женщины скрывали свои животы и истинный возраст.     Заговорщески  подмигивая они намекали на молодых любовниц, ради которых.. Ну вы понимаете… Ирина Сергеевна  рассыпалась в комплиментах, похожим на печеный картофель лицам богатых и глупых теток и потертых временем и пылью мужчин. Те в свою очередь приводили к Ирине Сергеевне…