Проза

Вчера вечером Василий задушевным голосом пел песню, которую сам впервые услышал на войне. Солдаты слушали, боясь смотреть друг другу в глаза, как бы не прошибла слеза. …Где катилась речка малая, Берег с берегом не сходятся, Опоили землю-матушку, Опоили кровью русскою, Кровью русскою, солдатскою, — пел он, и голос его то замирал, то ширился. Коренастый, плечистый, с большой головой, он выглядел типичным волгарем. Ему бы бороду отрастить, надеть лямки и баржу тащить. Сегодня…

— Аркадий, — говорила она, — почему ты не на работе? Аркаша молчит. — Я тебе говорю или нет?! — Не та смена, — отвечал Аркаша. — Значит, тебе во вторую смену? — с упованием спрашивала его мать. Аркаша молчит. Он молчит, молчит, а к вечеру его прорывает: — Слышишь, мать, — говорит он, не вынимая мизинца из носа, отчего в его голосе прорезывается галльская интонация. — Сейчас передавали, что в Америке тридцать восемь градусов ниже нуля. А у них, наверное, и польт нет. Небось теплоцентраль…

Но особенно ошеломляли великие перелеты через Северный полюс в Америку. Они наглядно показывали, что наша авиационная промышленность может решать (и решала) огромные практические задачи. Умные, самоотверженные люди разрабатывали новые конструкции, [5] строили мощные моторы, искали более легкие и прочные материалы... Однако время опережало возможности нашей молодой страны. Уже грохотали первые громы новой войны. В Испании мятежники-фашисты разрушали Мадрид и Барселону, в Китае японцы захватывали…

Но, разве он не любит?.. не встречает солнце чуть не каждый день?.. И вспомнил вновь, что в детстве, юности и позже приходилось защищать свой мир, сейчас он просто спрятался от мира, ушёл в себя и никого туда не допускал. «Жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы»… вспомнил Елисей, это критерий жизни для него. Как он живёт?.. кругом развал, утеря нравственности и морали, предательство и рынок… Как выжить в мире, в котором всё перевернулось, как найти и…

  - Командиры знали, - с горечью ответил старший по званию. - Приказы не обсуждаются, - и замолчал, не желая бередить душу...   Курили в тишине, часто и глубоко затягиваясь дымом, опустив голову и думая о своем. Вздыхали тяжело, не находя ответов. Раненый танкист чертил палочкой на земле незамысловатые фигурки, сглаживая неловкое молчание, стыд и обиду кадрового офицера за себя и правительство.   - Доктор, сколько еще я здесь пробуду?- спросил раненый, ломая палочку.   - Неделю, - ответил Михайлов.…

— А что это у тебя такое? — совсем брезгливо спросила Ира Мещерская и с гримасой на лице ткнула пальчиком куда-то новенькой в щёку. — Что это такое, эти, такие… — Ира морщила носик. — А это бородавки! — рявкнул весёлый Губенко. — У неё вся рожа в бородавках! Бородавка! Бородавка! Толстая девочка начала тихо плакать, и это сейчас же раздразнило нас всех. Все мы стали прыгать вокруг неё, кривляться, корчить рожи и вопить: «Бородавка! Бородавка!» Так потом это прозвище и приклеилось к ней — Бородавка.…

Впервые Беато наведался на улицу Луны, когда генерал Франко бился в агонии в окружении докторов и капельниц. Он просто остановил свой фургон на тротуаре, и в тот же миг рядом выросла полицейская машина. Дверца справа от водителя открылась, и появился полицейский с огромными усами и фиолетовым нарывом на щеке. Он подошел к Беато, запрокинув подбородок, держа в руке резиновую дубинку. — Парковка здесь запрещена, и торговля с рук тоже. Убирайтесь, — в голосе его смешались в равной степени презрение…

Однако раз стоял дом, в нем и обитать должны были. Вот здесь и жил Харлаша. У него был сын, но он не знал, есть ли у него внуки: сын ему не писал. За что обрушилось на него это немыслимое несчастье, он не понимал. Может быть, сын думал, что отца нет в живых?.. Кто знает! А отец все жил. В доме было две комнаты, совсем пустынных. После смерти жены коверчики, скатерти, салфетки — все, что она нанесла в дом, постепенно загрязнилось, запылилось и улеглось в сундук, словно отслужило свой срок. Цветы…

Пришлось склонить голову, изображая признание вины и мольбу о прощении. - Простите, батюшка, – как можно жалостливее заговорил я. – Я был… - Известно мне, где ты был, Ярослав! – голос его никогда еще не звучал так холодно и резко. – Разве я множество раз не велел тебе забыть дорогу к твоей девке!? Отвечай! - Да, батюшка, – а что еще я мог ответить? Он на шаг приблизился. На миг мне показалось, что меня ожидает увесистая оплеуха. А рука-то у батюшки, ой как тяжела. - Разве я множество…

Рассказ из книги «Одиссея о последнем романтике» В мирном и славном городе Флоренске, как зовет его Лихачев, [1] посол царя Алексея Михайловича к Дуку Фердинандусу, – я жил в одной из самых темных его улиц… или нет, не улиц. Улица – это via, via, например, Ghibellina, via Кальцайола, а я жил в Борго, в Borgo Sant-Apo toli, т. е. в улице, состоявшей из нескольких улиц, перерываемых множеством узеньких, маленьких, грязненьких кьяссо , [2] которые были отдушинами Борго на Лунгарно, т. е.…

Так… что тут у нас… нового-веселого… Новый коммент к старому посту: «Я не ограничиваю твою свободу: иди куда хочешь – на длину поводка» © М Д Не ограничивал пороков, Свободна будешь и легка. Гуляй где хочешь – недотрога, Но, на длину лишь поводка. Со мной ты можешь не лукавить, Я вижу всю тебя насквозь. Н нам вместе и страдать и плакать, Вкушать пороков спелых гроздь. И поводок как нить незримый, Ты понимаешь, чья здесь Власть. Но знай! Рабыню не покину, Не падай, Я не дам упасть!…

– Барышни, – сказал он, – графиня Семиан просит вас прийти в сад в крытую аллею. – Нужно сейчас идти? – спросила Габриель. – Кто-нибудь приехал? – Да, барышня, у графини какой-то господин, – ответил слуга. – Пойдем, Христина. – Как досадно, – заметила Христина, – я не могу одеть мою куколку, а между тем ей холодно, ведь она совсем раздета. – Что делать? – вздохнула Габриель. – Раз мамочка зовет, нужно идти к ней. – Дома одной мне не удастся ее одеть, я не умею шить. Боже мой, как ужасно,…

Эсми. Чертова дура! Он хлопнул кулаком по приборной панели и выбросил недокуренную сигарету в окно. «Чертова дура» напомнила ему о том, что давно осталось за пределами желаний и перешло в печальный список несбывшихся надежд. Никогда уже ему не вернут прежнее место: эта машина, дороги, проклятая работа – вот и всё, на что можно рассчитывать. Никогда уже его не назовет «Эсми» тот самый. Настоящий. Заметив автостопщика, он притормозил – путь до следующего контракта был неблизким, и оставаться…

   Челюсть Гарри отвисла чуть ли не до земли, впрочем не у него одного - Пожиратели были потрясены не меньше.    Тут Воландеморт, ощутив непонятное покачивание у себя в верхней части торса, оторвал взор от Поттера и опустил взгляд вниз. В следующий миг, Темный Лорд был запросто способен выиграть конкурс, на самые большие и идеально круглые кроваво-красные глаза в мире. Руки Лорда метнулись вниз и он на мгновение принял абсолютно неприличную для мага, позу маггловского футболиста перед штрафным.…

   - Смотрите! Иллюзиограф начинается! - и указал рукой в сторону далекого здания магического университета, над которым формировался огромный, полупрозрачный шар.    А над городом звучали слова, рассказывающиее о показываемых событиях. Звук хоть и не был очень громок, но магически разносился по всей столице и был прекрасно слышен в любом её конце.    - Сегодня, магически очень важная дата - ровно 1517 дней, с момента, как наш горячо любимый Император, лично поверг Темного Властелина. Каковое…

   Капитан вздрогнул, этого он ждал давно, то, что хозяин лавочки заговаривает с ним не о сделке, означало заинтересованность в более высоком уровне сотрудничества. Хозяин будет о чем-нибудь рассказывать и составлять потихоньку мнение - достоин ли слушатель серьёзного сотрудничества, а значит и заказов.    Антиквар, между тем, продолжал: - Вам я смотрю любопытно, что делает этот с виду обычный, хоть и роскошно украшенный, ошейник на моей витрине. А вещь на самом деле весьма экзотическая. Если…

Из открытого рубочного люка тихо лилась граммофонная мелодия, слышался аппетитный запах жаренных сосисок и картофеля. Только что отремонтированный корабль легко давал 19 узлов, так что норвежский берег с его уютным офицерским казино и привлекательными блондиночками уже остался где-то далеко за кормой. Неожиданно из двенадцатиметровой шахты рубочного люка донёсся грохот кованых сапог по железу — кто-то медлительный и грузный неторопливо с частыми остановками поднимался к нему на мостик. Это был…

– Скукотище, – медленно прошла до ванной. Умылась и стала чистить зубы. – Доброе утро, отличница, – поприветствовал меня папа, заглядывая в полуоткрытую дверь. Кивнула в ответ. Да, я учусь хорошо. Все хвалят и восхищаются мной. А я не могу понять, что сложного в правильном написании слова или математической задаче. – Медалистка растет, – говорит моя классная – Мария Петровна. Осталось всего два года, и она станет школьным прошлым, которое не хочу вспоминать. Начнется другая жизнь, как говорит…

— Все же ты не совсем у меня глупая, — сказал дядя Коля, довольный, что слова его дошли, убедили супругу. Неслышно вошла тетя Поля, сестра Марьи Ивановны, совершенно глухая старуха. От глухоты своей она глядела на всех обиженно, исподлобья, ей все время казалось, что от нее все что-то скрывают, постоянно что-то утаивают. И сейчас топталась она, исподлобья поглядывала по сторонам, обижалась, конечно. — Ну, чего? — не выдержала, спросила мужским басом. — Катерина рожать собралась. — Так…

Белошвейка Мэрл Белошвейка Мэрл была девушкой веселой и смешливой, с искоркой в черных глазах, и всем парням из окрестных домов хотелось с нею целоваться. Замуж она вышла за столяра Ицика Цвилинга, одного из тех рабочих, что боролись с самодержавием и распевали: «Братья и сестры в труде и нужде». Ицик хоть и славный парень, говорили подруги, да не слишком хорошо зарабатывает. Мэрл не считала это недостатком. Она не уступала ему ни заработком, ни отвагой: в колоннах демонстрантов шагала рядом…