Проза

Кто стоит за идеей расформирования, никто точно не знал. Оставалось только предполагать, что чин высокий и влиятельный. Голова директора ответственность вынесла, а сердце подкачало. Оставалось надеяться, что преемник продолжит борьбу за его детище. Преемника он выберет сам! Чёрные вороны отступили и заняли выжидательную позицию на ветвях своей власти. И тут уважаемый московский друг рекомендует ему в качестве кандидата на должность неопытную студентку, пока не найдётся достойная замена. Такой «кот…

Хозяйка дома зябко поёжилась, потеплее укуталась в плед и нехотя пояснила гостье: – От него мне и захотелось спрятаться в своём придуманном более милостивом мире, но у меня не совсем получилось. Я много думала и поняла, что в каком бы мире мы не жили, в любом из них каждому человеку судьба преподносит чащу страданий, только одним вначале, как испытание, другим в конце, как наказание. И только испив её до дна, мы способны к состраданию и покаянию. Покаянию, потому что иногда мы сами распинаем своих…

Сколько молодых душ поглотила неспособность правильно заполнить бизнес-планы, сколько сердец разорвала приватизационная политика! Морщины на их сухих лицах и желтый металлический отблеск в глазах остались после долгой борьбы за выживание — это наша страна, это наша экономика, это наш с тобой путь в бессмертие, присутствие которого ощущаешь, однажды проснувшись и неожиданно осознав, что в жизни нет ничего, кроме твоей души, твоей любви и твоего, блядь, долга, который ты никогда не сможешь вернуть.…

Пожалуй, из Витьки вышел бы неплохой переводчик. Но он хотел быть только писателем, решив для себя, что от развития национальной непальской культуры не убудет. И тем самым поставил жирную точку в споре между совестью и тщеславием. К тому же он считал, что мир настолько огромен, что вряд ли какой-нибудь непалец когда-нибудь прочтет Витькины творения и прилетит в Россию, чтобы справедливо намылить ему шею. Для этого нужно было, чтобы Витька встал где-то рядом со Львом Толстым, по меньшей мере. Но он…

И я вдруг подумал, что, может быть, действительно было бы лучше, чтобы она ушла. Чтобы все, еще не начавшись, на этом и закончилось. – Вы же хотели, чтобы я ушла? – она вызывающе смотрела на меня. И я ответил на ее вызов. – Да, возможно… Может быть, и хотел. – Именно потому я и осталась. – Вы любите поступать наперекор чужим желаниям? – Скорее, наперекор своим. Но не будем. Я просто попрошу вас проводить меня в церковь. Я изумился. И молча уставился на нее. Меньше всего я походил на духовного…

Так вот, говорю, человеку осенью в школу. Тут стукает калитка: приехали моя мама, дядюшка и тетушкина подруга. Тетушкина подруга — жена моряка и бывшая стюардесса, очень эффектная, как мама говорит, дама. Папа, правда, на это всегда головой качает, но она правда яркая. Глазастая, во всем обтягивающем, на высоких каблуках. Но дело не в этом. Она привезла ребенку подарок: школьную форму. Не помню, откуда, но там такой невесомый кружевной белый фартук, что как-то даже завидно делается. Я-то перехожу…

Леша был человеком сильной воли, и он не встал, чтобы слопать полбатона, оставшиеся на завтрак, он не такой дурачок, чтоб голодать с утра. Ведь до второй перемены надо дотянуть, что тоже непросто. И если полбатона слопать сейчас, то к кроссу как раз наступит упадок энергии, и тогда уж точно не добежать. Леша очень просто объяснял, почему он слабее многих парней в классе. Вся штука тут в еде. Ну, вот что она плохая. Конечно, жри он так, как большинство парней, — другое дело. Они ведь что мельница,…

Часть первая Романтическая Она полна ожидания: вот-вот содрогнется земля, выгнется горбом, да не одним — бесконечной грядой бугров, словно возникнет на горизонте верблюжий караван (живого верблюда никогда не видела — представляла себе лишь по фотографиям и фильмам, как многое другое в своем тесном мирке), и эти бугры сначала медленно, а потом все быстрее, мягко колышась и увеличиваясь, побегут к ней навстречу, пока не превратятся в твердую, упругую и грозную стену, которая внезапно, потрясенная…

Параска, в красной косынке, завязанной сзади, в белой с короткими рукавами кофточке, не только с жаром говорила за комсомолку, но и показывала Николаю, Апанасу, всем другим, как надо им ходить, угрожать, испытывать страх. Пока дошли до конца пьесы, Параска устала, но была весела, подбадривала всех; закрыв тетрадь с пьесой, довольная, сказала, что будет хорошая постановка. Уже когда остались одни, подмигнув Ганне, пригрозила, что в новой пьесе и Ганне подберет роль! Ганна с улыбкой же ответила,…

Он прерывистым эхом прокатился по всему ресторану, искромсав мои мечтания, подобно тому как ножницы режут бумагу на мелкие кусочки, и мое ликование в один момент съежилось и застыло, будто его заморозили. – Чем занимаешься? Телефон стоял рядом с кассой. Добрый официант, что-то вписывая в длинный лист бумаги, посмотрел на меня ласковым взглядом, как бы желая пожалеть меня за мою занятость. Мне почему-то стало стыдно, будто моя мама увидела, как я занимаюсь сексом. – Акико, сегодня ведь суббота,…

— Не увлекайся длинными отступлениями: постарайся быть кратким. — Однако, мои опасения оказались напрасными; я почувствовал, что в результате какого-то невероятного, конвульсивного проявления собственной силы воли мой мальчик начал приходить в себя. Дыхание его стало ровным, без хрипов и стонов; даже появился легкий румянец на лбу, восковых щеках и выдававшихся вперед скулах. Я сразу же удвоил мои усилия. У меня было такое ощущение, более того, я бы сказал, уверенность, что я держу эту угасающую…

Настала суббота; с наступлением сумерек я с изумлением обнаружил, что вновь брожу по этим, совершенно безлюдным улицам. Отчетливо представив себе трусливую улыбку, перекосившую моё лицо. Я решительно прошел в уже знакомый подъезд, и, не поднимая глаз, буквально влетел в общий зал. Разместившись в углу, я быстро заметил, что Мина отсутствовала, и я сразу же почувствовал облегчение. Хозяйка едва удостоила меня взглядом. И, наоборот, две девушки, сидевшие на диване, закинув свои оголенные ноги ногу…

Нет, мне не холодно. Нет, коленочки не болят. Что ты, мне очень удобно там. Тем более, что, раз уж начинать — так делать сразу всё. Я вот что сказать тебе хотела… Щас, подожди… Ты… Ты прости меня. Прости меня, дуру. Молчи. Тссссссссс… Не говори ничего. Не останавливай. Дай мне всё сказать, пока могу ещё. Пока само идёт. Ты простишь меня, я знаю. Я точно это знаю, потому что ты умеешь прощать. Это тоже всегда вызывало у меня непонимание, с примесью зависти. Прости меня. Хотя я понимаю,…

Больше чем королевой… * * * Самая необычная судьба в истории берет начало в двух шагах от Труаз-Иле, в меланхолической долине, оживляемой необычной симфонией всех оттенков зеленого вперемешку с желтыми, розовыми и пурпурными цветами, — на плантации Пажри. Сегодня там отрыты развалины сахарного завода, восстановлены стены кухни и комнаты отдыха г-жи де Ла Пажри, создан [11] маленький музей, где взгляд первым делом привлекает кровать, которая, как утверждают, принадлежала Жозефине, кровать…

— Ты, Толик, все-таки давай помочись сначала, только иди под липы, — сказал я и отвел его в легкую темень. Он бурно облегчился, а Володечка держался за меня и бормотал: — Ну и встреча… ну и дела… И Толик тоже бубнил: — Ну и дела… во встречка-то… Затем они как бы слегка протрезвели. — А что, — спрашиваю, — автомат-то все работает? — А как же, — отвечал Володечка. — Есессвенно. Всегда. И до десяти. — Ну и пошли, я попою вас. И мы закачались втроем, ибо Толечка все-таки еще сильно колебался,…

— Какое открытие, — ответил я с достоинством. Я разведён и она разведена, но в дорогу надела обручальное кольцо. У неё в Полтаве сын-подросток. Мы с ней познакомились по объявлению и перед её приездом ко мне полицезрели друг друга в скайпе. * * * 13 мая мы с Оксаной собрались побывать у резиденции Ангелы Меркель — поглядеть на приезд президента Украины Петра Порошенко. Утром Оксана в какой раз попеняла мне, что, встав с кровати, я не надел трусов. — Зачем эта демонстрация? — сказала она,…

Я промолчал. — Ты затаись, — посоветовал Жюль. — Сам знаешь. — Вас понял. И вот я живу в ней третий день. Выхожу, когда все уходят, возвращаюсь, когда все уже спят. Но я знаю — это не поможет. Кто-то из жильцов встретился мне на лестнице, потом я столкнулся с какой-то женщиной, когда выходил из сортира. Каждое утро я жду: вот-вот загрохочет в дверь домохозяйка. Я не знаю, что тогда будет — может, все обойдется, а может, и нет. Но только ожидание это укорачивает мне жизнь. Пот становился…

ГЛАВА 1 в которой читатель знакомится с одним из двух главных героев повествования, художником Александром Каминкой Дорога, спускающаяся из Иерусалима к Мертвому морю, пролегает по горам Иудейской пустыни. Возникли они сравнительно недавно, всего каких-нибудь семьсот тысяч лет назад, и, может, оттого, что жизненный процесс их еще не прекратился и время от времени они начинают дышать и двигаться, пустыня похожа на огромный, погруженный в длительный сон гарем. Долгие покатые бедра, крутые зады…

Получили. Двухкомнатную. Набережная, 39, кв. 130. Первый подъезд. Шестой этаж. А им обещали дать свою квартиру, еще когда отец родился. Ее, разумеется, отец. Невысокий, щербатый, с заросшей сизой рожей. Вечно бухой хохотун. Вот уже и Вальке двенадцать лет, и старшой из армии вернулся, а всё ждем. Валя. Ее звали Валя. Валя с магалы. Тоже две комнаты – каждая метров по восемь. Глиняные полы. Прохладно. Мать, отец, Валя, старший брат, жена старшего брата, ихнее дите. Так и говорили – ихнее дите.…

Открыв глаза, Аня обнаружила, что привязана к креслу и не может пошевелиться, рот заклеен. Кто-то снял с нее платье, оставив в одном нижнем белье. Девушка огляделась, серые обшарпанные стены и затхлый запах наводили на мысль, что в этом месте давно никто не живет. Рядом с креслом находился старый деревянный стол с разложенными хирургическими инструментами. Аня вспомнила, что возвращалась домой после занятий с репетитором. На улице уже стемнело. Она шла по безлюдному переулку, услышала позади себя…