Проза

Я приехал туда из Брайтона: еще до рассвета добрался на пароме в Кале, оттуда отправился в Париж в герметично закрытом экспрессе, разгонявшемся по мере того, как вставало утро над напоенными влагой темно-зелеными лесами и широкими медленными реками, тонущими в тумане. В Париже на перроне меня встретил человек, отвез на машине в аэропорт и там, в самый последний момент, протянул мне билет на самолет до Милана и еще один, уже на другой рейс, который, с интервалом в шесть часов, должен будет доставить…

В кабинете без умолку звонит телефон. Еще один надрывается в ее кармане. Она достает его, близоруко изучает надписи на экране и прячет обратно. — И главное, что говорить авторам? Ума не приложу. — А художникам… иллюстраторам? — спрашиваю я. — Они, между прочим, тоже авторы. — Ну, конечно-конечно. Но вы же все понимаете. Я понимаю другое. Мне тридцать три, у меня ни разу не было персональной выставки, и я ненавижу развивающую литературу. — Ну какая ты глупая, — сказали мне Бабичи, — представь,…

Мы пили чай под липами, пробовали разные сорта меда. Вокруг царил покой. В вечернем небе показались первые звезды, и им в ответ с террасы центрального дома усадьбы засветилась золотистыми электрическими огоньками искусно сделанная фигурка ангела, словно он прилетел сюда и так остался — не захотел никуда улетать. — Я нашел рассказ об этом в мемуарах одного немецкого офицера, воевавшего под Сталинградом. Он был в том самолете, — продолжал отец Гордей. Священник рассказал, что немецкие документалисты…

— Привет, ты новенькая? — обратилась к ней блондинка, заметив её взгляд. — Да, Тая. А вы? — Я Люда, а это Наташа, — представилась блондинка, указывая на свою коллегу. — Рада познакомиться, — улыбнулась Тая. — Как тебе здесь? — поинтересовалась Наташа, наклонив голову. Её голос звучал мягко, но в глазах блестел вызов. — Пока привыкаю, — призналась Тая. — Все кажется таким сложным. — Не переживай, со временем освоишься. Если что, мы рядом, — сказала Люда, подмигнув. — Ну ладно, побежали,…

Скрепляющие части оружия устройства представляли из себя простые и надёжные "дуракоустойчивые" системы из одной монолитной детали: шестигранные стержни с глухими отверстиями почти на половину длины в торцах, с поперечными прорезями на половине глубины отверстий, в которых двигались боковые выступы поворотных фиксаторов, соединённых цилиндрическими торсионами с центром стержня за дном отверстий. Такие штуки крайне трудно вынуть в полевых условиях даже с инструментом, т.к. для этого надо обеспечить…

Мне тридцать три, и мой годовой доход составляет 50 000 долларов! За два года можно будет наладить все так, чтобы прибыль от всех предприятий составляла стабильно не меньше 50 000 долларов в год. Мой план такой: не стремиться получать сверх того — не стараться копить и приращивать капитал, а все ежегодные излишки дохода вкладывать в благотворительные начинания. Уйти из бизнеса навсегда и посвятить себя помощи ближним. Поселиться в Оксфорде, получить надлежащее образование, завести личные знакомства…

Так мы и ходили с ней по залам музея с высокими сводчатыми потолками. И очутились в просторном светлом помещении. Посреди поднимался скелет громадного зверя. До самого потолка доставала его голова. Могучий хвост тянулся до стены. Это было величайшее животное, в незапамятные времена жившее па земле, – динозавр. – Страшилище какое! – шепнула Таня. И мы остановились перед окаменевшим великаном. Непостижимо давно – сто миллионов лет назад – бродило по земле это чудовище. Все было тогда другим. По…

За долю секунды в голове Софьи пронеслось: «Пожалуйста, пусть это не будет кольцо. Только не кольцо… А нет, коробочка великовата для кольца. Выдыхай, бобер». Влад протянул презент. Под любопытные взгляды и объективы смартфонов Софья открыла и все же ахнула. При свете разноцветных ламп на мягкой подушечке бликует серебряный браслет. Тонкая полоска металла в виде змеи, в глазницах которой переливаются зеленые камушки. Влад помог одеть браслет. Застежка приятно щелкнула. Софья привстала и прильнула…

21 декабря В чера вечером, сразу после ужина, я сказала Мирелле, что мне не по душе ее привычка закрывать на ключ ящик своего стола. В ее ответе прозвучало удивление: она ведь уже много лет привыкла так делать. Я возразила, что как раз много лет и не одобряю. Мирелла оживленно ответила, что она так много учится именно потому, что хочет начать работать, стать независимой и уйти из дома, едва станет совершеннолетней: тогда она сможет запирать какие угодно ящики и никого при этом не злить. И добавила,…

Между тем наступил тот волнующий момент, когда происходит большинство катастроф, — самолет коснулся круглыми бегучими своими ногами бетона, дернулся весь и помчал по земле — казалось, еще скорее, чем по воздуху. — Вы когда будете докладывать? — спросил ПЗ. — Да вот приеду… ПЗ глянул на него удивленно: — Вы сейчас что? На работу? Это странно было в ПЗ. Потапов не знал человека более въедливого, причем вдумчиво въедливого, а стало быть, надежного. Но как только работа кончалась, он — хоп…

Отстали в Москве. Еще на подступах к городу мы, трое москвичей, упросили начальника эшелона разрешить побывать дома, повстречаться с близкими. Начальник эшелона колебался, но в конце — концов разрешил. Из вагона, в котором нас было человек тридцать выпускников — лейтенантов, вылезли еще в Раменском. В Москве пробыли два дня. Мне удалось побывать дома. Предупредил временных жильцов, чтобы освободили нашу комнату (мама возвращалась из эвакуации). Вместе со школьной подругой побывал в Большом театре…

Когда пивбар закрыли, они пошли домой к Виктору, благо он жил один. Это было большое открытие для Али-Бабы, узнать, что Виктор, во-первых, не женат, а во-вторых, живет без мамы. То есть у него есть давно вымечтанная хата. И хотя он не слишком горячо воспринял предложение Али-Бабы пойти к нему, но все-таки они на ночь глядя пошли именно к нему, он открыл ключом дверь и еще дверь, и там, в комнате, было темно и тепло, хотя и отдаленно смердело. Он включил настольную лампу, нашел и постелил чистое белье,…

* * * – Вас просят к телефону! – Кто просит? – Они не говорят. – Я, кажется, тысячу раз говорил, чтобы обязательно узнавали, кто звонит? – Я и спрашивал. Они не говорят. Смеются. Ты, говорят, ничего не понимаешь. – Ах ты, Господи! Алло! Кто у телефона?! Говорит барышня. Отвечает: – О, боже, какой сердитый голос. Мы сегодня не в духе? – Да нет, ничего. Это просто телефон хрипит, – говорю я с наружной вежливостью. – Что скажете хорошенького? – Что? Кто хорошенькая? С каких это…

– Нам, право, неловко… Вы не примите нашего предложения в дурную сторону… – Мы даем вам слово, – заявил Петерс, – что будем держать себя скромно, с тем уважением, которое внушает к себе каждая порядочная женщина. Девица хотела хлопнуть себя по бедрам и крикнуть: «Ой, уморили!» – но руки ее опустились, и она молча, исподлобья взглянула на стоящих перед ней людей. – Что вам нужно? – Ради бога, – засуетился Вика, – не подумайте, что мы хотели употребить во зло ваше доверие, но… скажите… Не согласились…

– Так я вам и отдал! Ружье-то я нашел, а не вы! – За находку вы имеете право лишь на одну треть… – начал было Пров, но почувствовал всю нелепость этих слов, оборвал и сердито закончил: – Вы еще не имеете права охотиться! – Почему это? – Еще Петрова дня не было! Закону не знаете, что ли? – А у вас календарь есть? – ехидно спросил Нарымский. Пров подумал, переступил с ноги на ногу и сурово сказал: – В таком случае я арестую вас за нарушение выстрелами тишины и спокойствия. – Арестуйте!…

– Жаль, – сказал инспектор. – Ну, все равно – поеду к полицейскому, заявлю ему, потому что это дело – уголовное. Глава III Инспектор оделся и вышел на улицу. Колокол звонил… Нищий подошел к нему и укоризненно сказал: – Вы мне уже третий год даете то две, то три копейки при каждой встрече. Где у вас глаза-то были? – А что? – Да я в сто раз, может быть, богаче вас: у меня есть два дома на Московской улице. Какой-то запыхавшийся человек с размаху налетел на них и торопливо спросил:…

Мы в ужасе вскочили и обернули лица к дверям, в которые кто-то вошел. – Нет, не он! Да уж вы не беспокойтесь… Он явится, проклятый! И здесь меня найдет. Притащится! – Амус лешос, – сказал я своему другу, из деликатности затемнив фразу. Но опытное ухо бывшего вагоновожатого уловило смысл этих слов. – Ничего я не сошел с ума. Вот увидите – явится! Слушайте же, что дальше было. Едва только колесо наехало на лапу покойника, как он зашевелился, задергал руками – и ну орать что есть мочи! Эти дураки…

– Ты, братец, глуп, – поморщился Тугоуздов. – Скажи, Тугоуздов когда-нибудь торговался?! – Никак нет. – То-то и оно. Живешь-то ведь один раз! Верно, ребятки? – Верно, – подтвердил Мишунчик. Шумно уселись за стол. – Эхма! Ходи, изба, ходи, печь! – кричал Тугоуздов. – Шире дорогу, коньяк в горло идет! Пейте разумное, доброе, вечное! …Мальчишка подошел к нам, держа в руке три розы, и заявил Тугоуздову: – Вот вам прислали… С того столика. Господа Шинкунёвы. – Ге! Спасибо! Вспомнили…

– Я не мог найти отчета за прошлый месяц… Я искал… – Потеряли, да? Вы бы через газеты публиковали. Чтобы заслужить его расположение, я делаю вид, что меня одолевает припадок смеха, вызванного его остротой, но он брезгливо машет рукой и говорит, постукивая согнутым пальцем о толстый карандаш: – Идите! И если не сделаете через час, можете уходить на все четыре стороны. Я вылетаю из кабинета… Ффу! Мои толстые, громадные бухгалтерские книги я вел так, что весною в них записывался только ноябрь,…

– Как же вы так допустили до этого? – Да мы-то что же… Мы тут ни при чем. – Подозрение на кого-нибудь имеете? – Никакого подозрения. Я убеждена, что это что-нибудь загадочное. Ходит, роняет вещи и разговаривает. – Сколько же их душ? – Кого? – Вот этих… призраков?! Привидений? – А почем я знаю. Вероятно, одно. – Но вы говорите – он разговаривает. Не может же он сам с собой разговаривать? – А я не знаю. Вам лучше знать – может он или не может. Околоточный обладает чрезвычайно…