Проза

— Мадам Сур, я сейчас имел честь и счастье просить у господина директора руку и сердце вашей прекрасной… Мамаша Сур мгновенно вскипела: — Как он осмелился, этот нищий конюх? Выброси сию же минуту этого негодяя из труппы и из цирка, чтобы им и не пахло больше! Но старый Сур одним коротким поднятием ладони заставил ее успокоиться: — Штиль! Мадам Сур сразу поняла, что директор намерен немного позабавиться, и замолчала. Старый Сур, не торопясь, достал с пола свою черную сигару и старательно…

Но все-таки Ваш А. К. Письмо четвертое Милая Наташа, да будет благословенно Ваше имя и всегда будет легок каждый Ваш шаг на земле! У нас говорят, что Вы скоро уезжаете в Берлин. Утверждают, что на днях. Я хотел бы услышать об этом несчастии из первоисточника, из Ваших блаженных уст. Говорят также, что Вы в Гельсинки пробудете всего лишь до поезда. Не удивляйтесь, если в эти немногие минуты Вы найдете меня веселым. От одной мысли не видеть Вас душа моя раздирается на части.…

— А мой бедный муж? Этот святой человек? Он, этот честный человек! Пожалуйста, удержи меня, чтобы я не отравилась чернилами! VII Всё кончилось благополучно: Арман женился на Люси, которая изменяла ему с каждым прохожим. У них были толстые и, конечно, белокурые дети. На площади доброго старого Парижа маршировала армия, в это время жил ещё Золя, кто-то требовал реванша. Но было скучно. А Генриетта? Судьба её неизвестна. 1908 г. ПРИМЕЧАНИЯ Впервые напечатан в газете «Свободные…

В январе она вдруг проснулась. Лес наполнился шумом, собачьим лаем, звуками рогов. «Что-то случилось, – подумала мать. – Это не то, что я слышала всегда». Неуклюже растолкала она младших, ударила лапой заспавшегося пестуна и сама первая высунула навстречу врагу голову и туловище из берлоги. Да. Собачий страстный визг и лай были все ближе и ближе. «Назад», – подумала медведица и своим криком заставила детей уйти назад, внутрь берлоги. Но показались уже из-за кустов, из сугробов трусливые, наглые…

Он тайком душил кур и цыплят, воровал и выпивал яйца. Он никогда не мог насытиться и после хорошего, сытного обеда бежал на помойку и рылся в ней головой и лапами. Однажды он забежал в рабочую избу, где в печи кипели щи для работников, всунул морду в котел и, несмотря на ожог, вытащил-таки десятифунтовый кусок мяса с костью. За ним погнались, но он успел скрыться в малиннике и там дожрал говядину. Когда его нашли, он лежал на обглоданной кости и вызывающе рычал. Он не выносил человеческого взора…

Когда русские говорят о Финляндии, то уже непременно вспоминают и об этой непонятной, на наш взгляд, отрасли ремесла, вспоминают, надо сознаться, с ужимками, с худо скрытым любопытством, с притворным возмущением: «Черт знает что за безобразие!» Однако никакого безобразия в этом нет. Услуживает вам серьезная, деловая женщина, лет тридцати пяти, одетая в безукоризненное желтое, холстинковое платье; на шее у нее крахмальный воротничок; короткие рукава, собранные пышным буфом гораздо выше локтей, оставляют…

Все первые лица в своих предвыборных речах напрямую обещали и обещают помощь ветеранам — и старым, и молодым. Пришла пора оплачивать выданные векселя! Пора держать слово. Давно уже настало время установить День ветеранов боевых действий в Российской Федерации. Поэтому, говоря о принятии решения о вводе советских войск в Афганистан, мы должны еще и вспомнить тех, кто воевал там. А их около 600 тысяч человек. Действительно, для нас все вроде бы позади. Но не закончилась афганская эпопея. Она будет…

Минута семнадцать. Не знаю, упоминал ли я, что я вроде как ведущий. Иначе говоря, шоумен. Зря вы так — это очень полезная профессия. С ней мало кто может справиться. Пятьдесят минут подряд (не считая рекламы) держать мышцу юмора в напряжении. Это почти мистика — не смейтесь, — с определенных пор я практически перестал спать, а за день выпиваю столько кофе, что белки глаз у меня уже почти черные. Люди понятия не имеют, что может пережить, к чему может приспособиться наше тело, когда не остается выбора,…

Ведь это люди, братья их, христиане, нарочно подготовляясь к этому месяцы и годы, пробили вот этому череп, оторвали шрапнелью этому ногу, перебили этому ребра! Да, к этому готовились, этому постоянно учились миллионы людей — там за пограничной чертой, и здесь вокруг нас, но все же не верилось, чтобы это стало действительностью. И вот передо мною двигаются десятки людей нарочно, всенародно, среди бела дня, перед сотнями тысяч людей изуродованные братскою христианскою рукою. ............................…

Ведь это великий праздник! Ведь это последняя война! Последняя... в 1914 году. Гордись, убивающий, — твой штык — благородный голос всеобщего мира! Радуйся, убивающий, — твоя пушка — голос торжествующей, наконец, цивилизации! Еще и еще немного... Еще... еще пару миллионов трупов — и великий храм прогресса и мира будет окончательно сооружен. Брат француз, брат немец, брат славянин, брат англичанин, вонзите еще... еще... еще раз штык в сердце друг другу... и великое, святое дело воцарения братства…

Я приехал тогда на ноябрьские праздники домой в Архангельск. Помню, был один дома. Стояла затянувшаяся золотая осень. Я смотрел сквозь кухонное окно на улицу. Ты помнишь, у нас там были деревья, а за тротуаром проезд к Лесхозу, весь в лужах. День был солнечный, на лужах искрился лед. На деревьях перед домом красно-желтым пожаром полыхали на солнце листья… Все было родное-родное, но уже немного и чужое, ведь я жил в Ленинграде, а домой приезжал только изредка. В груди появилось какое-то непонятное…

Муха: “Ты арестован!” Страница 5. Кадр 1 Угонщик в маске вскрывает автомобиль. В лобовое стекло бьется муха. Муха: “Ты арестован!” Кадр 2 Изображение доски почета в полицейском участке. На ней несколько портретов и посредине крупный портрет мухи. Надпись: “Герой дня”. Кадр 3 Интерьер полицейского участка. Стоят столы, за ними сидят детективы. Одно место свободно – это место мухи. Возле стола на табуретке сидит посетитель участка – человек в пальто с поднятым воротником.…

Наверное, трудно назвать их отношения настоящим романом, хотя друг другу в своих чувствах они признались. В 1912 году Есенин заканчивал Спас-Клепиковскую школу и собирался уехать из родного села. Анна хотела остаться, потому что, как и её родители, мечтала стать учительницей. Они договорились писать друг другу письма и не изменяли своему обещанию. В пятнадцать лет Взлюбил я до печенок И сладко думал, Лишь уединюсь, Что я на этой Лучшей из девчонок, Достигнув возраста, женюсь… …

С тележкой из супермаркета она катила через парковку, прямо на меня. Поначалу казалось: шедший следом мужчина, одетый в костюм несмотря на жару, был ее спутником, но он вдруг остановился, развернулся и покатил в обратном направлении. Это был сотрудник местной администрации, уполномоченный по вопросам строительства, с ним я однажды имел случай пообщаться, вдобавок он иногда появлялся на том же аэродроме. Прическа у него была незабываемая — облекала голову совсем как шлем. В те выходные состоялось…

Николай не расположен к откровенным излияниям. Слушает он с интересом, а о себе — ни слова. Капитану это и не по душе, и нравится. Сам он словоохотлив, пожалуй даже слишком, — вон сколько всякого-разного поведал пассажиру, — но чрезмерную разговорчивость других воспринимает как болтливость и осуждает. Болтун — что разлитая вода: весь на поверхности. Скрытные — те интереснее. Как сосуд, в котором неизвестно что. Неподалеку, тяжело хлопая крыльями, поднялась стайка кряковых уток, потревоженная шумливой…

VIII. Не успело солнце в руки гусли взять Расстегнуть кафтан кармазиновый, Полетела молвь по Москве гулять, Будто вороны пасть разинули: — Тащут бабу-атамана Ко приказному двору, Ко приказному двору, К палачеву топору! — Выдал бабу окаянный Пустопляс — гугнявый дьяк! — Ах, ты, мать-его-растак! Пустопляс, гугнявый дьяк! Не успело солнце щегольнуть — запеть Выйти козырем перед селами, — Вот сорвется смерть, вот нагнется смерть, Над глазами, над…

- Кто это? Дым костра приметили! - заволновались ватажники и, не успев толком отдохнуть, вскочили на ноги и увидели быстро окружающих их на низкорослых лошадках, по брюхо утопающих в ковыле, степняков в мохнатых малахаях и с луками в руках. - Мужики!!! - заорал атаман. - Ордынцы окружают!!! В колы!!! В топоры!!! - и выхватил из-за кушака огромный топор на длинной рукояти. Тут раздался дикий пронзительный визг и в сторону полуокружённой и прижатой к ерику ватаги изготовившихся к бою мужиков засвистела…

- Ты что, ничего не помнишь? - с долей иронии ответила собеседница. - А ты как думаешь? Собеседница впала в смех, видимо, от воспоминаний. - Смешно ей. А мне совсем не смешно! Где мы вообще?! За день до этого - Я хочу поднять этот бокал за твое здоровье и здоровье твоих близких. Лен, пусть белая полоса в твоей жизни никогда не заканчивается, а черная если и будет, то такая маленькая, что ты и не заметишь. За тебя, с днем рождения! - Благодарю всех за поздравления, так приятно…

Потягивал я, стало быть, свое винцо и размышлял. Мысли, проносившиеся в моей голове, по своему настрою походили, верно, на те, что отягощали в пустыне избранный богом народ перед тем, как на него посыпалась манна. Возможно, этот образ возник у меня в воображении из-за того, что хозяин трактира чем-то напоминал мне пророка. Скажу даже больше — самого Моисея. Если не считать трактира, он был обладателем точно такой же длинной, раздвоенной бороды и таких же проницательных, полных гордого достоинства…

Следующий роман Э. Бээкман — «Глухие бубенцы» (1968). Время действия — три дня 1944 года. Отступают оккупанты. Нацистская пропаганда запугивает жителей. Глухой хутор Западной Эстонии. Сюда стеклись беженцы — люди различных социальных слоев, с разными судьбами. Ведущая мысль: в переломный момент истории каждый должен четко определить свою позицию, свое место в жизни и в борьбе. Книга обращена против идеологии национализма и мещанства. 1970 год приносит два совершенно своеобразных, не похожих ни…