Проза

Эта краткая хроника переломного года в жизни Платонова, года нового накопления «материала» жизни, приоткрывает истоки той стабильной убийственной иронии, которой окрашено его отношение к литературным дискуссиям в статье «Фабрика литературы». Ключевые вопросы, по которым шел «смертный бой» между враждующими группировками в литературе, это – отношение искусства и жизни («материала», «факта»), «учебы» у классиков, технологии писательской работы, мастерства. Враждующие между собой теоретики разных групп…

План Вогулова был очень прост. Земля периодически подвергается засухам или, наоборот, слишком большой влажности. Человечество от этой свистопляски сил истребляется миллионными кусками. Потом смена времен года, эти - зима, лето и т. д. замедляют темп работы человечества, берут много у него сил на приспособление к ним, обрекают огромные пространства земли на бесплодие, стужу и тьму. А другую часть земли - на свирепый ветер, песок и бешенство огня. Земля, с развитием человечества, становилась…

-- Да, ведь большие деньги можно на этом зарабатывать! Вы феномен, Баклажанов!.. Первый раз вижу такого. А ну, разденьтесь. Уходя, Епишка взялся нечаянно на докторском столе за карандаш. -- Возьмите себе его на память, Баклажанов, -- сказал доктор. Епишка погладил черный колпачок доктора. -- Пожалуйста, Баклажанов, возьмите и его. Нате вам и ручку. Она вам нравится? Оказывается, доктор был мнительный человек: дверную ручку брал не иначе, как в перчатке. Кто у него в кабинете возьмет что…

Серега Сафронов был умен и рассудителен, как большой мужик. Он был из деревни, а я городской. Во всех людях он видел мастеров в десятников, а я -- не знаю кого, только боялся их. И мы сошлись душа в душу, без него я пропал бы, а может быть, и он без меня. Не узнали, а почуяли мы это и полюбили друг друга и слепились, как два щенка на льдине. Сафронов ушел и не оглянулся. Я постоял, постоял, посмотрел, как темнеет и тихнет все, пропадают поля, и пошел домой. Дома я зажег лампу и взял любимую…

Я Волчка за собаку не считал, за то и он полюбил меня, как любит меня мать. Я тоже ничего не знал и не понимал и видел в снах тихое бледное видение жизни. Смутные облака трепетали в небе, и ветер гнул целые дубы, как хворостины, а я стоял в каком-то саду и не слышал, как шумел ветер, и сразу удивился и понял, что это сон, и проснулся. Было полнолуние, и в комнате бледный свет лежал на полу. Я потянулся и попробовал рукой холодные доски. Раз я спросил у отца, который любил меня и жалел, как…

— Здравствуйте, Мария Васильевна, — произнесла Евдокия Петровна. — Это ты, Дуня, — сказала ей Мария Васильевна. — Pдись со мной, давай с тобой разговор разговаривать. Поищи у меня в голове, я давно не мылась. Дуня с покорностью села рядом: Мария Васильевна положила голову ей на колени, и соседка стала искать у нее в голове. Обеим теперь было легче за этим занятием; одна старательно работала, а другая прильнула к ней и задремала в покое от близости знакомого человека. — Твои-то все померли? —…

IOАН ДАНИЛОВИЧ МАМАШИН брючный сюртучный и елегантный ПОРТНОЙ а также песнопевец и принимаю заказы на апостола и протчiи ТОРЖЕСТВЕННЫИ БДЕНIЯ — Длиннота чертова! — сказал живописец-Автоном, получив сей текст. — А ты его нарисуй — помудрей как-нибудь, а конец по-божественному обведи, — напутствовал Автонома Иоанн. — Смозгуем уж, будет и божественно и чудно, — сказал Автоном и зачмокал по грязи в дом свой к жене своей Автономихе и к детям своим. И вот по вечерам, когда Иоанн обметывал…

— Привет, Ника, — говорю я, — тебе нравится мое тело? Она не понимает. Или делает вид, что не понимает. Она сме ется и убегает в поле. Начинает бегать там, кружиться, что-то напевать: Зачем? Что ей? Ей все равно. Зачем она безумна? Зачем я нет? Зачем она? Зачем я? Я поднимаю руку и трогаю ее другой рукой. Мои руки плавают в небе. Что это все? Зачем? Я не понимаю ничего вокруг! Я не понимаю! Зачем меня заперли в каком-то теле, а тело заперли в лаби ринте бессмысленности на Земле? Hа какой-то Земле.…

Когда убрали со стола, мистер Щелк сказал, обращаясь ко мне: «Полагаю, сэр, что едва ли есть надобность знакомить вас с правилами Клуба. Вам, я думаю, известно, что мы стремимся просвещать общество и развлекать самих себя. Сегодня, однако, мы ставим себе лишь эту вторую цель и ждем, чтобы и вы внесли свой вклад. А сейчас я приступлю к делу». Тут мистер Щелк, отставив от себя бутылку, достал рукопись и прочел следующее: Метценгерштейн Pe ti eram vivu — morien tua mor ero. Martin Luther…

Бедность была другим пороком, коим Тоби Накойчерт обязан был врожденному недостатку своей матери. Он был беден до отвращения, а потому, естественно, в риторических его фигурах никогда не слышался звон монет. Я не припомню, чтоб он хоть раз сказал «Бьюсь об заклад на доллар». Нет, обычно он говорил — «Готов спорить на что угодно», или «Пари на что угодно», или «Пари на любую ерунду», или, наконец, что звучало, пожалуй, гораздо внушительнее, — «Готов заложить черту голову!» Эта последняя формула,…

Почему французик носит руку на перевязи? Ежели кому из джентльменов интересно, то можете сами поглядеть — у меня на визитных карточках так прямо черным по розовой глянцевой бумаге значится: «Сэр Патрик О'Грандисон, баронет; приход Блумсбери, Рассел-Сквер, Саутгемптон-роуд, 39». И ежели кому хочется знать, кто у нас цвет галантности и вершина бон-тона во всем Лондоне, то это как раз я самый и есть. И ничего удивительного (так что можете не воротить носы), ведь уже битые полтора месяца, что я джентльмен,…

Брошюра произвела в Бели-Берде фурор. — Чудесный гений! — сказали в «Ежеквартальном». — Непревзойденный физиолог! — сказали в «Вестминстерском». — Умный малый! — сказали в «Иностранном». — Отличный писатель! — сказали в «Эдинбургском». — Глубокий мыслитель! — сказали в «Дублинском». — Великий человек! — сказал «Бентли». — Высокий дух! — сказал «Фрейзер». — Он наш! — сказал «Блэквуд» [7] . — Кто он? — спросила миссис Ba -Bleu [8] . 7 «Ежеквартальном», «Вестминстерском»,…

- Моя книжка? - Твоя, - подтверждает отец. - Вместе с матерью на твое имя положили... Я и забыл про нее. Так что можешь получить. - Через столько-то лет? - смеюсь я. - Ну и что же? - невозмутимо говорит отец и веско объясняет: Советская власть не менялась. Съезди в Никулино и получишь. Никулино, Никулино... Теперь моя память услужливо начинает крутить давно забытый фильм. Он, разумеется, меньше - детский, диафильм, если говорить точнее, но, должно быть, поэтому и начинает мелькать что-то…

- Ну, минометы там - дело дохлое, из минометов новичков пугать. Видал, какие окопы им вырыли? Что им мина! Разве если только в самую маковку угодит... Все трое, повернувшись назад, прислушиваются. Минометы смолкают. Снова возникает всполошенный автоматный треск, но опять его перекрывают пулеметные очереди, деловитые и будничные, как зудящая дробь пневматических отбойных молотков. - Ах, как, елки-палки, бьют! - Ну, хватит, пошли! - скомандовал Николай. Путники двинулись дальше. Муся задумчиво…

Мы зашли в магазин купить чего-нибудь к чаю и оказались в крикливой тесноте прилавков. Взгляд скользнул по обилию разноцветных упаковок, невольно уперся в надпись на стене холодильного "аквариума" - INGMAN. Я киваю на него: "Миша, напоминает ли тебе это что-то? Вспоминаешь?" " INGMAN," - прочитал он, на секунду задумался, переменился в лице - "Ну, конечно же, Игман..." Так называется горная гряда к юго-западу от Сараева, ключ к городу, место ожесточенных…

Их другом стала и наша разведчица Таня Бауэр из повести "Дважды Татьяна", совершавшая в тылу врага фантастически смелые подвиги. Ее именем названы пионерские отряды, дружины не только у нас, но и в братской Венгрии. Ее находчивость, несгибаемая идейная убежденность повели за собой мечту многих юных читателей. Их научит истинной доброте, способности всегда сохранять верность законам гуманизма офицер Гасилов из повести "Судьба запасного гвардейца", обогревший руками, заботами, сердцем своим ребенка,…

- Вы так скоро устанете, - решил я дать ему совет, - не торопитесь. Берите полную лопату и кидайте подальше. - Хорошо, - только и сказал он, сильно запыхавшись. - Скажите, откуда, черт побери, появилась среди города эта степь? - задал я ему вопрос, уже некоторое время мучавший меня. - Степь? - он тускло посмотрел на меня. - Ну да, - сказал я. - А что по-вашему это такое? Ведь мы ехали по городу, шел снег, я задремал, и вдруг - вот это огромное пространство... - По городу? - удивленно…

Григорий Померанц (Заметки современника) Революционеры и диссиденты. Патриоты и сионисты. Кампания травли Пастернака сравнивалась по силе впечатления с событиями в Венгрии 56-го года. Я помню, как тогда чувство протеста было подавлено сознанием беспомощности. Прошло два года; что-то изменилось. Ползли слухи о политических процессах, о каких-то группах молодежи. Может быть, начинается новое общественное движение? Не попробовать ли сомкнуться с ним? Мы с моей покойной женой Ириной Игнатьевной…

История искусства и азы психологии вопиют против деланных романов и пьес. Степень искренности, то есть непосредственность вещи, должна быть первой меркой оценки. Искренность - основное слагаемое той суммы даров, которую мы именуем талантом. Искренность отличает: автора книги и пьесы от составителя книги и пьесы. Для состроения вещи достаточно ума, ловкости, опыта. Для создания вещи нужен талант, то есть в первую очередь искренность. * * * Искренности нет не только в шаблоне, и шаблон не худший…

Из-за этого самого Тасико Христо еще с довоенного времени стали в городе звать "Христо-борец". Тогда у нас было несколько популярных мест, куда по вечерам собирался цвет тогдашнего мужского населения. Одно такое место - это пивная на мосту. Под мостом всегда шумела единственная речка, впадающая, как и сейчас, в бухту в черте города - речка Сераун, которую и тогда, конечно, все называли Серун. А в пивной шумели греки-рыбаки, грузчики, каменщики, сапожники. Они пили пиво, закусывали солеными…