Проза

ЭЗОП увидел однажды, как его хозяину преподнесли в дар только что сорванные сочные фиги. Крестьянин при этом сказал: - Вот, господин. Первый сбор урожая. Хозяин Эзопа ответил: - Славно! - и приказал слуге: - Агафопод, сейчас я выкупаюсь и позавтракаю. А затем ты подашь мне эти великолепные фиги. Ага, значит, подоспело время завтрака, подумал Эзоп. Оставил работу и пошел в дом. И увидел, как Агафопод схватил одну фигу и съел и тут же сказал другому слуге: - Так бы и съел их все, да страх…

И вот явились в древний, славный Тур Французский государь и Сицилийский И герцогов четыре: Орлеанский, Бретонский, Калабрийский, Алансонский, Семь графов и четырнадцать баронов И двадцать почитаемых прелатов; При них в соборе был я обручен. Теперь смиренно, преклонив колени, В присутствии английских гордых пэров, Свои права на королеву вам Вручаю, милостивый повелитель, Чью тень великую изображал я. Не приносил вассал богаче дара, Не принимал король супруги…

- Сюрприз. Клайв подвёз её на Родео Драйв к большому многоквартирному дому. - Здесь живёт мой друг. Я хочу тебя с ним познакомить. - А кто он? - Спортсмен, но не очень известный. Квартира друга могла произвести впечатление даже на Голди, которая привыкла к самому лучшему. В ней было много дорогих и антикварных вещей. А уютная обстановка способствовала расслаблению. - Кажется его нет дома, - сказал Клайв, обойдя все комнаты, - Но это не важно. Мы можем провести время и без него.…

Труба обрушилась на крышу здания второго цеха, с ржавым грохотом проломила ее и лишь потом, расколовшись, рухнула на землю кучей битого кирпича, погребая под собой не успевших удрать. Большая часть ее, не могущая поместиться на промке, перевалила через крышу, упала на запретку, повредив при этом монастырскую стену и, даже, перевалила через неё, чем второй раз за эту ночь вызвала пронзительный визг лагерной сирены. Разлетевшиеся осколки побили остававшиеся целыми стекла цехов и ртутные фонари. …

конкpетнyю ее ЧАСТЬ. Hо сyть не в этом. Это взгляд человека, котоpый пpохyячил в свои веняки такyю кyчy амфетаминов, что их хватило бы на полк, идyщий в атакy. Hо, пpогнав их чеpез себя, пеpеpаботав, так спиздить, своим оpганизмом, я смог от них отказаться. Hо, над чем можно глyмить, как не над тем, что знаешь как моpщинки на своем хyю? HП - это издевательство. Hад темой, над читателем, над геpоями, над самим собой. Hо сказать так и зациклить внимание лишь на этом - значит…

Кирилл Фрац fratc@e-mail.ru 10 Март 2000. 23.54.53. Баяну Ширянову bayan@libido.ru Поздравь меня! Эта девочка - сущая ангелуха! Ты въехал в неологизм? Она и [ keep] А про твою идею описать молчание... Было. Вон, у Павича девка какая-то молчала аж на трех языках. А чтобы герой в натуре помалкивал - отрежь ему язык. Или вообще глухонемым сделай. У тебя же уже есть такой персонаж, так что опыт имеется. [ keep] Как бы покедова. Баян Ширянов bayan@libido.ru 11 Март 2000 10.33.32. Кириллу Фрацу fratc@e-mail.ru…

ПЕСНЯ ИЗ-ЗА ГОРЫ Мама - самая красивая во дворе около колодца. Капли выплескиваются из ведра и следом за ней приходят в дом. Над столом - радуга. Из одного её цвета готовится суп. Рядом с тарелкой ещё два цвета радуги: румяное жаркое и кочерыжка. По воскресеньям отец чистит пистолет, накануне он забавлялся на пиршестве. От обожженного дула пахнет весельем. Кто-то постучал в окно и тут же исчез. Так позвал меня зов. С кусочками еды во рту иду во фруктовый сад. Раннее цветенье вдохновляет меня на…

Но родители почему-то придерживаются другой точки зрения: брату обязательно нужно пожить вместе с ней у них, в тесноте и скученности, чтобы пройти процесс грубой притирки в более трудных (спартанских) условиях, однако именно в силу этого и более полезных в воспитательном плане. Сева не совсем понимает, почему жизнь в их квартире - более трудные условия (хотя теперь для него самого это отчасти так), чем жизнь в том же общежитии или, скажем, в снимаемой комнате. С другой стороны, для найма комнаты…

Между верующими и неверующими нет понимания, зато есть стена, стальной панцирь, о который разбиваются все аргументы. Я изо всех сил старался объяснить ей, что это лишь ее человеческое представление о смысле и необходимости какого-то смысла, представление, которое человек вкладывает в эту слепую и бессмысленную жизнь природы, а она как раз такова, как я уже сказал, смысл же - лишь антропоморфическое представление, возникающее из того, что каждое человеческое деяние имеет некий "смысл": мы варим еду,…

"Боже мой!" -- проносится в голове у Никодима Антоновича. --"Боже мой!" Никодим Антонович видел на сцене театра как душили Дездемону, но перед открывшимся ему ужасным зрелищем даже Шекспир кажется бледным и ненатуральным. Накладные забыты. Бухгалтер безотрывно глядит на потолок, беззвучно шевелит губами и силится понять сопряжение вещей. Ему становится вдруг понятным, что как он периодически молится господу о том, чтобы ему не задержали зарплату, так и паук молится о том,…

В то же самое время кролики неожиданно проявили коллективизм, построились в стаи, выбрали себе предводителем дрессированного тюленя из приезжего цирка, и взяли штурмом склад брикетного пива в городе Армавир. Их примеру последовали кролики в Кустанае, Ижевске, Калуге, Новотроицке и Ростове-на-Дону. Затем явление приняло повальный характер. Под воздействием брикетного пива Кролики увеличились в размерах до средней человеческой особи, научились произносить вслух человеческую речь, а затем уравняли себя…

Вот так они и живут, и от этой жизни над джунглями постоянно поднимается зловонный липкий пар, который с трудом рассеивается под лучами палящего солнца. А на вершине самого высокого баобаба в удобном сплетении сучьев сидит огромная печальная обезьяна с длинными волосатыми руками. Она каждый день смотрит сверху на всю эту суету и скалит свои большие желтые зубы тоскливо и злобно. *** С таким же точно выражением смотрел крановщик Иван Иванович Непрухин из кабины своего козлового крана, держась…

Чугунные секции ограды тащили с завода волоком к дороге, вокруг которой росли кактусы, устанавливали и припирали друг к другу, а для прочности склеивали соплями пополам с пылью. Сопли были хилые, и поэтому ограды часто падали. Кому-то приходилось их поднимать. Говорили, что раньше сопли были сочнее, и ограды падали не так часто. Когда из земли выковыривали булыжник, ето тащили к дороге и вбивали в мостовую обухами тяпок - чтобы была прочнее. Мостовая и так была прочная, но не хотелось, чтобы булыжники…

- Про... что? - Она растет? - Кто? - Пенсия, вместе с ценами. - Да, да, конечно. - Ну что ж, это лучше, чем ничего. - Да, если не иметь особых запросов... - У вас есть какие-нибудь сбережения? - Да, на счету в банке. - И для каких же целей? - Хочу открыть свой магазин. - И много еще не хватает? - Целых десять тысяч. - Ну... не все сразу. - Да, да, вы правы. - Обер, еще стопку. Да, так что же я хотел еще спросить... - Спрашивайте, не стесняйтесь.…

Баба в сторону их отводит, платок надвигает. — Помоги, за ради бога!.. Сочтемся… Двадцать седьмой год Арсению, и силенка имеется. Шесть мешков вынес на пригорок. Потный спустился в балку. Присел на арбу, переводя дух. — Ну, как, про мужа не слыхать? — Какие из-за моря, от Врангеля, вернулись казаки, гутарили, что помер в Турции. — Как же жить думаешь? — А все так же… Ну, надо ехать, и так припозднилась. Спасибо за помочь, Арсений Андреевич! — Из спасиба шубы не выкроишь… Улыбка…

На гору выбрался, дал вздохнуть припотевшим лошадям и тронул рысцой шаговитой. Где приглянулось, оттепель сжевала снег, дорогу дурашливо изухабила. Теплынь на провесне. Тает. Полдень. Лес начал огибать Пахомыч — навстречу тройка стелется. А снегу возле леса намело горы. В сугробах саженных дорожку прогрызли узенькую, разминуться никак невозможно. — Эка, скажи на милость, оказия-то!.. Тпру!.. Приостановил Пахомыч лошадей, слез и шапку снял. Голову седую и потную ветер облизывает. Потому снял…

Объясняю, что вроде Донпродком поехал в Тамбов. Медведев и возрадовался: «Вот что! Очень рад! Донпродком у меня, значит, в Тамбове, Донземотдел — в Пензе, административный — в Туле, а где же военный? — Пальчики загинает на счет и спрашивает у благородной барышни: — Скажите, где у нас военный отдел?» А она улыбается с нежностями и говорит: «Не могу самой себе вообразить». До того они мне рады были, дюже уж без людей наскучали, чаем угощают. Чаю дали, а сахар забыли. Приятно. Кипятком налился и говорю:…

Оружия при нас не было, и были мы безобидные, как спеленатое дите, а скакать от конных было бы очень даже глупо. Секлетарь мой — напужанный этими злыми врагами, и стало ему очень плохо. Вижу, прицеляется сигать с повозки и бечь! А куда бечь, и сам не знает. Говорю я ему: — Ты, Никон, прищеми хвост и не рыпайся! Я председатель ревсовета, а ты при мне секлетарь, то должны мы с тобой и смерть в куче принимать!.. Но он, как несознательный, сигнул с повозки и пошел щелкать по степу, то есть до того…

— Худой ты стал, будто хворость тебя точит. Не ты хлеб ешь, а он тебя!.. Задвигал скулами, улыбаясь, отец: — Чудак ты какой! Равняй себя с отцом: мне на Покров пойдет пятьдесят семой, а тебе — семнадцать с маленьким. Старость точит, а не хворь!.. — и вздохнул. — Мать-покойница поглядела бы на тебя… Помолчали, прислушиваясь к басовитому жужжанию мух. На дворе остервенело забрехала собака. Мимо окна — топот ног. Распахнулась дверь, стукнувшись о чан с вымоченной шерстью, и в землянку вошел задом…

— Перед кулаками выслуживаться не буду! — Не просим! Возле печки, выпустив облака дыма, сдержанно заговорил Влас Тимофеевич: — Кулаков у нас в хуторе нет, а босяки есть… А тебя, Ефим, на выборную должность поставим. Вот, с весны скотину стеречь либо на бахчи. Игнат, махая варежкой, поперхнулся смехом, у печки гоготали дружно и долго. Когда умолк смех, Игнат вытер обслюнявленную бороду и, хлопая побледневшего Ефима по плечу, заговорил: — Так-то, Ефим, мы — кулаки, такие и сякие, а как весна…