Проза

И Змеев встал с видом человека, готового на приступ. «Почему знать,— говорил он сам себе, охорашиваясь,— может статься, Надина сделает мне радостный сюрприз и отправит на траву своим отказом. Каких чудес не бывает в свете, каких причуд в женщине?.. Во всяком случае подкоп под счастье друга — премилое развлечение». И пусть тот, кто пил молоко и вино света, подымет камень на своего брата, на своего товарища! Книжники и фарисеи, неужели думаете вы, что здравость ваших речей уничтожает заразу вашего…

– Но Оливия? – Оливия более свободное и самостоятельное существо, чем её братья, но, в душе, такая же фанатка клана, как и все остальные. Она старается бороться, но не борется до конца. Ей просто не хватает поддержки, да и эмоционального фонда, в целом. Она просит остальных о помощи, но это выглядит, как голос путника в пустыне. "Семья нас выследит", "Нам некуда бежать", и, в конце концов, не покидает даже пределов города. Неглупая и глубоко несчастная девушка, у которой…

и дружба с Лукасом имела смысл только со стороны Оливии. – Но почему? – Да потому, что Лукас, сам будучи волшебником, едва не бросил двух своих сестер в опасности, – бесстрастно вещал Холмс. – Возьмите часть про "Рождество твоими глазами", где общение всей этой семьи показано более, чем отчетливо. Он не забирает Лив с собой, когда уходит; он ничем не помогает Джо, которая, собственно, ранена, и ранена серьезно: от смертельного исхода её спасает только магия. Он просто не делает ни–че–го, и говорит:…

— Участок? «Гарный». Лава? «Восточная». Род аварии? Внезапный выброс. Репьев искоса посмотрел на первую от коммутатора мраморную доску, коснулся кнопки-точки. В гараже на щите, укрепленном над воротами, вспыхнула багровая надпись: «Шахта «Первомайская». Рука переметнулась на вторую мраморную доску, и на щите зажглась вторая строка: «Внезапный выброс». — Количество застигнутых людей? — скороговоркой спросил Репьев, наверстывая потерянную секунду, и вдруг почувствовал, что в горле пересохло, а…

Но прохожих в это время на площади не было. Купец Пётр Иванович Дудкин, который должен был проезжать по площади вскоре, ещё сидел дома и пил чай, а репетитор его детей, гимназист Югурта, ещё не дошел до площади святого Сергия. Купец Дудкин был одним из старых хозяев Харькова и теперь боролся за власть с купцом Уховым и угольными магнатами. Он поддерживал своим влиянием против либералов журнал «Жало» и его редактора Гермеера. «Жало» выходило на паршивой серой бумаге, стоило пятак, редактор Гермейер,…

Решив малость подразнить приятеля, я с искренним возмущением начинаю выговаривать ему: — Ну послушай, нельзя же так! Как можно всё и вся всегда оценивать лишь с точки зрения работы? Ты приглядись только, какая красота вокруг! Неужели ты не ощущаешь мощи и величия этой природы, силы и вечности, которыми просто дышат эти скалы. Неужели в твоей заскорузлой душе так-таки ничего и не шевельнется, не зазвучат аккорды симфонии Баха, не дрогнет ни одна чувственная струнка… — Кто это, Бах? — перебивает…

103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 Пауль Хейзе В раю ОТ РЕДАКЦИИ «Зарубежный литературный архив» — новая серия издательства «Книжный Клуб Книговек». В ней будут представлены книги, которые читали и перечитывали несколько поколений назад, а сегодня они неоправданно забыты. Мы хотим предложить их вниманию нашего читателя. Серия «Зарубежный литературный архив»…

— Разве ты уже не ребенок? — строго перебил ее Евгений. — Конечно, нет, — обиженно возразила Гретхен, краснея до корней волос. — Когда человеку целых четырнадцать лет, он уже не считается ребенком. — И все же, — улыбаясь сказал Евгений, — помнится, не так уж много времени прошло с тех пор, как новая большая кукла… Гретхен быстро отвернулась, отбежала от него подальше и, присев на корточки, занялась стоящими на полу горшками. — Не обижайся, милая Гретхен, — ласково продолжал Евгений. — Оставайся…

Ранним утром, в день Евангелиста Марка, в год от Рождества Христова 1484, по дороге из Фюрта в Нюрнберг шло очень много сельского люда, который нес и вез жителям Нюрнберга те продукты своего хозяйства, в которых горожане нуждались для пропитания и насыщения своей плоти. В толпе крестьян выделялась своей статью одна женщина в воскресном платье, которая в ответ на приветствие «Слава Господу нашему Иисусу Христу!» всякий раз смиренно склоняла голову и отвечала: «Во веки веков!» И вообще — захоти люди…

Я опять представил себя мстительной Немезидой с альбомом в руке и заговорил таким важным тоном, каким, наверное, возвещали свои приговоры Минос или Радамант: — Может статься, дорогая моя и вплоть до этой минуты высокочтимая барышня, что я явился сюда весьма некстати для вас. Но весьма возможно, что меня привела сюда рука судьбы, дабы предотвратить некое… Доктор не дал мне договорить и, залившись краской, сердито перебил меня на полуслове: — Сегодня ты опять выступаешь в своей прежней роли,…

Несмотря на то, между нами постепенно возникла особого рода близость, которая позволяла нам говорить более откровенно. И вот, видя, что уже близок час, когда надо будет разойтись, я, наконец, решился. Меня словно толкало сознание, что подобный случай более не повторится. «Если ты не воспользуешься сегодняшним днем,-говорил я сам себе, – тебе останется винить самого себя». Сделав усилие над своей волей, я вдруг прервал разговор на полуслове и сразу, как-то бессвязно и нелепо, высказал все, что таилось…

С этого дня началось мое рабство. Я почти не отходил от Антонины. Я старался предупредить ее мимолетные желания: достать ей цветов, принести веер, кресло… Когда Антонина уходила куда-нибудь, я всегда следил за ней глазами: я знал, что она обернется и, торжествуя, поймает мой взгляд. Когда она бывала у себя в комнате, я садился в саду под платаном и смотрел на ее задернутое шторой окно. Когда мы оставались наедине, я вымаливал у нее позволения поцеловать ее руку. И как я ненавидел Антонину за…

На протяжении многих веков сюжетные мотивы и образы героического эпоса развивались и дополнялись, затем песни и сказания, бытовавшие в народе, записывали, превращая таким образом в литературные явления (например, русские былины). По народным сказаниям были записаны карело-финский эпос «Калевала» и эстонский — «Калевипоэг». В настоящее же время, в условиях социалистического общества, эпос некоторых народов составлен в результате исследовательской работы научных учреждений (армянский эпос «Давид Сасунский»…

Сестры, у двери, глядят друг другу в лицо. Все трое бледны. Все догадались, но не смеют сказать. Ждут. Это знакомая походка. Он идет по сеням. Распахнулась дверь. Хлынул жуткий холод зимней ночи. Николай, в осеребренной снегом шубе, стоит в дверях. Его никто не спрашивает. Он спешит проговорить приготовленный, заученный ответ: – Я опоздал к поезду. Нельзя было ждать до утра на станции. Я решил ехать завтра. Вечерний поезд удобнее. А впрочем, я, может быть, передумаю и не поеду вовсе. …

Он рванулся вперёд, но стена пламени взметнулась перед ним, словно живое существо. Жар опалил лицо, заставив отшатнуться. Кожа на щеках стянулась, брови и ресницы мгновенно обуглились. Сквозь огненную завесу он увидел Крамера — тот стоял над Сарой, методично поливая пол вокруг неё бензином из канистры. В его глазах плясали отражения пламени, но было в них что-то ещё. Что-то нечеловеческое. Что-то голодное. Тьма, которая прячется в свете. Пустота, которая носит маску материи. — Стой! Джонатан,…

Тогда мне пришлось начать постройку большой поэмы под названием «Возмездие». Ее план представлялся мне в виде концентрических кругов, которые становились всё yже и yже, и самый маленький круг, съежившись до предела, начинал опять жить своею самостоятельной жизнью, распирать и раздвигать окружающую среду и, в свою очередь, действовать на периферию. Такова была жизнь чертежа, который мне рисовался, — в сознание и на слова я это стараюсь перевести лишь сейчас; тогда это присутствовало преимущественно…

Казалось бы, нет места для сомнений и раздумий о счастье. Казалось бы, ровный и сверкающий путь лежит перед Нурмурадом, как эта сверкающая, словно река, гудронная лента проспекта Свободы, в конце которой плавится огромное солнце. И все же порой непонятная тревога охватывала Нурмурада, и тогда он не находил себе места, раздражался по пустякам и даже самый смысл существования начинал подвергать сомнению. Хотел иметь крылья, чтобы подняться ввысь и полететь. Куда? Этого он не знал. Как не знал и…

Даже прохладнее. В самый жаркий полдень над садом господствует тень древней стены. Стена эта окрепла от равнинных дуновений. Красный герб древнего владельца впитал в себя всю соль окрестной равнины, и не разобрать уже на нем полустертых латинских слов. Но, конечно, это вечный девиз, и если бы я начертал его на своем щите, то прожил бы долгую жизнь властелина и распри мои с миром были бы такие Же свободные и мирные, как этот ветер, освежающий лицо: просто я покорил бы сердца всех златокудрых красавиц,…

На ней присел и я. Передо мной – в оркестре – море, Волна его темна, Но если солнце встанет вскоре, Увижу все до дна. Мой долг был – только вас понудить Взглянуть на этот вид. А рыбу в мутных водах _у_дить Мне здравый смысл велит. Шут садится верхом на рампу и закидывает удочку в оркестр. Во время действия его большею частью не видно за боковой занавесью – он появляется только в отдельных сценах. Первое действие Утро Ночь…

Капитан броненосца наклонился к моему уху и прошептал конфиденциально: — Как вы думаете, немцы придут? — Не думаю, — ответил я. — Так, значит, буржуев резать будут? — А может быть, наоборот, — сказал я. — Как наоборот? — спросил он тревожно. — Ну вот, как, например, в южной Франции в 1794 году или в Париже после Коммуны, во время белого террора. Я увидел, что лицо капитана собралось в улыбку. — Но ведь то были французы, — сказал он, — а ведь это — черт знает кто… В эту минуту…