Проза

2 - 152 000 000 лет назад – считается Юрским периодом!!! Считается, что в это время на полюсах не было ледяных шапок, и вся планета была единым тропическим климатом!!! 3 - 220 000 000 лет назад – считается Триасским периодом!!! Земля ещё не разделена на континенты, это сплошной массив, называемый – Пангея!!! Или – мир без воды!!! Именно в этот период принято считать, что появились динозавры!!! 4 - Крупные хищники динозавров охотились в одиночку! И когда голодный хищник забредал на…

В первые годы все простиравшееся дальше дубовой аллеи, обрывавшейся белыми мостиками, их не интересовало – слишком полна была жизнь внутри дома. Картинки из «Светлячка» и «Тропиночки» вполне заменяли им зрелище утопавших в грязи дорог, ноктюрны Шопена под легкими пальцами Бетси – пение птиц, а теплые шепоты молитв – порывы ветров, всегда зовущих в неизвестную даль. Но так продолжалось лишь до тех пор, пока Лоде не исполнилось восемь. С этого времени Елизавета Николаевна стала посылать его ворошить…

– Не дам! – А ну-ка дай! – мальчик вырвал мешок из объятий Птахи и когда он его раскрыл, из мешка вылетели три чёрных ворона. – Что ты наделал? Гад? Клим засмеялся, увидев, как вороны улетают прочь. – Мне было так трудно их поймать! – чуть не плача, произносит Птахин. – Ничего, ещё наловишь! Подумаешь сегодня без ужина останешься! И вообще, тебе лучше стать вегетарианцем… – Кем? – конечно, оборванец слышал это слово впервые. – Вегетарианцем… Траву можешь себе нарвать домой… Чем не харч?…

Другое обвинение, выдвигаемое теми, кого возлюбленный Иосиф Виссарионович в свое время не добил, состоит в якобы имевшем место сотрудничестве Солженицына с администрацией тех исправительных учреждений, в которых он содержался. А что, спрашиваем мы, лучше было бы поднимать бунты? Лучше, чтобы так и не узнал никто о творящемся в ГУЛаге безумии и жестокости? Лучше было, непонятно, что и кому доказывая, сгинуть, превратиться в лагерную пыль? Тут уж старая истина о том, что «для достижения цели все средства…

1746 – Вольтер становится придворным историографом и поэтом, но карьере помешали «политическая неблагонадежность» и острый язык. 1752 – написана философская повесть «Микромегас», ставшая важным шагом на пути развития жанра научной фантастики. 1758 – философ приобретает поместье Ферне, которое вскоре получает славу «приюта просвещенной интеллигенции». 1758-1759 – написание и первые публикации произведения «Кандид, или Оптимизм». 1762 – первое официальное издание пародийной поэмы «Орлеанская…

«Или гном», – подумала она и усмехнулась своим мыслям. – Ты как там, большой мальчик? – громко спросила Мира. – Помощь нужна? В тишине ее голос прозвучал неожиданно звонко и гулко. – Надо пимпу нажать, – ответил мальчонка, распахивая дверцу кабинки. – Нажмем обязательно! А как же, – пообещала Мира. На пимпу она нажала, но штанишки на нем ей все же пришлось немного поправить, что он безропотно выдержал. – Руки мыть? – поинтересовалась она у него. – Да, – отчего-то тяжко вздохнул ребенок…

Глава 1 Неожиданное знакомство – Всем спасибо, размываемся. – Николай Васильевич вышел из операционной, снял и кинул в бак перчатки и одноразовый халат. Вымыл руки – в резиновых перчатках они потели, надел обычный халат и шапочку. Операция прошла успешно, можно перевести дух и не спеша записать её ход в операционный журнал и историю болезни. Но едва он успел зайти в свой кабинет, как зазвонил телефон: – Коленька, ты не забыл – сегодня вечером Лёша приведёт гостью? – Не забыл. – А…

А что смогу сделать я, разжалованный в ведущие инженеры, которого наверняка снова сунут в сектор Мазо. Куда же еще? Ведущий инженер фигура не самостоятельная, она должна где-то быть. А уж Мазо отыграется сполна за мое многолетнее равенство с его дутой персоной. Ведь даже в условиях паритета он непременно тянул свою властную клешню либо ко мне, либо к моему сектору, желая стать хозяином уж если не меня лично, то хотя бы моих наработок, которые в этом случае легко выдать за свои. И не к кому обратиться,…

Не знаю почему, но с того дня мы начали здороваться. В обычный день, когда нас, возможно, сблизило то нелепое обстоятельство, что мы оба пришли ужинать в половину десятого, между нами завязался случайный разговор. В какой-то момент он спросил, пишу ли я. Я ответил утвердительно и рассказал ему о недавно появившемся журнале «Орфей» [1] . Он его похвалил, похвалил обстоятельно, чему я искренне удивился. Я позволил себе заметить, что мне это было странно, потому что мастерство тех, кто пишет для «Орфея»,…

С одной стороны, моя работа в местной управе – предмет зависти моих подруг: стабильная, пусть и невысокая зарплата, зато вовремя. Сидишь на месте, бумажки перебираешь, пишешь ответы вот таким вот Нинам Георгиевнам, которым, конечно, прав Павел Николаевич-инженер, действительно к врачу, но они пишут в органы государственной власти. И приходится отвечать им на полном серьезе, с упоминанием федерального законодательства, Конституции и норм всевозможного права. Зато над головой не капает, «белое» трудоустройство,…

– Хочешь есть? – спросила Надя. – Я могу разогреть ужин. – Не надо. Иди спать. Я сам. Глаза у Дегтярева были как наглухо закрытая дверь. Надя видела, что не достучится сейчас до него. Она повернулась, чтобы выйти из кухни. – Надя, – позвал Дегтярев. Она обернулась, ожидая, что он скажет. – Мы взяли Сологуба. Банды больше нет. – Теперь у нас будет нормальная жизнь? – Будет… Обещаю, милая, всё у нас будет хорошо. Олег Дегтярев верил, что выполнит свои обещания. С Сологубом и его бандой…

Анька махнула рукой и в сердцах почти швырнула пустой стакан в мойку. – Ну не злись, – попросила ее Стефа. – Если еще и тебе надо объяснять… Анька сдаваться не собиралась. – Да что там объяснять? Взрослая баба, тридцать лет, а висит хомутом на твоей шее. Вместе с дебилом-мужем и со своим отмороженным папашей. Доколе? Я тебя спрашиваю. Ну сколько это еще будет продолжаться? Стефа устало махнула рукой: – Всю мою жизнь. Разве это тебе непонятно? – А не ехать, забить? – не унималась Анька.…

– Ну, что скажешь? – шептала дочь, вращая глазами. – Может, подделка, – вяло предположила я. – В Конькове и не такое бывает. – Не бывает, – отрезала дочь. – Дураку ясно, что это не палево. – Значит, дураку ясно, а мне нет, – вздохнула я. – Не прикидывайся, – почему-то разозлилась дочь. – Я тебе говорю, что что-то тут нечисто. – А-а, – сообразила я, – наверное, это ей отдал кто-то из клиентов, ну, к кому она ходит убираться. Так часто делают. Помнишь, мы отдали твою старую дубленку Нине…

Но и не умей она читать и писать, в школе ей все равно было бы скучно. Учитель, стуча указкой, вдалбливал в головенки сорока первоклассниц алфавит, букву за буквой, как эти буквы пишутся, как читаются, и все надо было повторять вслух, хором, это нагоняло тоску. А вот счету девочка училась с удовольствием – потом ведь пригодится, чтобы в лавках проверять продавцов, и петь она любила, а на уроках по истории родного края учитель водил класс на экскурсии, и девочка много узнала о городе Бреслау и его…

– Нет, это не он. – Чего? – Этот номер не… Его просто по ошибке… В общем, вы ошиблись. – Но это телефон Ральфа! Повесив трубку, Эблинг сунул мобильник в карман куртки. Городская электричка снова была набита битком – а значит, сегодня он опять вынужден был ехать стоя. С одной стороны к нему прижималась толстая тетка, с другой – усатый мужчина, глядевший на него, словно на заклятого врага. Эблинга многое в его жизни не устраивало. Его раздражало, что жена такая рассеянная, что она читает такие…

Этот путь славится своей способностью исцелять, ибо чувства утраты и горя на нем сменяются принятием и прощением, которых мне в моем подавленном душевном состоянии тогда отчаянно не хватало. Все больше и больше задыхаясь под гнетом горя и мучительной мигрени, я, совершенно разбитая, едва тащилась по дороге. Но так начался мой величайший духовный и физический путь, который продолжается до сих пор. Через пять недель самокопания я завершила паломничество и возвращалась домой с глубоким удовлетворением…

* * * Пролог Катя Трифонова и Мирон Стомахин целовались в метро, как ненормальные. То есть в Москве это нормально. Все такие занятые и неустроенные, что терять даже минуту счастья или банального удовольствия никому в голову не приходит. А может, люди мстят подземке за часы, бесполезно проведенные бок о бок с вероятными сужеными. Сколько их покачивается напротив в вагоне? Сколько поднимается на эскалаторах вверх, когда ты спускаешься вниз или наоборот? Сколько пробегает мимо в вестибюлях? В…

КОЛДОВСТВО. В воображении многих Королевский лес издавна связывается с колдовскими обрядами. Нам неоткуда узнать, какие формы они принимали. У меня нет ни личного опыта колдовства, ни желания его приобрести, но сейчас о викке, или ведьмовстве, написано столько, что я сложил о нем историю, которая, надеюсь, покажется правдоподобной. Я с интересом отмечаю, что многие ингредиенты того, что находилось в ведьминском котле, по своей сути – галлюциногены. БИСТЕРНСКИЙ ДРАКОН. Я крайне признателен генерал-майору…

Иван бросал на них косые взгляды и усмехался. Уж в провинции, он был уверен, народ точно попроще и подушевнее. В то раннее утро, когда Иван спускался с чугунных ступенек вагона, важные мужья и их недовольные жены еще крепко спали – на курорт поезд прибывал через четыре часа. Проводница широко зевнула, клацнула дверью вагона и в который раз пожалела себя: «Эх, не поспать! Пора заводить титан – эти скоро проснутся – и понеслось!» Иван стоял на перроне, жмурился от уже вполне нахального солнца…

Владислав Альбертович отбросил айфон и некоторое время сидел неподвижно, невидящими глазами глядя куда-то сквозь монитор ноутбука… Чтобы представить, что это он – штатный мастер интриг, требовалось богатое воображение. Внешность чересчур приторно-сладкая для коварного интригана. Чуть выше среднего роста, с некоторой приятной полнотой, появившейся с возрастом (ему уже за сорок), с аккуратно подстриженными смоляными волосами, холеным красивым лицом – пронзительно тонкий нос, точёные губы, бархатные…