Проза

Так и росла я за высоким забором, не видя людей, кроме бабки с дедом да их редких знакомых, таких же стариков. Гостил, правда, временами у кого-то из соседей внучок, Сережка, с ним мне доводилось иной раз поиграть, но бывало это довольно редко. Все остальное время я общалась с козами, Зинкой и Борькой. Правильнее было бы, конечно, сказать, что коза это Зинка, а Борька все-таки козел, но слово какое-то недоброе, обидное. Друзей козлами называть не хочется. Поэтому пусть будут коза Зинка и коза Борька.…

Глава 1 Приглашение на бал. Не каждый день приходится держать такое в руках! Плотная дорогая бумага, тиснённые золотом буквы, фигурки танцующей пары, цветы… Оно непременно должно пахнуть… не знаю, чем. Наверное, сказкой. Точно! Волшебной сказкой. Вика поднесла приглашение к лицу, вдохнула аромат. Но оно пахло типографской краской, лаком, чем-то ещё незнакомым, и было гладкое и холодное. Ощущение праздника ушло, осталась тревога: люди чужие, надеть нечего. Придётся вернуть эту мечту о сказке…

Я упорно загонял слезы внутрь себя. С самого утра. Зная, что у меня нет ни одного родного или даже просто близкого существа, перед которым я мог расплакаться, коли тому нашлась причина. И меньше всего я имел желание проявлять свою слабость перед сестрой. Потому что, согласно общепринятым правилам, мужчина должен сносить невзгоды с каменным лицом и стиснув зубы. Единственный человек, который понимал меня, и не стал бы насмехаться, правильно восприняв слезы моего отчаяния, была моя мама. …

Создание или снос памятника само по себе не просто строительное или архитектурное действие. И совершенно не обязательно увековечивание памяти должно носить однозначно позитивный характер, а сам памятник должен быть помпезным и «великим». Важна память о прошлом сама по себе. А однозначно положительные или однозначно отрицательные характеристики тех или иных исторических событий отобразить не всегда возможно. 100 лет назад наша единая держава и все российское общество оказались расколотыми, разделенными…

* * * Что они несли с собой, определялось отчасти званием, отчасти полевой специализацией. Как старший лейтенант и командир взвода, Джимми Кросс нес компас, карту, справочник кодов, бинокль и пистолет сорок пятого калибра, который полностью заряженный весил 2,9 фунта. Он нес тактический фонарь-стробоскоп и ответственность за жизнь своих людей. Радист Митчелл Сандерс нес PRC-25 рацию – убийственный груз – 26 фунтов с батареей. Санитар Крыс Кайли нес брезентовый баул с морфином, плазмой, акрихином…

– Благодарю вас! – радостно сказал школяр. – В нем я и поеду. Его никакая пыль не возьмет! Женщина обшарила карманы – все были пусты. Однако в кармане поддевки она нащупала что-то твердое. Карман был дырявый. Эва сунула в него палец и нашла за подкладкой сложенный в несколько раз тоненький листик пергамента. Посмотрела на него Эва, развернула, разгладила. Какой-то чертеж вроде пятиугольника, повсюду линии и точки. – Миклош, скажите, что это такое? Черепаха, что ли? Юноша положил бумажку…

В этот момент пришло осознание, что при посадке вагон был серебристым – из новеньких. Внутренность поезда оказалась незнакомой: длинные коричневые сиденья, как в старых составах, полное отсутствие форточек и однорожковые бра вместо привычных светильников. – Твою ж мать… – Михаил инстинктивно загнул угол страницы, как закладку, захлопнул книгу. Рванул молнию и запихнул её в сумку. Осмотрелся в поисках устройства экстренной связи с машинистом. Такое обнаружилось над головой. Тёмно-зелёное с простой…

Мое внимание привлекают странные звуки с противоположного конца прохода – то ли кто-то горло дерет, то ли кошку душат. Я поворачиваюсь на шум и перехватываю взгляд Андреа Силверстайн – тяжелый взгляд, который мог бы придавить к земле. – О боже, этого еще не хватало, – бурчу я, съеживаясь на стуле. – Не обращай на нее внимания. – Пытаюсь, Джуни. Вот объясните, почему каждый считает себя вправе совать нос в то, что называется «личная жизнь», – в мою личную жизнь? Взять хотя бы сегодня. В коридоре…

Глаза Ингвара увлажнились. И Олег, заметив это, в глубине души даже обрадовался. Не часто можно было увидеть варяжские слезы даже на челе отрока, тем более сына конунга… И только Олег видел мальчика насквозь и знал путь к его сердцу. Этот зеленоглазый мальчонка с вьющимся клоком светло-русых волос и выбритыми под ноль висками и затылком сызмальства относился почтительно к своему дяде-опекуну. При этом Игорь, так называли его славянские подданные, был слишком юн, чтобы научиться лести и хитрости,…

лат.  – латинский муз.  – музыка; музыкальный нем.  – немецкий ок.  – около опубл.  – опубликовано; опубликованный отд. изд.  – отдельное издание пост.  – постановка; поставлена псевд.  – псевдоним публ.  – публикация разд.  – раздел реж.  – режиссер рец.  – рецензия ср.  – сравни сцен.  – сценарий фрагм.  – фрагмент франц.  – французский ц.-сл.  – церковно-славянский явл.  – явление Опущенная часть цитаты обозначается отточием в угловых…

В нашей квартире четыре комнаты, мама все время называет их «клетушками». Все окна выходят во двор. Но только из моего окна видно большую березу. По ней всегда можно определить время года: осенью ее листья окрашиваются в цвет багряной охры и неторопливо умирают, разбиваясь о землю; зимой она оденется искрящейся белой шубой; весной нахохлится, набирая бутоны; а летом зазеленеет. Автобусная остановка называется – «Химгородок». Это оттого, что неподалеку находится завод «Химволокно», где моя мама…

Глеб и Севка двигались, словно по разным сторонам одной бесконечной шпалы. Они синхронно делали рывок вперёд и одновременно задерживались. А затем они снова бросались наперегонки и снова приходили к финишу одновременно. Похожая вначале на детскую игру эта борьба превратилась в настоящую идею-фикс. Глеб и Севка окончили школу с золотыми медалями, выбрали одинаковую специальность и поступили в один и тот же институт. Они учились на повышенную стипендию и блестяще осваивали профессию. И всё же Севка…

Скорриер пробормотал с некоторым неудовольствием: – Да, конечно. Только ведь он не работал на шахтах. Хеммингс ответил: – Мы полагаем, что он нам подойдет. «Вот как, – подумал Скорриер. – Что ж, очень приятно». В Скорриере все еще было живо преклонение перед Пиппином, Королем Пиппином, как его называли, когда они вместе учились в камборнской средней школе. Пиппин был тогда румяный и светловолосый мальчик, с неуловимым выражением умных светлых глаз, широкоплечий, слегка сутулый, имевший…

Руководство долго отмалчивалось, отмахиваясь от меня стандартными фразами, вроде: «Мы сейчас не располагаем ресурсами и не можем позволить себе раскидываться ценными кадрами» или «Идите работайте! Хоть какой-то толк из вас выйдет». А сейчас, спустя три месяца, они отнеслись ко мне благосклонно, позволив осуществить свою мечту… – Голубушка, почему я не вижу радости на Вашем прекрасном личике? – спросил Павел Гавриилович, улыбаясь во всю свою зубную карту. – Значит так, завтра Вы можете на работу…

Контев, оссушив махом остатки кофе, предлагает мне подождать в подъезде в компании чавкающего кота-сумоиста, пока он сбегает в ларек за кофе и сигаретами в обмен на общение. От Марина избавиться непросто, да и дождь хлещет… Пьем кофе и курим. Кот-сумоист, оссушив коробку с хлебным кефиром, тщательно вылизывается. Неспешная болтовня в субботу в рваных паузах оглушительного дождя Сосед говорит, что его выгнали с работы. Контев обозвал способ сварки трубы, предложенный шефом, идиотским, а он,…

Но наш доход складывался из одной преподавательской зарплаты и совместной подработки в качестве барменов, а расходы усугублялись необходимостью платить за обучение Рози в университете. Пришлось искать компромисс, и в результате ни одним из перечисленных свойств наша квартира не обладала. Мы посчитали очень важным поселиться в Вильямсбурге, где жили наши друзья Исаак и Джуди Эслер, которые и рекомендовали нам этот район. Почему преподавателю генетики (сорока одного года от роду) и тридцатилетней аспирантке…

За столом, на лавке, сидит отец и с ним человек пять соседей казаков. Все уже пьяны достаточно. Оловянные стаканы с брагой то и дело осушаются. Отец, кивая красной, в седых кудрях головой и расправляя длинный ус, рассказывает – в который уже раз! – о своих доблестях и невзгодах. – Та я ж, – кричит он, стуча стаканом по столу, – с великой охотой вси козацкие против татар и протчиих неприятелей отправлял походы!.. Ох!.. – щелкает он себя по высокому и красивому лбу. – Гей! Що то за голова, що то…

Ей нравится своеобразие этого леса, словно несмело пытающегося привлечь к себе внимание. Ныне среди деревьев протянут канат, хотя она ни разу не видела, чтобы кто-нибудь спускался по этому канату. Она помнит, что пару лет назад здесь были аниматронные динозавры, а когда-то пролегала тропа с привидениями. Есть намеки на более отдаленные воплощения: огромные валуны, которые кажутся ей настоящими, хотя, может быть, и нет, плюс деревянный частокол и хижина первопроходца. Назначение этих объектов неясно.…

Брат Иван, взяв рюмку в корявую руку, сказал с хрипотцой: – Пусть земля ему будет пухом, хороший Митька был человек. В ученые вышел. Рано убрался, очередь не соблюл. Я вот постарше, а жив. Эх, брат, брат! – Уж такой хороший, такой хороший! Лучше не бывает! – прошептала наша сестра Катюша и приложила к глазам кончик траурного платка. Она тоже состарилась, но была младшенькая в семье и до сих пор умиляла меня кротостью. В детстве мы с Иваном защищали сестру от мальчишек, а в юности гоняли по деревенской…

– Что случилось? – спросила я у полицейского, выпрыгнув из машины «Скорой помощи». – О черт! – Это я поскользнулась на обледенелой земле и схватилась за зеркало, чтобы не упасть. – По дороге ехала женщина. – Полицейский ежился от холода, потирал руки и дул на них, чтобы хоть немного согреть. – Навстречу выскочил олень. Она свернула, чтобы его не сбить, и машину занесло. Должно быть, слишком резко ударила по тормозам. Свидетели говорят, гнала она на ста восьмидесяти. Слетела вниз по склону, перевернулась…