Проза

– Но как же мне быть? – сказала моя мать. – У меня десятилетний сын и восьмилетняя дочь, и должна же я прокормить их? – Вот одна из причин, побуждающих меня писать поваренную книгу, – сказал мой отец. – Возможно, она научит тебя, как экономить на еде. – Чем нам, по-твоему, питаться? Рисом? – Я, видишь ли, толком еще всего не обдумал. Так что ты уж протяни пока с тем, чего накупила. – Через три дня от всего от этого и крошки не останется. – Продержись как-нибудь. Денежных поступлений у меня…

В романе «Арабская сага» я, как всегда, в форме литературного вымысла показываю трагическую правду. Я рассказываю о террористических актах сторонников «Исламского государства», совершаемых в разных уголках земного шара. Мое воображение рисует покушения, произошедшие в Париже или Бейруте, атаку в Тадж-Махале и перенесенное на египетскую почву убийство туристов в Тунисе. Увидев фотографии и прочитав сообщения о химической атаке с человеческими жертвами в Дамаске и его окрестностях, я не могла не рассказать…

В чем обычно «заключается» воцерковление, вернее, что мы вкладываем в это понятие (и вкладывает героиня повести)? Воцерковление в том, чтобы человек был как все (т. е. все воцерковленные, конечно): по воскресеньям приходил в храм, регулярно исповедовался и причащался, соблюдал посты, читал утренние-вечерние правила, три канона перед Причастием и все, как положено . О чем священник обычно спрашивает человека на исповеди? О том же! «Читаете ли утренние и вечерние правила?» «А посты соблюдаете? А…

Он лежал между песочницей и скамейкой, судорожно загребая пальцами серую массу песка, и даже при скудном дворовом освещении видно было, что рубашка на груди у него страшно разодрана, сквозь лохмотья белеет голая кожа, и она тоже разодрана, будто металлическими когтями, и он из последних сил стискивает рану ладонью, и на пальцах его блестит что-то липкое, коричневое и противное. Причем в ту секунду, когда я с замиранием сердца присел, еще не зная, что делать, человек распахнул глаза, удивительно…

Переведя дух, Лена села и подумала: «Привидение! Оно существует! Настя меня за пятку схватила». Но уже через секунду придя в себя, Борисова взглянула на свои ноги, увидела сломанный каблук и с облегчением выдохнула. Высокие шпильки не предназначены для прогулок по тропинкам, поросшим корнями деревьев. Она банально споткнулась и упала, призраков не существует. Сегодня просто неудачный день, она поругалась с женихом, а потом испортила красивые туфли. Леночка хотела встать, но услышала жалобный писк…

Кто-то сунул мне в руку стакан, и я, пьянеющая от одного запаха спиртного, опустошила его разом. Алкоголь никак не затуманил мозг, вот только трястись я стала еще сильнее. Шура тронул меня за плечо: – Даша, гости съезжаются. Я очнулась и побрела в прихожую. Моей основной задачей было изображать веселье и вести себя так, чтобы приехавшие ничего не заподозрили. Наши друзья собрались весело встретить Новый год, нельзя портить им праздник сообщением о кончине Фени. В доме живут еще четыре собаки:…

Нина, краснея, отворачивалась к окну. В восьмом классе к ним пришла новенькая. Звали девочку Ингой. Кроме необычного и красивого имени, у Инги были распущенные светлые волосы, перехваченные эластичной фиолетовой лентой, лаковые туфельки с пряжкой. И еще – полное презрение к одноклассникам мужского пола. Посадили новенькую с Ниной. Та была счастлива, но тщательно это скрывала. На большой перемене все сорвались в столовую. Все, кроме Инги. Из класса выходить она, похоже, не собиралась. Инга…

Московская баллада Среда Я проснулась среди ночи, было ощущение ужаса. Сердце билось пулеметно. В темноте взяла с табуретки стаканчик с водой, пузырек, накапала, выпила. Можно было зажечь свет, но не хотелось будить духов; сердце, успокаивайся, прошу тебя, и скорее наступай утро и чтобы не думать о привидевшемся сне, об этом кошмаре. Последнее время все какие-то чудища снятся, рожи страшные, но это хуже. Это самое ужасное, что может в моей жизни случиться и что случится непременно, но, дай…

– Да, именно о нем. Я его осматривал несколько раз по поводу катаракты, если состояние не улучшится, придется его оперировать. – Так ты знаком со стариком? – спросил я коллегу Дабовича. – В некотором роде. Но и то немногое, что мне о нем известно, просто невероятно. – Так ты с ним разговаривал? – Немного, у меня он был недолго. Больше я узнал от других. Я к тебе, собственно, из-за этого и пришел. – Слушаю, – я говорил нетерпеливо из-за дел, которые меня ожидали. – Поскольку…

– Войска 1-го Украинского фронта, – ответил Конев, он как раз командовал этим фронтом, – готовы в ближайшие дни произвести всю необходимую подготовку, готовы к штурму обороны противника на Берлинском направлении. В нужные сроки, товарищ Сталин, уложимся. – Ваше мнение, товарищ Жуков? – повернулся Сталин к маршалу Жукову. – К штурму готовы, товарищ Сталин, – ответил Жуков. На этом заседании маршалам Жукову и Коневу было поручено внести свои добавления и замечания к плану Берлинской операции…

Дело в том, что в отличие от континентальных государств, в Великобритании не было обязательного призыва на военную службу (его ввели только в 1916 году). Министерству обороны приходилось всеми правдами и неправдами привлекать добровольцев, чтобы увеличить численность британской армии до сопоставимой с теми армиями, которые ей противостояли. Но армия, особенно по сравнению с флотом, была не очень-то популярна, а денежное довольствие солдат – не слишком привлекательно. Предыдущая крупная операция английских…

– Да ты ешь, ешь, – говорила тетя Поля, горестно подпершись рукой, – старенький ты стал, Антипушка, а лицо все как у младенца, румяное да чистое… Последнее время Полина Ивановна частенько наведывалась на шхуну, узнав, что на ней появился Антип Денисович. Получив капитанскую фуражку и восемь тысяч рублей рейсового задатка, старый шкипер заважничал. – И откуда у тебя эта спесь берется? – говорила тетя Поля. – В молодости ты не был таким… Ну-ка, сымай рубашку-то, я тебе ее постираю. Да и на бахилы…

Ходили по гостям. Один из принимающих, его звали Зяма, угощал куриной шейкой. Анюте не понравилось: шейка, набитая мукой, пропитанная куриным жиром. Что за радость? Но шейка – еврейский деликатес. Анюта обратила внимание: еврейская кухня берет свои истоки из нищеты. Форшмак – рубленая сельдь. Что может быть дешевле? Цимес – тушеная морковь. Нищета, доведенная до совершенства. Фаршированная рыба – сложнопостановочное блюдо, на него уходит не менее шести часов. Но результат… Но запах… Запомнилась…

Как быстро, однако, проклятое недомогание стало руководить ее жизнью! Сначала боль казалась малой помехой, напоминанием о солидном возрасте, и отношение к ней было вполне себе легкомысленное – надо сбросить пяток лишних килограммов, и вместе с ними уйдут неприятные ощущения. Потом, позже, боль стала источником испуганного недоумения, а потом и вовсе большого страха. Когда видела на бульваре неуклюже ковыляющих старух с палочками, вздрагивала и отворачивалась испуганно – чур меня, чур… Со мной такого…

* * * Татьяна Корсакова по профессии медик. После окончания медицинского университета работала участковым терапевтом, врачом военно-призывной комиссии… И ныне, несмотря на успех ее книг на рынке любовно-мистических романов, Татьяна продолжает врачебную деятельность, а еще умудряется воспитывать двоих сыновей. * * * Большой город встретил пылью и изнуряющей жарой, но мне, семнадцатилетней и необстрелянной, хотелось думать, что это радушные объятия. А еще хотелось пить, к маме и снять наконец…

– Ты хоть кто? – спрашивает девчоночка. – Я, – говорит, – вроде охотника. Летом пески промываю, золото добываю, а зимой по лесам за козлом бегаю да всё увидеть не могу. – Застрелишь его? – Нет, – отвечает Кокованя. – Простых козлов стреляю, а этого не стану. Мне посмотреть охота, в котором месте он правой передней ножкой топнет. – Тебе на что это? – А вот пойдёшь ко мне жить, так всё и расскажу, – ответил Кокованя. Девчоночке любопытно стало про козла-то узнать. И то видит – старик весёлый…

Так думал Шура, подъезжая к конечной. Впрочем, за то, что ход его мыслей был именно таким, мы ручаться не можем. Но основное их направление было именно таково. Хотя, на выходе из автобуса, Шура с огорчением заметил, что первый проблеск весеннего очарования куда—то исчез вместе с последней выпорхнувшей из автобуса женщиной. Остановка находилась на самой окраине города, и последние дома стояли практически в лесу. Сюда дыхание нашей девочки ещё не долетело. Шура постоял немного на остановке, закуривая…

–Как же ты проницателен, – сказал Анимоха, – просто диву даешься. Да ты что, думаешь, я тебе поверил? Как ты реагируешь на мои мысли? –Мне обидно, – сказал Падишах, – я все-таки считаю, что ты всегда был в итоге за меня. Я тебя никогда не боялся. Не точил на тебя нож. Все для тебя делал. Что же ты мне тогда предлагаешь? Анимоха круто развернулся и широкими шагами пошел прочь. Падишах оторопел. "Никогда, – сказал он себе, – не было в моей жизни момента, больше подходящего для откровенности.…

Что это были за домики? Вот домик Власовых, семья из трех человек: << Дом их стоял на краю слободы, у невысокого, но крутого спуска к болоту. Треть дома занимала кухня и отгороженная от нее тонкой переборкой маленькая комнатка, в которой спала мать. Остальные две трети – квадратная комната с двумя окнами; в одном углу ее – кровать Павла, в переднем – стол и две лавки. Несколько стульев, комод для белья, на нем маленькое зеркало, сундук с платьем, часы на стене и две иконы в углу…

– Она разговаривает с Петькой Никитиным. Он из восьмого «А». И я её раньше не видела. Я тут всех знаю. В этот момент раздался звонок, и Аня с Петей двинулись в нашу сторону. – Не пялься, – предупредила Нелли. – Угу. Я старалась – честно старалась – не смотреть на новенькую. Ведь какое мне дело? Это Нелькина затея, не моя, и мне всё это вообще не нравится. Но у меня не получалось отвести глаз. Аня показалась мне совершенством. В её густых чёрных волосах, ниспадающих на плечи, восточном разрезе…