Проза

Наш двор состоял из четырех пятиэтажных домов, создавая как бы замкнутый квадрат. В самом дворе с моей дворовой компанией редко что-то происходило, обычно мы туда приходили для того, чтобы отдохнуть или перевести дух после своих приключений за его пределами. Так же это было место встречи, ну и когда совсем нечего делать, местом для дворовых игр, которых в то время было бесчисленное множество. Большинство детей, особенно более младшего возраста чем мы, проводили целые дни напролет в этом дворе играя…

– Лара, успокойтесь, а то у вас будут руки, как у Венеры Милосской, – с улыбкой тихо сказал профессор и положил свою руку на мою. – У Венеры Милосской нет рук! – Вдруг вспомнилось мне, и я на какой-то миг остановилась, вспоминая, как точно выглядит эта статуя. – Вот. И у вас не будет. В воздухе витал запах студенчества и изысканного набора тапасов, который я заказала специально для защиты. С хамоном и дыней, с бурратой и вялеными помидорами, с козьим сыром и кедровыми орешками, с бри и инжиром.…

– С чем конкретно должен бороться Народный фронт? – взывал Петр Петрович к заседанию. И, не дождавшись ответа, подсказал: – Правительство поднимает народ на борьбу с коррупцией, взяточничеством, бюрократией, волокитой, несправедливостью… – С ЖЭКом! – радостно выкрикнул кто-то с места. – Вот, – обрадовано похвалил Петр Петрович. – Так и запишем! – Надо бы что-то новенькое придумать! С ними и без нас уже воют! – возразил второй зам. – Кто воюет? – строго вопросил Петр Петрович. – Так…

Мне не терпелось увидеть Соловки. Стоя на средней палубе, я вглядывался в горизонт. Море безбрежно, величественно, а в его серых танцующих волнах чувствуются сила, грация и сдержанность. Для меня, сухопутного человека, далёкого от такого водного творения, – это диво, что-то невероятное и почти фантастическое. Думаю, что далеко не каждый северянин обширного Архангельского края, трескоед и шанежник, с чьей-то лёгкой руки приравненный к поморам, бывал на Белом море. Вдалеке, в туманной дымке, появились…

Все оказалось правдой. Сережа жил в больнице. Он вырос, как и мечтал, в высокого парня. Врачи разрешали ему не бриться – так ему нравилась борода. Изредка бывало, что состояние его стабилизировалось. Тогда маме позволяли взять Сережу домой на несколько дней. И было ей в те редкие счастливые дни невыносимо тяжело и горько и, в то же время, совершенно не важно, кто засыпает на стареньком диване: Андрюша Плешивцев, имитирующий кошачьи повадки или смелый, отважный космонавт Джо. Отпуск пролетал очень…

Река словно заканчивалась, упираясь в высокую глиняную стену. Вблизи оказалось – бьёт в кручу, вытекая из-за поворота в обратном направлении и совсем другая с виду: извилистая, каменистая, с отлогими берегами. Синец направил плот в омут под обрывом, отдохнуть. Неожиданно за шест словно водяной ухватил. Рычагом Синец поднял со дна сеть и щуку в ней. Переломил рыбине хребет и выпростал добычу. Берестяные поплавки утянулись обратно в глубину каменными грузилами. Приткнули плот к берегу.…

Первая встреча 33-летнего писателя и 31-летней графини состоялось через год после получения первого письма в швейцарском городке в присутствии супруга Эвелины. 50-летний граф был польщен знакомством с модным французским писателем и даже не догадывался о письменном романе молодой жены. Бальзак был восхищен умом и красотой польки. Вскоре граф умер, но выйти замуж за Бальзака Ганская не могла. В царской России не приветствовались браки между богатыми русскими подданными и бедными иностранцами. Разрешение…

Организовать встречу своих будущих родителей где-нибудь в подходящем месте, немного подкорректировать маме мозги, чтобы не сомневалась – это, пожалуй, самое простое. Про своих отца и мать Боб давно все хорошо знает: их имена и фамилии, вкусы, привычки, местожительство, даже подростковые комплексы – и те ему известны. Смоделировать ситуацию, вовлечь в нее мужчину и женщину, заинтересовать их общением друг с другом – и дело сделано. Но не все так просто. Самое трудное – то, что Бобу приходится действовать…

Чиновники переминаются с ноги на ногу: – Но у вас, товарищ, в прошлый раз был точно такой же Владимир Ильич… Скульптор ярится (он с утра хорошо отрепетировал гнев). – Как?! Как это «такой»? Вы в своем уме, братья и сестры? Тот Ленин в кепке был, вы что, забыли? А этот кепку в руке держит! И как держит? Сжимает! Как всю мировую гидру! Насмерть! До крови! Решительно и зло! Раскрой глаза, министерство! Какая в нем сила – взгляни! Имейте смелость, а не подлость, коллеги! Или вам Владимир Ильич…

Оглядывается. Сердце колотится неимоверно громко. Кажется, весь двор слышит этот грохот. Быстро! Внутрь! В квартиру! В руке появляется оружие. Сквозь занавеску видны только контуры, но даже они зловещи. Бледно разгорается свеча. Ладонь зажимает рот. Жертва пытается сопротивляться, но силы слишком не равны. Пощёчина. Сдавленный крик, похож на любовный стон. Удар. Свеча погасла… Эту историю мне поведал Симон Андреевич Кацевич. В прошлом участковый, а ныне портной. (Шьёт брюки.) – Понимаете,…

* * * Посвящается Эшли. Спасибо за лучшую дружбу, о которой только может мечтать парень. Твоя память куда лучше моей, так что будешь мне напоминать, что из всего в этой книге на самом деле было. Глава 1. Интервенция на конвенции «ЧудоКон» – не «ЧудоКон», если кого-нибудь не затоптали. По крайней мере, сотрудники конвент-центра в Санта-Кларе считали именно так. О том, удался ли этот ежегодный съезд или нет, судили не по числу посетителей (билеты всегда раскупали подчистую),…

Их очень медленно грабили. – Вроде тут было больше фотографий, – щурился отец Сэмюэла, глядя на стену снизу, от подножия лестницы. – Разве там не висел снимок из Большого каньона? – Не висел, – отвечала мать Сэмюэла. – Мы его убрали. – Точно? Что-то я этого не припомню. – Ты же сам так решил. – Правда? – озадаченно уточнял отец. Ему казалось, что он сходит с ума. Спустя много лет, на уроке биологии в старших классах, Сэмюэл услышал историю об одном виде африканских черепах, которые переплывали…

– Посмотришь Анечку? – подобострастно спрашиваю я. – А куда я денусь с подводной лодки? – тяжело вздыхает Светка. – Завтра, в восемь ноль-ноль, – с этими словами она кладет трубку. Сурово, но я совсем не обижаюсь и с удивлением и тихой радостью обнаруживаю в себе не только нажитые с годами хронические болезни, но и приобретенные чудесные качества характера – терпимость, например. Бедная Анечка, думаю я. Ей сейчас и так тяжело, а завтра еще вставать в шесть и ехать на другой конец Москвы. Я…

Говорили, что одна вдовушка из третьего подъезда к Васе как-то подъезжала. Крепкая такая, телом не бедная. Вася в ответ на ее призывы, очевидные всем, кроме него, бурчал что-то невразумительное – и пулей проносился прочь. Еще одна соседушка пыталась пристроить Василька к своей племяннице, старой деве из Старого же Оскола. Вася грубо тетку послал. Кумушки у подъезда вынесли свой беспощадный вердикт: Вася болен. Неизлечимо. По мужской части. Ну и заодно – головой, это и так понятно. И Васю-Бирюка…

Он улетал в понедельник. – Я не поеду в аэропорт, – сказала она. – Не сердись и не обижайся. Просто я не смогу с тобой прощаться. Он кивнул и согласился. Ту, последнюю, ночь они совсем не спали. Говорили, говорили без конца. Строили свой дом, красили стены, спорили, как назовут детей. Смеялись. Плакали. Любили друг друга истово, как в последний раз. Она гладила его по лицу – хотела запомнить каждую черточку, все его выпуклости и впадинки. Он ловил ее руку и прижимал к своим глазам. Потом она…

– Ой! Ой! Ой! – заорал тот. – Голову оторвёшь! Спасатель начал разжимать прутья руками, но железяки не поддавались. – С той стороны надо толкать, – дельно посоветовал бомж. – Делаю последнюю попытку, – зло бросил Борис. – У меня своих проблем хватает! Он обошёл ограду через калитку, которая была метрах в двадцати, и приблизился к голове несчастного. И тут он впился взглядом в наклонённый профиль. – Ну-ка! – Борис приподнял голову бомжа за подбородок. – Лёха? Алексей Нащокин?! – Ну,…

– Эдвард, на днях я познакомился с одним типом из Лос-Анджелеса, крутой парень между прочим, так вот, он является участником собачьих боев. Он мне рассказал где именно происходят эти бои, разумеется нелегальные. – Ты даже не представляешь Эд, какие там крутятся деньги. Я подробно разузнал все от него и мне пришла неплохая идея, на мой взгляд. – Ты только послушай Эд,  –  продолжал он,  –  Мы можем неплохо заработать на этом, я уже все обдумал. От этого типа я узнал адрес одного заводчика в Лос-Анджелесе,…

– Ну а если серьезно? По карте? – По карте и Европа, и Азия. Евразия. – Какое забавное и красивое слово. Похоже на женское имя. – А вы правда не знали? – Правда. Вы извините, я из небогатой семьи, на хороший колледж денег нет. – Ничего страшного, у нас тоже не каждый ваш ровесник знает, что Америк две… А вам бы с такой внешностью в кино сниматься. Вы же в Лос-Анджелесе живете! – Ну, во-первых, здесь таких знаете сколько? И потом, у меня совсем другая мечта. – Какая? – Вы смотрели…

Бродя по улицам и вдыхая воздух, пропитанный йодом, я будто знала, что подарит мне мой новый город. Я уже знала начало каждой приходящей истории, и ее неизбежный конец. Все потому что все эти истории придумала я сама. И не будь меня, не было бы ни одной из них. А может быть, я ошибаюсь. В этом городе все устроено очень просто, но поначалу кажется, что очень сложно и замысловато. На самом деле этот город – скопище «чудовищ и красавиц», нежно и заботливо любящих друг друга, но испытывающих вечные…

Такова ее дхарма [4] , ее долг, ее место в этом мире. Ремесло, передающееся из поколения в поколение, от матери к дочери. По-английски ее профессия называется cavenger , что означает «чистильщик». Благопристойное обозначение реалии, которая таковой не является. То, чем занимается Смита, не определить одним словом. Целыми днями она вручную собирает чужие нечистоты. Ей было шесть лет, столько же, сколько сегодня Лалите, когда мать впервые взяла ее с собой на работу. Смотри, потом сама будешь делать…