Проза

– Когда от Казани уходили, слышали, как там дела? – А как же! Уж в одной башне наши засели. Розмыслы подкопы делают, в иных местах стены порушили. И опять же наш поп Серафим в проповеди сказывал: государю нашему Иоанну Васильевичу сила невиданная от Господа дадена. Как он подъедет да взглянет своим огненным взглядом, татары так со стен и ссыпаются! Так что не за горами ликование земли Русской! Может, уж сегодня осилили наши тех агарян! В тот вечер засиделся стрелец Федот у земляков. Рассказам…

Получив все эти сведения, Вариний, сидя в своей палатке, долго обдумывал план действий; наконец он решил разделить свои силы и наступать на лагерь гладиаторов по двум почти параллельным направлениям, с тем чтобы напасть на них одновременно с двух сторон. Таким тактическим маневром он надеялся добиться сразу решительной победы. Вариний поручил квестору Гнею Фурию командование четырьмя когортами легионеров, тремястами велитов, двумястами пращников и сотней всадников и приказал ему идти по Аппиевой…

– Не могу, – отвечаю я, – вас сторожу. Он улыбается в ответ. Если это можно назвать улыбкой. – Да нет… часовой сегодня я. И мы возвращаемся каждый к своим мыслям. И я плачу, прикрыв лицо руками. ***** Мы остановились у заправки. Я пользуюсь его отсутствием, чтобы проверить сотовый. Ни одного сообщения. Естественно. Какая же я дура. Дура… Включаю радио и тут же выключаю. Он возвращается. – Будешь выходить? Хочешь чего-нибудь? Я киваю. Ошибаюсь кнопкой, стаканчик…

Речь шла не о медитации. Тамара Игоревна (так ее величали неблизкие люди) всегда так говорила, намекая на очередную затянувшуюся хандру подруги. Она рассмеялась: «Типа да, медитирую». – Ну– ну, – прогудела Томка, и даже в трубке было слышно, как она выпускает клубы дыма. – Ты ж бросаешь?! – Да брось ты, Светка! Жизнь коротка, так надо ж и покайфовать! Нашу героиню звали Светланой, а она, обычно, потупив в землю глаза, тихо представлялась: «Просто Света». Томка, если оказывалась рядом,…

Он шел, вдыхая смесь очищенного дождём воздуха с запахом прибитой дождём пыли и лёгким ароматом цветов и травы, Александр не думал ни о чём, он просто (большая редкость!) наслаждался. Он, даже, не прикинул навскидку, процентное содержание в воздухе всех его составных компонентов, в данный момент. А это было бы очень интересно. Александр постоянно что-то высчитывал, выявлял различные закономерности и составлял различные теории. Но сейчас, всё его естество, на короткое время, освобождённое от гнёта…

Музыка осеннего парка Ветер нежными звуками веет, Меланхолией блюза щемит, Дождик нотами-каплями сеет, Это осень в аллеях звучит. Чуть вдали от большого движенья, Где дыхание слышишь своё, Здесь оркестр сентября представление Без помех горожанам даёт. "Бархатный воздух чуть терпкий и влажный…" Бархатный воздух чуть терпкий и влажный, Листья шуршат под ногой, Кажется, в мире свершается важное, В мире деревьев нагом. Кружево веток чернеющей вязью — Тёмного на голубом.…

Б Беда, коль уши не слышат, а рот говорит. * * * Беда многих – половина утешения. * * * Бедность от Бога, но грязь – нет. * * * Бедняк постится, не глядя в календарь. * * * Бедность не позор, но и не большая честь. * * * Бедные родственники – дальние родственники. * * * Без денег не отвезут и на кладбище. * * * Без мудрости нет справедливости. * * * Берегись огня и не верь воде. * * * Берут – посмеиваясь, отдают – плача. * * * Битому псу не показывают палку. *…

Да что там лететь куда-то за тридевять земель, пусть в Прибалтику, пусть и в абхазские субтропики! Наваждение: скучает до слёз по пейзажу, когда смотрит на этот самый пейзаж из своего окна. Здесь всё меня переживёт, всё, даже ветхие… Да что там сочинённые когда-то элегии повторять! Накануне отбытия на кавказское побережье стоял на лоджии, смотрел на облетевшие деревья с серыми домиками скворешен, жадно вдыхал только что перелетевший залив сырой, с примесью гари и дыма – жгли опавшие листья? –…

На другом конце поляны на смятой шелковой красной простыне лежал обнаженный молодой мужчина. Алиса ожидавшая увидеть монстра или магический портал лишилась дара речи, к тому же мужчина был очень и очень хорош собой: ладная фигура, темные всколоченные волосы и аристократическое лицо. Девушка осторожно шаг за шагом стала приближаться к новоприбывшему. Тот же поморщился, тихо застонал и пошевелился. – Эй, – позвала его Алиса, стараясь смотреть ему только на лицо. – Какого черта происходит? – прохрипел…

– А хошь, задаром покажу тебе, как идут наши поезда в Германию? – Ну что ж, покажи, коли есть на то желание. Цыганёнок на шаг отошёл в сторонку, насупив брови, надув губы, медленно, тяжело передвигая ногами, работая руками, запыхтел, как паровоз, и глухо протрубил: – Хлеб! Сало! Яйки! Сахар! – А потом заулыбался, повернул лицо к Яковлеву и открыто спросил: – А показать, как из Германии обратно идут поезда? Яковлев молча кивнул, и цыганёнок мелко-мелко засеменил шажками, повторяя: – Винтики!…

Уговор был такой: кто заметит что-то напоминающее дичь – кричит «стоп!» – машина останавливается – и кто видит животное – выскакивает из машины и стреляет. Нолан нервничал больше всех и останавливал машину на каждый искореженный пень напоминающий в его воображении оленя. Поначалу никого не видали. Но вот вышла на дорогу группа чернохвостых оленей- но все самки – стрелять их в наших местах не разрешается. Оленихи с любопытсвом уставились на наш грузовик, не спеша уступать дорогу. Как будто сами…

Она могла с утра до вечера неспешно прогуливаться по музеям, поглощая свечение полотен итальянских небожителей и чувствуя во рту насыщенный вкус сочных голландских натюрмортов, а могла бесцельно бродить по лабиринтам пустынных, вычищенных от людей средневековых улиц, которые умели рассказывать куда красноречивее любого гида… Будь ее воля, она бы опустилась на колени и поцеловала каждый камень на древней брусчатой дороге, прикоснулась к каждой щели на стыках потемневшей от времени кладки… Невыносима…

С тех пор банкнота за номером U18190763573 – девушка однажды записала его, чтобы проверить, действительно ли купюра одна и та же, – путешествовала по всем углам квартиры Марселя Мовинье. Подвергать Манель пытке искушением, казалось, стало для старика едва ли не смыслом жизни. Чуть позже появились камеры слежения. Самая настоящая сеть миниатюрных камер, искусно размещенных так, чтобы покрывать почти всю площадь дома, все сто десять квадратных метров. Девушка насчитала пять штук. Одна на кухне, одна…

Однажды Нину положили в больницу, и врачи сказали, что после тяжелого воспаления легких может не дай бог случиться осложнение на сердце и что надо делать уколы и все время лежать, не вставая, потому что сердце у нее теперь какое-то время будет находиться в пяточках, а топтать его никак нельзя, иначе оно совсем испортится. Нина пролежала пластом почти месяц, а когда ее выпустили, совсем слабенькую, но поправившуюся, то даже после больницы она еще несколько месяцев старалась ходить по дому на цыпочках,…

– Узнаешь, Валик? – Петя Грицай? – неуверенно произнес Журбенко. Валиком его в самом деле называли в школе. – А то! Я думал, не узнаешь, богатым стану. Посетитель, круглолицый располневший мужчина, раскинув руки, уверенно приблизился к столу исполнительного директора, готовясь, по-видимому, к дружеским объятиям, но обниматься через стол было как-то неудобно, а Валерий Ефимович навстречу не вышел, разве что немного приподнялся. Пришлось ограничиться рукопожатием. – Ну как ты, чем занимаешься? –…

Римскую культуру создавали не только латиняне, но и представители сотен других покоренных Римом народов. Я начал работать над этим сборником, собираясь назвать его «Мысли древних римлян» и подбирая поначалу лишь высказывания латинских авторов, но затем, учитывая всё вышесказанное, счел необходимым назвать книгу «Мысли и высказывания великих жителей Рима», включив в сборник сохранившиеся высказывания римских императоров, государственных деятелей, полководцев, а также высказывания древних ученых, историков,…

– Что? – ответил Говард. Вряд ли находка могла всерьез им чем-то помочь, но он направился к солдату. Остальные бойцы, прекратив бесполезные поиски, стали стягиваться вслед за ним. На земле, там, где стоял Хэммонд, оказавшийся самым наблюдательным, лежал некий продолговатый предмет несимметричной формы. Больше всего он напоминал кусок коксового угля, за который и был первоначально принят Говардом. – Однако, не густо, – откомментировал все Ди, а Говард мысленно обматерил остряка, хотя он вновь…

Так она жила себе да работала, людей в степени возводила. От этого стала еще умней и другие жизни стала замечать по жизни. Но об этом потом. Сидела она как-то с хорошей книгой на своих прелестных точеных коленках, но не читала ее, а задумалась о природе вещей, но не в своих мелких шкафах, а вообще. И подумала она, что в жизни очень важно быть чьей-то. У нее, конечно, была и своя фамилия на букву Ш. Но эта фамилия к ней пришла сразу от рождения, и это не считалось. Нужно было найти человека с другой…

«Жизнь – жизненно опасна, и в этой суровой правде – ничего нового нет. Но жизни бывают разными, вернее, они всегда и у всех разные. Так же, как не бывает одинаковых линий на наших ладонях, не бывает и одинаковых судеб. И мне, до отказа погрязшей в мистике и суевериях, думается, что все эти запутанные линии есть не что иное, как наша жизненная программа, наша судьба. И чем интереснее программа, тем интереснее жизнь. Чем выше взлёты, тем ниже падения, тем больнее удары… Жизнь неординарных людей подобна…

О, эти разливы тишины на исходе дня, это стихание стихий, это внезапное замирание, оцепенение, погружение в молитву, глубокое успокоение, умиротворение, эта пауза, затишье немоты, выпивание последнего мига, последнего луча света, причащение единому исходу, – гефсиманское испитие чаши, жертвенное смирение, тайна разлуки!.. В эти минуты тёплыми летними вечерами я выходил на прогулку, насыщаясь ясностью и просветлённостью пейзажа, тонкостью его черт, особой проявленностью гармонии. Я наполнялся покоем…