Проза

Петр слушал Григория и думал: «Здорово! С Гришкой покалымить это значит заработать! Вот и решилась задача проведения послеучебного отпуска. Подработаем, а потом, уже при деньгах, можно и родителей навестить.» – А кто ещё с нами будет работать? – Да я еще не знаю. Я пока только тебе предложил. А, вообще, нужен ли ещё нам кто – ни будь? Мы что? Сами не справимся? – Не знаю! А что делать – то? – Понятия не имею! Я ещё работу не искал. Я же не знал согласишься ты или нет. А теперь точно знаю…

Но чего нет, того нет: моё воображение оставляет желать лучшего. А настоящему писателю без воображения никуда… Я фыркнула в ответ на собственные мысли и проверила воду: из крана лился кипяток… Определённо есть какая-то связь между адской температурой воздуха в течение дня и тем, что водопроводная вода по вечерам становится горячее обычного. Вздохнув в третий раз за последние пять минут (может, мне просто кислорода не хватает?!), я скрутила волосы в узел и встала под душ. Лившаяся мощным потоком…

Бабушка умерла, когда мне было семнадцать. Я вернулся из Екатеринбурга со сборов и увидел в подъезде деревянный крест с ее инициалами. Мне ничего не сказали. Совершенно. Не хотели беспокоить. Еще один пример трогательной, но разрушающей заботы. Помню, как я, почти невыездной, восхищался красотами города-миллионника, фотографировал еще не снесенную телевышку, уродовавшую, по мнению местных, весь облик Екатеринбурга, а тут раз – и пожалуйста. Плакал, но скромно. Не так, как плакал на похоронах дедушки…

Шли молча: один жевал, другой о чем-то думал. В погоревшем кинотеатре было отличное пространство для стрельбы. На веревочках висели жестяные дырявые банки от сгущенки и томатной пасты. Паша снял куртку, повесил на гвоздь, расчехлил ружье, зарядил, поставил левую ногу вперед, и с метров пятнадцати произвел выстрел… «В яблочко!» – подумал Паша. – Дай я! – сказал Леша – Пять на пять же!.. – Да не охота с тобой соревноваться – ты же все равно выиграешь! – Ну бери! – И с этими словами Пашка…

Печальный, я стою у окон. Стою, смотрю – траву не косят, Зачем косить, она сырая… А за окном приходит осень, С деревьев листья улетают. И вспоминал, как летним днём, Я голос твой, любимый слышал. Вдвоём стояли под дождём, А после спрятались под крышу. Нас только осень разлучила, Дожди, траву давно не косят… Мою любовь ты погубила. Что ты на это скажешь, осень? 1988 г. Добрый вечер Какой был добрый, тихий вечер, И верил я – плохое всё пройдёт. Сегодня…

– Что строите? – спросил я, присаживаясь рядом с Алисой. – Тюрьму, – сухо ответила она, и, зачерпнув лопаткой горсть песка, прилепила ее к стене. – А кто сидит? – Людоеды, – сказала Алиса, – других съели. Я с интересом разглядывал девочку. Белые колготки, сандалии с цветочком на застежке, на голове алый бант. Лицо худое, сжатое до остроты. Сидящий рядом Димуля, наоборот: одутловатый, с густыми бровями и мощным лбом увалень. В сказках таких, как он, барскими сыночками называют. – Тебе…

– Я тебя прошу, сделай просто логотип в правом углу, и все, – за спиной у Сергея навис артдиректор Барбаков, нервный, хамоватый, пузатый гипертоник в яркой футболке с солнышком. – Я три раза просил это сделать. Неужели сложно? – Володь, я не люблю, когда на меня голос повышают. – Куприянов спокойно отпил из своей фирменной кружки с надписью «Царь. Просто царь». – Хорошо, – Барбаков тяжело дышал, приходя в себя. – Сделай логотип в правом углу, и все. Я тебя прошу. Дизайнер усмехнулся. Он-то…

Тут я заинтересовался – как это возможно? Однако различия были неопровержимыми. В новом доме паровозик стоял не на столе, как всегда, а был закинут за диван и на нем были царапины, которых раньше не было. Краски были более изрисованы, чем в старом доме, некоторые карандаши невозвратно потеряны, чего в старом доме они себе не позволяли. В общем, число отличий было велико, сын, захлебываясь, излагал мне их, а мне почему-то стало тревожно. Я спросил, как ему новая мама. Он ее очень одобрил, сказал,…

Передай, что в ворота вошла, Принесла, вербы пучок. Человек человеку – бычок? Человек человеку – волчок? Как в мультфильме одном, Вспоминай, Волк растил сыночку съесть, (но) «Папаня»,– бычок промычал. Чай и дикий сочувственным стал, Браво автору, годный финал. Я к чему, Я зажгу фонари во дворе И все свечи в потухшей душе Для меня ты такой же бычок, Волк ли я для тебя, говори? Оставляю пучок у дверей. Вербу в воду, забыла сказать; Как устанешь копаться в…

– Идти на такой риск ради сомнительных результатов…вряд ли. – Грядут выборы. Борются за голоса. Всем ведь надоели ограничения до чертиков. Вот они и решили поиграть в добрячков, – высказался Макс. – Слишком велик риск заразиться. В стране все шло гладко только на бумаге, а среди них никто, кажется, не заболел. Здесь что-то не так. Крот вновь стал повышать градус разговора: – Какая разница, почему они свихнулись, надо действовать! Предлагаю максимально разузнать об организации их вечеринки…

Не далее, как сутки назад, когда некая мысль, зароненная в его голову, проросла желанием изменить ход событий и саму ситуацию, Калашников пошел «в народ». Зацепив за уши нелепую марлевую, явно неспособную защитить от вируса, но отбивающую охоту шастать по общественным местам тем, что безбожно натирала уши, маску, он заходил в магазины, катался в трамваях, втиснулся в набитую до отказа маршрутку и слушал, рассуждал, анализировал… Пообщался с парой пожилых женщин, нарвался на грубость от высокого губастого…

– Зачем бы я стала это делать? – искренне удивилась маленькая душа. – Я тоже не понимаю – зачем тебе это делать? – печально молвил Бог. *** Никогда не думай иначе – Я буду жить в этом? Какое-то оно странное, я никогда ничего подобного не видела… – Это потому, что я ничего подобного никогда не создавал, – объяснил Бог маленькой душе. Человеческое тело я придумал только для того, чтобы ты могла жить на Земле. Оно способно на невероятные чудеса. Ты сможешь видеть, слышать, различать…

– Вы, что по себе судите?– Спросила Маша. – Да нет. Не по себе. Я постарше вас Даша. Успел уже кое, что увидеть в жизни. – Да, конечно. Я это заметила, что вы постарше меня. А почему меня пригласили? Я ведь не одна за столом.– Спросила выпившая Маша. – Не знаю. Мне показалось, что вы лучше их.– Тихо, проговорил Николай. Тут музыка закончилась. Николай отвёл Машу к её подругам и сказал: – Спасибо Даша, что не отказали. Маша села, а Николай пошёл к своим друзьям. Подруги смотрели на Машу,…

Даже самый плохой, объективно ничтожный художник, переживает столько негативных эмоций, связанных с разбитием амбиций и надежд, столько негатива и столько историй он пропускает через свою душу и разум, что банально может сойти сума. Поэтому, говоря о художниках, даже об очень ничтожных живописцах, не ставьте их в ряд тунеядцев, ведь даже Бродский был «тунеядцем»! Пока Паша пускает слюни на подушку и отрыгивает остатки красного вина из своего желудка, Лиля, тянущая руки к потолку, как к солнцу,…

Девушка нажала на пульт. Стена комнаты дрогнула и медленно поползла в сторону, открывая потайную нишу. За бронированным стеклом – белая комната. За тонкой цветочной ширмой спрятан туалет. В углу расположен душ, рядом раковина. У стены разбросаны популярные мужские журналы: E quire, Men’ Health, GQ, Men time. У двери небрежно свалены грудой пустые тарелки из-под еды. В глубине комнаты находился лежак, сооруженный из нескольких тонких ватных матрасов и обтянутый серой простыней. На нем, подбив подушку…

– Естественно! Как же наш шалаш и прекрасные печенья? Девочки начинают смеяться, сидя в своём любимом шалаше с набитыми печеньями во рту. Каждое лето они строили шалаш, пока не наступала зима. – Кристина. Я уже решила, куда буду поступать. – Дай угадаю…В Нью-Йорк? – смеётся Кристина, а её короткие вьющиеся каштановые волосы прыгают из стороны в сторону. – Как ты угадала? – А я просто уеду путешествовать. Я не буду учиться. – Это прекрасная идея. Я верю в тебя, печенька! – смеётся Юля.…

Через две недели он вылетел на Камчатку. Сопки, вулканы, уходящие в облака снежными вершинами, горные озера, реки с водопадами, горячие гейзеры, горбатые киты в лагуне, окруженной скалами, ушастые тюлени на берегу, белоплечие орланы в бездонном голубом небе - все было необычно и фантастически красиво. «Наверное, таким и был задуман мир тем, кто его сотворил», – подумал Родион. Он знал, что в августе к этому великолепию добавится нерест лосося. Каждый ручей, каждая река заполнится до краев кишащей…

На одну секунду она улыбнулась, и он в который раз отметил, как существенно преображает ее лицо улыбка. Любой человек, улыбаясь, становится симпатичнее, но она просто кардинально преображалась. Из красивой, но холодной и злой женщины она превращалась в маленький смешной комок света, делаясь милой и совершенно юной. Вообще, он с неприязнью ловил себя на мысли, что ему довольно приятно на нее смотреть: наблюдать, как она говорит, какая живая и забавная у нее мимика, как она внимательно смотрит на собеседника,…

2глава София всегда мечтала о любимой работе. Будучи студенткой, она любила быть в центре внимания, выступать на всех мероприятиях и концертах. Девушка чудесно пела и играла во всех пьесах. Все знакомые Софии были уверенны, что к тридцати годам она будет знаменитой. –Софи, надеюсь, когда ты станешь кумиром многих, то не забудешь о своей старой подруге, живущей в Лондоне?– спрашивает Софию девушка Кэти, обожательница английской культуры. Катерина называет себя Кэти, ведь с детства любит…

2глава София всегда мечтала о любимой работе. Будучи студенткой, она любила быть в центре внимания, выступать на всех мероприятиях и концертах. Девушка чудесно пела и играла во всех пьесах. Все знакомые Софии были уверенны, что к тридцати годам она будет знаменитой. –Софи, надеюсь, когда ты станешь кумиром многих, то не забудешь о своей старой подруге, живущей в Лондоне?– спрашивает Софию девушка Кэти, обожательница английской культуры. Катерина называет себя Кэти, ведь с детства любит…