Проза

– Такой фильм есть, – раптор жутко улыбнулся мне во все свои 200 зубов. – Кажется, я тебя вспомнил. Ты ведь Писатель? Тебя все тут знают под этим прозвищем. – Ну, раз так, называй меня Писателем. А тебя как зовут? Рекс? – Очень смешно. Если динозавр, то сразу Рекс, да? – недовольно прошипел он. – Меня зовут Брэндон. – Брэндон? Это не имеет смысла. – В каком смысле, смысла? – Ладно, проехали. – Мы учились с тобой вместе, давным-давно. Неужели, ты совсем не помнишь меня? – Учёба, –…

*** «– Смотри, кто это у нас тут! – довольные ухмылки санитаров, испуганный взгляд тринадцатилетнего мальчишки, сидевшего в углу, в точно такой же смирительной рубашке с завязанными сзади рукавами. Сын сектанта. Этот факт, словно клеймо, выжженное на лбу – всегда развязывает руки коновалам. – Опять, да? – уже зная, что сейчас произойдёт, но всё равно испуганно, произносит девушка с чёрными длинными волосами, падающими на лицо. – Уроды! Вы все сдохнете!» *** Многоэтажные дома, приятно пахнущий…

С того дня Крис стал частым гостем в доме. Мужчине нравился этот парень: в меру серьёзный, в меру сообразительный. Общался, правда, в основном с папой и по вопросам бизнеса. Но не приходил с пустыми руками: то шоколадку принесёт, то цветочек полевой… – Ты, Крис, смотри, дочка у меня красивая да умная. Ты на неё не заглядывайся. Ей ещё надо в университет поступить. Да и тебе учиться не помешает. Если попортишь мне девчонку, я тебе голову собственными руками откручу и скажу, что так и было… – говаривал…

Перед окончанием школы появилась новая жертва. Никита тоже единственный сын, умница, отличник, красавец и спортсмен. Он потерял голову и с трудом сдал выпускные экзамены, потому что был не в состоянии думать ни о чем, кроме Вероники. Ему надо поступать в институт, а он стоит под окнами у Прекрасной Дамы. Родители ругали, просили, умоляли продолжить учебу в институте, даже на колени становились. Согласился. Повезли в Москву, сдал блестяще экзамены в высшую школу КГБ. Родители и бабушка перекрестились,…

– Нет, милостивый государь, никакого потока там нет – отрезал профессор. Папа недоуменно поднял на него глаза. – А что есть? – Там сидят абсолютно счастливые люди. И знаете, отчего они счастливы? – Нет… – От того, что я не читаю сейчас лекцию. Это же дважды-два. Они – профессор обвел рукой аудиторию – радуются тому, что ничего не узнают. Так стоит ли переживать за какую-то лекцию, если Мы с Вами дарим им возможность насладится ее отсутствием. Папа не знал, что сказать. – Берите,…

На первом этаже станции тепло, но сквозняк. Это заставляет диспетчера, дежурящего на селекторе, то одеваться в форменную жилетку и заматываться в шаль, то снимать с себя все теплые вещи. Пациентов пока не видно. – Дверь! – истерично закричала диспетчер и поплотнее запахнула жилетку. Селектор при этом она зачем-то включила, усиленный динамиками возглас прокатился по подстанции, и я услышала, как на втором этаже что-то упало и проснулось. Когда низкорослая татарочка Сима кричит в микрофон, игнорировать…

Но в тот морозный предновогодний день все было иначе. К наглухо закрытой двери АТС стеклась бесформенная очередь. Из двери периодические выпады в толпу совершала широкая ладонь. Промышленный район, намертво заглушивший все свои индустриальные трубы, ссутулился и скис в ожидании заокеанской руки дающей и должного внимания к своей затравленности. Все хотели должного внимания. Тбилисцам было мало рассказывать о жалости к себе друг другу. Нужно было, чтобы их признали и пожалели. Чтобы о них говорили…

Казалось, что когда наша группа выйдет на сцену, ее как минимум все засмеют. Была стопроцентная уверенность, что все будет именно так! И вот выступавшая до нас группа объявила, что играет последнюю песню. Подходил наш черед и, волнение в груди достигло пика. Дрожащими руками мы готовили шнуры, гитары, гитарные процессоры. Проверяли все ли работает. Часто бывает так, что аппаратура ломается прямо за пару минут до выступления. И вот объявили название «норда». И мы пошли… Страху было столько, будто…

Занимаясь живописью и графикой, я часто посещала наш парк, Московские Сокольники, выезжала с семьей летом на природу и видела, и читала о Божьем сострадании и милости к нашему бытию земному. Я поэт очень узкий, мои стихи лишь вкладка полиграфа лишних страниц. Но мои стихи ведь для чего-то нужны. Ударение на письме организует все стихотворение. Ударение помогает не нарушить музыку стиха, так держится ритм стиха и внятность. Мое творчество – это вкладыш в книгу поэзии. Подчеркиваю значение простоты.…

Я не говорила об этом тогда, и не сильно хочу сейчас, но именно то происшествие повлияло на то, чем я занимаюсь. Прости, мам, что рассказываю об этом вот так, но надеюсь, что ты поймешь, насколько тяжело говорить о таком вслух. Не знаю, как справляются с изнасилованием остальные, но я поняла одну простую вещь. Либо я повешусь, либо изменю свое отношение к сексу. Сутками я крутила мысли о своей гордости, о том, что какие-то ублюдки взяли меня силой, без моего желания, без моего согласия, словно…

– Опять задумался? Что ж тебя постоянно так в мысли затягивает? Скажи лучше, куда сейчас пойдём? – На площадь. – Почему туда? – Там не так давно поставили смотровые аппараты, чтобы смотреть за облаками, хочется попробовать. – Ага, но ведь на самом деле тебе хочется посмотреть на тучу, да? – Ты хоть когда-нибудь видела такую тучу? Вот и я не видел, поэтому мне и интересно, что это за аномалия такая. – Ой, ну как хочешь! Тогда в субботу, то есть завтра, мы пойдём в батутный центр. – Развела…

– Александр Николаевич, – обратился к нему один из старых трактористов сочувственно глядя из под насупленных бровей.– Что будем делать? Саша тяжело вздохнул. Он нагнулся и взял горстку чернозема, и начал катать между пальцами до тех пор, пока вся не просыпалась обратно на землю. – Не знаю, – беспомощно признался Саша. – Вы знаете, что, – посетовал тракторист, – надо поинтересоваться у старика Дмитрий Яковлевича. Он точно не ошибется: один из лучших агрономов района все-таки. Я помню в добрые…

Ой, как под грушею-грушею, Под зеленой грушею, Там сидела парочка — Казачок да бабочка. Голос этой гармошки Петро помнил хорошо. Помнил и то, как в последний раз видел ее. В голодную военную зиму. Мать пришла с фермы после вечерней дойки и, войдя в избу, устало села у двери на лавке. Снег таял на валенках – не было сил снять их. Сестра Наташка высунулась из-за печной занавески: – Ма! Хлебушка принесла? Губы матери дрогнули. Она глянула на Петра, сидевшего за уроками: – Петь, а может,…

– И ты не собираешься возвращаться? Никогда? – По крайней мере, я так думаю, – пожал он плечами. – Время покажет. Ты же знаешь, я ничего не исключаю. А судьба – та ещё шутница. – Едва ли он утешал самого себя. – Я не хочу, чтобы ты уезжал, – и при этих словах слёзы градом осыпались по моим покрасневшим от холода щекам. В голове серыми птицами бились болезненные мысли, ломая хрупкие крылья о жестокую реальность. Безысходность даже не давала выговориться, и большая часть несказанного так и оставалась…

Первая история – древнегреческий миф: «Я думаю, что всем известны предания греческие о Геракле и других героях мифов. Но далеко не все знают предание старых анатолийских греков о Леандре и Геро. Леандр жил по одну сторону моря в греческом городе Абидосе; Геро жила по другую сторону в малоазийском городе Сестосе. Леандр был прославленным атлетом на олимпийских играх, одинаково непобедимым в борьбе, беге, плавании, метании диска и стрельбы из лука; Геро была младшей жрицей в храме Артемиды. …

Когда мы с женой начали преподавать в институте дисциплины, связанные с Информатикой и Компьютерными технологиями, мы сделали типографский вариант этой электронной книги. Ниже показана обложка этой книги. Писательская деятельность сына продолжилась, опираясь на значительный опыт в управлении коллективами специалистов с использованием Интернет-технологий. Он организовал «Центр переводов», который при выполнении заказов объединял переводчиков не только из России, но и из ближнего и дальнего…

– Я тебе уже говорила, что с повышением температурного режима в седьмом боксе у нас увеличилось потребление воды, – раздраженно аргументировала я. – И скорость реакции термофилов увеличилась тоже, разве не этого мы хотели? – не уступая, парировал Алекс. – Хорошо, ты прав. Но у нас переизбыток термофилов для батавии. Часть просто не используется. А вода и нагрев стоят денег, себестоимость возросла. Поэтому надо найти оптимальную температуру для нее. – Я уже была в апогее. – Ты понимаешь, что…

и ты не забудешь меня. 08–10. 2015 г. Люблю ли? Ненавижу, но тайно молюсь, В глубину своих глаз окунусь. Только в них отыщу я ответ: «А люблю я тебя или нет?» Лишь как в зеркале в них отыщу Мысли, чувства, о счастье мечту. Лишь душа может дать мне совет, Хоть в сердечных делах его нет. Встрепенуться, лететь выше крыш, В облаках, где красоты и тишь Или камнем упасть глубоко Ведь любить мне тебя нелегко. 07.09.2015 год Совсем одна Боль кричит с…

…Ночью почему-то снились женские губы, вызывающе очерченные красной помадой. Они шевелились, морщились, чуть приоткрывались; сверкала полоска зубов. Потом губам кто-то показал спелую клубнику, они раскрылись ещё больше, выпятив нижнюю, и несколько раз сомкнулись, желая прихватить сочную ягоду. Перед самым пробуждением, уже на розовеющих изнутри веках, вспыхнула огненная надпись: «Клубникина». Лучше бы не просыпаться. – Да. – Алё… Это я. – Соня? – Да-а. А ты где – дома? – Дома,…