Русская классическая проза

Хлопковые поля принадлежали белым плантаторам. А трудились на них рабы-негры. Сейчас в Кейро белых и негров половина на половину. Но черные руки больше никому не нужны: их заменили машины. Так и получилось, что нынче среди негров Кейро 35 процентов безработных. Среди белых безработица также велика и достигает уже 18 процентов. Когда-то в окрестностях были каменноугольные тахты, но сейчас они либо закрыты, либо механизированы. Люди бегут отсюда. Кейро медленно и мучительно умирает. Сам городок расположен…

Темные одежды воинов покрыли уже все пространство до горизонта. Уже нет смысла скрывать свои намерения. Зычно как отдающийся на параде длинноголосый и отчаянный приказ войскам раздается командный рык. Огненная стрела бьет поверх головы. Колонны вздрогнули и двинулись... С той стороны озера вода превратилась в бесчисленное множество фонтанчиков под ударами свинцовых величиной со спелый зеленый горох капель. Они пересекали расстояние со скоростью пригородной электрички. Hесчастные остатки дневного…

Наутро была моя очередь быть дежурным по лагерю. Поэтому я встал раньше Бориса, разжёг костёр, поставил на него чайник, а пока он закипал, я протёр лодку, снёс в неё весло, якорь, подсачек; потом заварил кофе, разогрел напечённые вчера оладьи, на куске брезента "накрыл на стол" и разбудил Бориса. Позавтракав, Борис взял свой спиннинг, сумку с рыболовными принадлежностями и сел в лодку. - Сейчас половина шестого. Дольше чем до одиннадцати часов я не проловлю. Поэтому около двенадцати…

Поезд дрогнул и застучал по стрелкам. Мы улыбались друг другу, озабоченно вспоминали, всё ли захватили с собой, проверяли по списку наше снаряжение. - Кружки? - Есть! - Шурупы? - Есть! - Анисовые? - Есть! - Значит, едем, старик? - Едем, едем! И поезд отстукивал: е-де-дем, е-де-дем, е-де-дем... Митя не мог усидеть спокойно на месте. Он подходил к окну, подсаживался к нам, залезал на полку, вступал в разговоры с соседями. А мы с Михаилом Алексеевичем сидели и думали о предстоящем…

- Как же не помнить! Конечно, помним! Ещё бы! - воскликнули мы оба и рассмеялись. - И с вами мы рады познакомиться, - добавил Борис. - Пожалуйста, причаливайте, попьём чайку, поговорим. Вы не обижайтесь на наш смех. Нам вспомнилась одна весёлая история. Хотите, мы её вам расскажем? - Ну что же, с удовольствием! - ответил молодой человек. Он поставил свою лодку рядом с нашей, вышел на берег и представился: - Меня зовут Валентин. Фамилия - Ракитин. Мы засыпали нашего нового знакомого вопросами.…

Ляна росла без отца. Отец пропал, когда ей не было и двух лет. "Спился",-сказала мать. Как они мучались! Мама завербовалась в Норильск, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Умерла там, проработав десять лет в травильном цехе. "За хромого выходи, за чахоточного, - говорила она, умирая. - Только не за пропойцу. Только не за алкаша". - И заплакала. Так и умерла, со слезами на серых щеках. Ляну забрала бабушка, в Ростов. Бабушка при словах "тундра", "Заполярье"…

Все же надо было идти к Будаеву, и она насухо вытерла глаза большим, похожим на полотенце, носовым платком. А еще вчера платочек у нее был маленький, кружевной, кокетливый. Она пришла к Будаеву и села напротив, через стол. Начальник опасливо посмотрел на Настю и решил не пользоваться местоимениями. - Надо ехать в Белгород. Срочно. Сегодня, крайний срок - завтра. Проверить птицефабрику. Настя перепугалась: вот ведь как бывает - пожелаешь чего-нибудь хорошего, ни за что не сбудется, о плохом…

Хоть угор и был как крепость, но его то подмывало в ветер весенним Енисеем, то резало въедливым снеговым ручейком, и рыхлую брешь приходилось заваливать хламом, дровяной щепой, а с одной весны пошел он лопаться от неравномерного оттаивания мерзлоты, и трещина эта ходила, гуляла и все ширилась, и Дядька думал, какие бы изобрести скобы, чтоб его стянуть, как плот. Дядька обхаживал угор как живое существо, очесывал как зарод, был при земле как при печи или при тесте. Посылал обходом ручей, перекидывал…

А Бронька Медный, по обыкновению, воевал с ершами: бегал с места на место, бросал в воду камни и, забыв, что его прославили в газете, яростно сквернословил. Предчувствуя, что вечорки не будет, Степа Князев загодя привязал к одной из его удочек свою леску. И вот теперь, сидя в кустах, потихоньку начал подергивать ее, имитируя лещовую поклевку. С берега закричали: - Бронька-а! Гляди-и! У тебя клюе-от! Бронька стремглав кинулся к удочке, но поскользнулся и булькнул в прогалину. У костра взметнулся…

Помолчали. -- Вот приезжайте к нам ранней весной, -- сказали итальянцы, -- когда все цветет. У вас еще снег лежит в конце февраля, а у нас какая красота! -- Ну, в феврале у нас тоже хорошо. У нас в феврале масленица. -- Масленица. Блины едим. -- А что же это такое блины? Мы переглянулись. Ну, как этим шарманщикам объяснить, что такое блин! -- Блин, это очень вкусно, -- объяснила я. Но они не поняли. -- С маслом, -- сказала я еще точнее. -- Со сметаной, -- вставил русский…

Вот, баба, какой умысел, а? Митрич весело подмигнул и чмокнул губами. - Каков я-то? Аграфена молчала. Ей хотелось поскорее прибрать и вычистить комнату. Она торопилась, и Митрич с своим разговором ей только мешал. - Нет, каков, баба, умысел, а? - А ну те с твоим умыслом! - крикнула она на мужа. - Пусти с лавки-то, чего засел! Пусти, некогда с тобой сказки рассказывать! Митрич встал, потому что Аграфена, окунув в ведро мочалку, перенесла ее на скамью прямо к тому месту, где сидел муж,…

А дальше - крупа, потом орехи, ягоды, яблоки, горох - всего не перечтешь. "Ну, дело! - думает он. - Тут не то что себя самого прокормишь, а на целый город на сто лет хватит, да еще останется!" Идет дальше и только дивится: огромные чаны стоят с молоком, с медом, с шипучей водой. "Ну-ну! - радуется Демьян. - Раздостал я себе богатство!" Беда только в том, что взошел он сюда прямо из речки, как был нагишом. Ни карманов, ни рубашки, ни шапки - ничего нет; не во что положить.…

- Чего зря мокроту разводить. Ты меня знаешь - иль грудь в крестах, иль голова в кустах... Поглядывал браво по сторонам. Он никогда прежде не пил, считался самым тихим мужиком в деревне. - Грудь в крестах иль голова в кустах... Ты меня знаешь. Среди мокрой, темной стерни - грязная дорога, ровным войлоком небо, шагающие за подводами люди, бабьи всхлипы, бабьи вздохи, мелкий дождь... Последний раз видела Настя отца - голова в кустах... Война. Ушли из деревни на фронт не только мужики, но и…

Итак, литературный процесс на каком-то этапе принял характер обоюдоострой игры, авантюры, которая сама по себе могла бы составить фабулу увлекательного романа. Авторы превратились в героев еще не созданных, быть может, произведений, почувствовали на губах вкус интриги, которая может плохо кончиться («ешь пирог с грибами — держи язык за зубами!» предостерегал писателей Н. С. Хрущев со свойственной ему прямотой), но которая зато придает некий высший смысл скудной писательской жизни,…

На почте было не так жарко, как на улице. Здесь работал вентилятор, и хотя направлен он был не в зал, а на самих почтель-работников, все же создавалось хоть какое-то движение воздуха. За фанерным барьером, покрашенным под дуб, пожилая казашка подшивала бумаги. Бандероли принимала русская женщина с заспанным, безразличным лицом. Она с первого взгляда не понравилась Симакову: что это за работник общественного учреждения - одета во что-то серое, бесформенное, прически никакой нету, просто волосы стянуты…

- Милый! - говорила она нашему человеку. - Дай мне возможность съездить одной! - Куда-то там она соберется, якобы подлечиться или еще куда-то. - Ты у меня такой внимательный и все понимающий. Дай мне съездить и побыть одной. Я буду одна. Я по тебе соскучусь. Ведь у меня к тебе уже возрождается чувство. Такого вот она ему вешала на уши и на загривок, притом так страстно отдавалась, что пускал сопли наш незаурядный, даже глазки свои платочком промокал и ругал себя последней сволочью. Он промокнет,…

Упэўнены, што мае словы, сказаныя маладзiцы, дайшлi i да болей важнага адрасата, я спакойна, як i выпадала па такой прычыне, i рукой павёў, i паглядзеў навокал сябе. Твар мужчыны-спадарожнiка мне больш-менш удалося разгледзець i занатаваць у сваёй памяцi. Гэта быў твар пажылога чалавека, i сапраўды цыганскага тыпу - смуглы, як бы засмяглы, з тонкiмi прыгожымi абрысамi i чарнатой густых вусоў i броваў. Яшчэ мне запрыкмецiлiся яго кучары, няхай ужо не надта пышныя, а ўсё ж па-цыганску зухаватыя…

В школе нам говорили, что Бога нет. Те, кто так говорил, были наши любимые учительницы, и они учили нас хорошему: помогать отстающим, заботиться о птицах, переводить слепых через улицу. В конце восьмидесятых выяснилось, что Бог все-таки есть и, главное, всё время был, но жизнь почему-то стала хуже. Правда, начали происходить чудеса: в рыбных магазинах стали продавать псалмы, а в Доме обуви, в мужском отделе - брошюру "В помощь кающимся". В моем купе на верхних полках лежали двое молодых военнослужащих.…

И пел он так нежно и страстно, Как будто хотел он сказать: "Утешься, не сетуй напрасно То время вернется опять!" 1840-е годы * * * Как филин поймал летучую мышь, Когтями сжал ее кости, Как рыцарь Амвросий с толпой удальцов К соседу сбирается в гости. Хоть много цепей и замков у ворот, Ворота хозяйка гостям отопрет. "Что ж, Марфа, веди нас, где спит твой старик? Зачем ты так побледнела? Под замком кипит и клубится Дунай, Ночь скроет кровавое дело. Не бойся, из гроба мертвец не встает, Что…

И горе действительно случилось, но не с обитателями пруда, а с Никитой: осенью отец объявил ему, что переезжает в Москву, в дом к тетке, к той самой тетке, которая ходит в мужской шляпе и не дает никому спуску. Никита будет отдан в школу, потому что ему уже десять лет, и пора подумать о более серьезных вещах, чем ежи и лягушки. Прости, прости, счастливое детство! БОЛЬШИЕ НЕПРИЯТНОСТИ Я не стану упоминать о всех неприятностях, которыми отныне была наполнена жизнь Никиты Рощи-па,- упомяну лишь…