Сказки

— Го-го! — закричал Ганс Чурбан. — Вот и я! Гляньте-ка, что я нашел на дороге! И он показал дохлую ворону. — Чурбан! — сказали те. — Куда ты ее тащишь? — В подарок королевне! — Вот, вот! — сказали они, расхохотались и уехали вперед. — Го-го! Вот и я! Гляньте-ка, что я еще нашел! Такие штуки не каждый день валяются на дороге! Братья опять обернулись посмотреть. — Чурбан! — сказали они. — Ведь это старый деревянный башмак, да еще без верха! И его ты тоже подаришь королевне? …

– Нет, я, пожалуй, посижу, – сказала молодая утка. – Уж столько терпела, что можно еще немного потерпеть. – Ну и сиди! – сказала старая утка и ушла. И вот наконец большое яйцо треснуло. – Пип! Пип! – пропищал птенец и вывалился из скорлупы. Но какой же он был большой и гадкий! Утка оглядела его со всех сторон и всплеснула крыльями. – Ужасный урод! – сказала она. – И совсем не похож на других! Уж не индюшонок ли это в самом деле? Ну, да в воде-то он у меня побывает, хоть бы мне пришлось столкнуть…

Глава II Пушистый друг Как-то ночью Ёфик сидел у окна и смотрел на большую круглую Луну. Ему представлялось, что на Луне тоже живут люди с веселыми домовятами. Что домовые летают, друг к другу в гости и пьют по вечерам теплое молоко из маленьких чашечек. Вдруг он услышал какой-то странный звук, который доносился с улицы, где-то совсем близко. Он потихоньку приоткрыл окно и спрыгнул в траву. Присмотревшись, Ёфик увидел в траве крошечного котенка, который был совсем маленький: глазки…

— Посмотри-ка, братец, как смешно прыгает это белое чучело, — сказал он. Но Пик прижался к брату и завизжал так, словно ему за рубашку насыпали горячих углей. — Ай-я-а!.. Мама!.. Оказывается, Пик был ещё и трусишка. А пока он кричал, белая гора будто выросла — поднялась перед ними и сказала: — Здравствуйте, молодые люди. Да, она так сказала, потому что это — настоящий белый заяц стоял на задних лапах. — Здравствуйте, дяденька Заяц, — ответил Хик. — А почему один молодой…

В тот день, когда совсем молоденькая Фея, милая, грациозная, появилась в городе на макси-метле, все остальные феи чуть не умерли от зависти. Двадцать семь фей упали в обморок, с тридцатью семью случился нервный припадок, а сорок девять тысяч фей разрыдались. Ближе к вечеру в магазин макси-метел выстроилась многокилометровая очередь от Рима до Бусто Арсицио. На следующий год сестра Феи-путешественницы в обмен на коробку шоколадных конфет придумала метлу-миди. Фея-путешественница разбогатела и купила…

Капитан корвета «Коршун» бросил руль и тяжело вздохнул. — Я не знаю, куда держать курс, капитаны. Может быть, в Гонолулу? Но там сотни кабаков и тысячи бродяг. И кто из них знаком с этим мистером Чипом? Одно теперь ясно — он существует. Но где? Сидевший на корме Тартарен долго рылся в саквояже и, наконец, извлёк уже знакомую нам старую полосатую фуфайку. Он бережно её встряхнул, и на дно шлюпки вывалился кусок холста. Он был запрятан внутри фуфайки, подальше от посторонних глаз. Толстяк…

Убедившись наконец, что никто не спешит исполнять его приказания, Фумбо, делать нечего, принялся исполнять их сам. Для начала он схватился за свою рыже-красную бороду и выскочил из ковровых шлёпанцев. Затем захлопнул ставни, прищемив себе большой палец. Сунув этот палец в рот, он ухватился за верёвку колокола, но от волнения потянул ее так сильно, что она порвалась, и король повалился на спину. От огорчения он принялся ломать себе руки, что и неудивительно — в комнате было темно, как в колодце, а…

Молодые спросили: — Почему до сих пор ничего не слышали мы о Сверху Сидящем? Почему не видели его? Почему не знаем, где он живет? Никто не может видеть и слышать Сверху Сидящего, — ответили. старые. — Он в большой Запретной горе живет. Когда придем туда, тогда увидим. Долго шли люди. Наконец пришли к Запретной горе. Спросил их Сверху Сидящий: — Зачем пришли? — Вот, к тебе пришли, чтобы ты помог, — ответили люди. — Без разбора едят нас рэккены. Скоро совсем съедят. — Сами виноваты, —…

— И нас не кормит! — присоединились к ним козы, утки, гуси — вон, какая большая компания собралась для разговора. — А меня он вчера грязнулей обозвал, — продолжил поросенок Чоп-Чоп, — когда я на улице эту… ванну… то есть… корыто… принимал! — Как он посмел! Моего сына! — возмущенно взвизгнула свинья Луиза. — Да аккуратней нашей семьи здесь не найти! Все усмехнулись: до чего самоуверенная свинка! — Луиза, но ты сама в грязи любишь поваляться, — заметил конь Ветерок. — Это потому, что…

И тут, надо же, исполнилось Акулино желание: автобус на улице загудел: встречайте, мол, гостей! Калитка у деда хлопнула — Лида приехала, а следом калитка у городских хозяев заскрипела. И городские выбрались наконец! С самой осени не показывались. То-то у них калитка скрипит, отвыкла открываться. Это Ика прикатила со своей мамой и братом Юкой. Оказывается, девочки Ика и Лида откуда-то тоже про Новый год знали. Может, лешак Спиридон и к ним ворон посылал?.. Только Лида вышла в огород, золу из ведра…

– Не возникай, Проныра! – одернул его Рыжий. – Стражники сбегутся, а мы еще и к делу не приступали. – Не переставая говорить, он протянул хвост к следующему прилавку и в мгновение ока слямзил пакетик соленых фисташковых орешков. В следующий момент он уже лакомился фисташками, лихо сплевывая скорлупу. Мышонок ни на шаг не отставал от шайки, следя за каждым движением Рыжего. Восхищенно прищелкнул языком при виде отлично проделанного трюка с фисташками и тотчас загнул собственный хвостишко петлей,…

Обрадованный Кэндзо, забыв об усталости, поспешил на вершину. Здесь он сразу же увидел заветный ларец, схватил его и побежал вниз. День и ночь шёл теперь Кэндзо домой. Он спешил в Японию, чтобы наделить свой народ всеми человеческими благами. Ступив на родную землю, Кэндзо открыл крышку ларца, и оттуда вылетели Мудрость, Здоровье, Богатство, Храбрость, Знание и Веселье. Блага эти до сих пор живут на земле. Говорят, что обрести их может тот, кто никогда не заботится о себе, а думает только о счастье…

Всему виной был корень, пересекавший тропинку. Путник зазевался и, споткнувшись, грохнулся наземь. — Тик-так, тик-так, — жалобно зачастил он, поднимаясь на ноги и ощупывая, все ли у него на месте. — Зачем ты вредничаешь? — обрушился он на сияющее светило. — Не понравилось, что с головкой сыра тебя сравнил? Это надо же додуматься: отвлек мое внимание и подсунул под ноги толстенное корневище! Ни стыда у тебя, ни совести! И рожа глупая да круглая, головка сыра — один к одному! Месяц помрачнел, засовестился.…

Соболь отвечает: — Нет, бурундук, мне не скучно. А ты всё равно умрёшь с тоски. Лучше приходи ко мне завтра: я тебя съем. Бурундук подумал: «Чем гнить в земле, уж пусть лучше съест меня соболь». А так как до завтра было далеко, поскакал бурундук от дерева к дереву, от куста к кусту, заглядывая под коряги и валежины, в расщелины и норы. И вот бурундук встретил медведя. Медведь спал в тени под кустом кедрового стланика. Бурундук схватил его за ухо и стал тормошить. Кое-как разбудил. Тот недовольно…

Было на Руси время, когда Гадюки не кусали людей, и ползали они рядом с Ужами и не боялись их. Но вот один раз Уж не усмотрел за Гадюкой, и укусила она мальчика местного и скрыла это. Проползал Уж мимо дома укушенного и увидел, что люди плачут, а затем увидел он из-за чего плачут и осерчал. Вызвал Уж ту Гадюку на допрос «Что ты творишь, я тебе доверял а ты обманула меня» и молвила ему Гадюка слезами змеиными «Не вели меня изгнать, не я это сделала, а какая-то другая змея» и поверил Уж гадюки и простил…

– О! – радостно воскликнул Сенька и поднял вверх указательное пёрышко. – Дерево, под которым стоит собачья будка! То, что нужно! Лютый, так звали хозяина этой самой будки, был из рода больших, лохматых свирепых собак. Хозяйка Лютого, тётка Филипендула, слыла в округе злой и скандальной женщиной. Постоянно с кем-нибудь воевала, кого-нибудь доводила до белого каления. Двор Филипендулы соседи обходили стороной и не потому, что боялись Лютого, просто не хотели попадаться на глаза злющей тётке. …

С какой щемящей грустью смотрел Иисус сверху на нашу деревню, залитую полуденным солнцем! И вот однажды спустился с горы и вошел в Минео как раз в то время, когда в небе вставала сияющая заря. Навстречу ему сапожник. — Куда ты идешь, невинное дитя? — В деревню. — У тебя такая же темная кожа, как и у меня. Ты похож на сарацина. Когда-то мы были хозяевами этой деревни, а теперь висим на волоске. — Как это — на волоске? — Так ведь короля нашего и повелителя, великого мудреца Азеда-ибн-Форхата-ибн-Синхана, —…

— Замарашка, нынче вечером я на бал еду. — И сияют его глаза, как лучезарные солнца. — Желаю вашей милости хорошо повеселиться, а мне пора к моим курам, петуху и ослу Ронделло. Вот стихает конский топот на раскаленной дороге, а Замарашка, не теряя времени, надевает на себя платье, расшитое золотыми петухами, и становится прекрасной, как Мадонна, как чарующая звезда. И только она подумала: что же мне дальше-то делать? — как пропел петух, ему отозвалась курица и появилась фея. — Вот тебе,…

Было летнее утро. Тёплое-тёплое, как пирожок с капустой. И дул маленький ветерок. Самый младший из всех ветров. Он осмеливался лишь колыхать тонкие травинки и слегка шевелить серебряную паутину. И было хорошо-хорошо, но отчего-то уже слегка по-осеннему грустно. В такой необычный день под кустом колючей ежевики появилась Рыжица. Конечно, она была совсем рыжая, ведь чёрных рыжиц на свете не бывает. Рыжица открыла глаза, вытянула ручки и ножки, села на маленький грибок и посмотрела вокруг.…

Ветер поднимался все сильнее. Песня разносилась на все большие расстояния. Мерроу выглядывали из воды. «Скоро начнется шторм...» В такие минуты Мюренн очень любила смотреть на море. Девушка подошла к краю утеса и глубоко вдохнула соленый морской воздух. Длинные ярко-рыжие волосы девушки разлетались в разные стороны от сильного ветра. Старый поношенный плащ сорвался с плеч и улетел в море. «Какой красивый мир!» Силы стихий восхищали ее и пугали. От радостного предвкушения по коже пробежали мурашки.…