Советская классическая проза

Жители Охотского побережья любят большие лодки. У них свои мерки. «О-о, хорошая лодка, — говорят обычно и тут же поясняют: — три лахтака и еще две нерпы можно погрузить». А Касказик приведет две новые, без единой трещины. Уже давно приморские нивхи не видели лодок, сделанных руками Касказика. Однако и по сей день те, кто выходил во льды на его лодках, помнят: легкие, с крутыми, невысокими бортами челноки устойчиво держались на волне и при ветре, даже резком, не ложились набок, легко разрезали волну,…

В темноте высоко засветился огонек. Пробираясь, скрипя по холодному снегу, то и дело подымали головы и глядели на него, а он так же одиноко глядел на них в пустыне черной ночи. – В жисть не узнаешь, где мы теперь. – Вот, братцы... – Ехвим Сазонтыч, голову тебе оторвем, ежели да как заведешь... – Так лезть будем, скоро до царствия небесного долезем. – Ей–богу, долезем... Хо–хо–хо!.. И в горах, поглощенных тьмой, хохотом перекликнулись человеческие голоса. Ночь сурово покрыла строгой…

Глава 2 От порога начиналась тропа, какие обычно лежали в траве по выгону или в бурьяне на огороде. Тропа огибала окно, вилась в садок, к перелазу. Отсюда свежий ее след поворачивал влево и укрывался в курчавом леску, гнулся по отлогой балке и, поднявшись на пригорок, упирался в арку и тут обрывался… Арка стояла близ фермы и на светлом, в рваных облаках, весеннем небе выглядела одиноко и печально. Серые ее столбы хлестали дожди, палило солнце и сушили ветры, и нетрудно было догадаться, что это…

Так мы вместе с Тузиком коротали зиму, встречали милую волжскую весну, ждали папу, ждали конца войны и возвращения в Петроград, к родным, к хлебу, к светлой висячей лампе. …И вот, уже в молодости, в тридцатых годах, темное, бедственное жилье времен детства и гражданской войны — эта келья, этот угол монастырского двора с могучими липами и, главное, высокий, белый пятиглавый собор напротив школы, — все это стало мне почему-то сниться как место чистейшего, торжествующего, окончательного счастья. …

А с тех пор, как Соня принесла двойню, Миньку и Олега, Прокопий в ответ только посмеивался: — Брось смешить Евлаху-то, она и так смешная! Не легкой была его дорожка к Сониной любви. В сорок втором году ушел на войну. Служил в десантной бригаде. Где только не был: и Свирь форсировали, и у Балатона в рукопашную с фашистами сходились, и за Прагой последних «тигров» дожигали. И на Восток впоследствии их тоже не пряники есть перебрасывали. Много повидал Прокопий, стоимость жизни определил не по книгам.…

— Счастливого плаванья! — кричит отцу с берега семилетний Марко Сенчук. За плечами у него сумка с книжками, с шеи свисает на веревочке карандаш, в руках резная палочка. Чем не гуцул! — Счастливо, сынок! — ответил Микола Сенчук, любуясь сыном. Мальчик долго бежит за плотом, но крутые повороты разлучают его с отцом, и он замедляет бег. Славно вокруг, и нигде ни души. Только волны шумят, дробя солнечные лучи, да вверху, подстерегая добычу, широко распластал крылья коршун. Марко, подражая движениям…

Сосед по купе мягко шел по коридорному коврику и нес кульки, стараясь не прижимать их к новой яркой пижаме. Кульки были свернуты из листков школьной тетрадки, исписанных фиолетовыми каракулями и подкрашенных рдяными пятнами давленой клюквы. Поезд дернулся, набирая скорость, и сосед просыпал ягоду. — Какая станция? — спросил Василий Иванович. — Богом забытая, — поднял раздосадованные глаза сосед, весь поглощенный сохранением клюквы. — Не то Княжеская, не то Князево или еще как. Не желаете? Очень…

тия на Кавказе. Очерки «Казаки уходят в рейд», объединенные ге- роями и событиями, можно назвать документальной повестью. Они написаны о славных боевых делах гвар- дейцев-казаков из конно-механизированной группы дважды Героя Советского Союза генерала И. А. Плиева в Великую Отечественную войну. Шелепов сумел верно передать обстановку боев, дух казаков, живые портреты героев, военный талант И. А. Плиева, его…

Это наши современники, простые советские люди. И как они не похожи па людей, выросших в других социальных условиях! За узкой полоской земли, за горной речушкой, за водным рубежом- чужая жизнь, совсем другие люди, нравы, обычаи. Там капитализм. И это различие удивительно тонко и четко и вместе с тем очень просто рисует Сергей Мартьянов в своих рассказах. Возьмите рассказ "Испытание". Прокаженного, появившегося в турецкой пограничной деревушке, до полусмерти избивает камнями озверевшая толпа. Турецкие…

— Вот так и поедешь по этой дороге на Судогду. А от Судогды бери влево, на Чамерево. Там оно и есть — Синеборье,— напутствовал Ларин. Он и сам бы поехал со мной, да дела не пускают. Сергей Васильевич на должности: работает заместителем редактора областной газеты. Мы с ним почти ровесники, обоим за пятьдесят, но за последнее время он погрузнел, появилась одышка. —      Таких сел, как Чамерево, у нас в области больше нет. Единственное в своем роде,— говорит он.— Впрочем, не буду рассказывать, своими…

В литературу Эльмар Грин пришел сравнительно поздно: первая его книга, включавшая восемь рассказов, вышла в 1939 году, то есть когда автору ее было уже тридцать лет. И, может быть, именно потому, что был он к этому времени не только зрелым человеком, но и на удивление опытным мастером, центральное место в его рассказах сразу же заняла тема, ставшая главной во всем его творчестве, — тема «другого пути». Если говорить о времени и о событиях, к которым обратился Грин в этих рассказах, то можно сказать,…

Мой первый учитель физкультуры был видным парнем, ниже среднего роста, южных (одесских) кровей, смуглокожим и кучерявым. Один его глаз из-под густой черной брови глядел на нас, а другой в Арзамас. Его фамилия была Шленский. Он себя понимал как красавца. Шел сорок пятый год. Каждый мужчина, имевший руки, ноги и голову на плечах, годился тогда в красавцы. Моя школа стояла (и ныне стоит) против церкви. То есть правильнее сказать: школа противостояла церкви, а церковь — школе. Вполне атеистические…

На второй год, весной, я шел, как обычно, в обсерваторию. Выбежав из пятого, последнего оврага, увидел куцую белую собачку. Она суетилась в кустах голого тальника, поднимала лапку, обнюхивала пеньки, смешно морща нос. Я покликал ее, она мельком глянула в мою сторону, занялась своим делом, а когда я пошел дальше и уже позабыл ее, она догнала меня, отрывисто тявкнула. Я потрепал собачку, поговорил с ней; мы вместе пошли к обсерватории. Всю дорогу я пробовал угадать имя собачки и, наверное, не угадал:…

Вс эти мысли были вызваны вашими словами о томъ, какимъ человкомъ вы желаете сдлать своего сына. Я счелъ небезполезнымъ сообщить вамъ эти мысли и заставить васъ призадуматься надъ этими вопросами. Но не подумайте, пожалуйста, что, сообщая вамъ свои соображенія, я хочу сказать вамъ, что вы должны сдлать изъ своего сына глупаго, злого, безчестнаго и лживаго человка. Нтъ, я думаю только, что при настоящемъ положеніи общества вамъ, какъ матери, заботящейся о счастіи своего ребенка, будетъ нужно сдлать…

— Я думаю, що я все ж таки зайду, — сказала Рут, розглядаючи помпу для поливки вулиць,— я збираюсь послухати, як працюватиме ваша радіола. До речі, можна буде перевірити, чи дають ще нашу об’яву. Здається, я запізнилася з останнім внеском на три дні чи, може, на тиждень. Дад [1] сьогодні в дуже поганому настрої. Він сказав, між іншим, коли його люлька не найдеться й сьогодні, він одішле мене на фарму до дяді Чаленджера. Хоч ви й набридли мені остаточно, але все ж таки я мусіла влаштувати так,…

На опушке, подстелив попоны, полушубки, пустые мешки, сидят, покуривают самосад мужики: дядя Иосип, дядя Кондрат, дядя Трофим, дед Иван, дед Лукаш. Все они бородатые, загорелые, кряжистые, и руки у них тёмные, жёсткие, с мозолистыми ладонями — руки пахарей. Они скуповато говорят о погоде, о каких-то новых сортах пшеницы, которую кто-то видел на районной выставке, о гвоздях, о подковах, о дёгте, о продналоге. Один за другим подходят к опушке и складывают сушняк бессменные помощники отцов-хлеборобов,…

Нина вспомнила о своем долге молочнице и решила пойти к мужу на работу. Надела плохонькое платьице — хотела показать Якову, что ей не в чем выйти на люди, взяла с собой дочек. Шла злая и расстроенная, преисполненная жалостью к себе и к детям, горько обиженная на мужа. Еще в коридоре редакции услыхала громкий смех Якова. Вот он что-то сказал, и Нина остановилась, потрясенная… Дома Яков уже давно так не смеялся. Был всегда озабочен, угрюм, а когда ссорился с ней, отвечал резко, отрывисто, будто…

— Это при нашей-то скорости? — усмехнулся Паша. — Аж ветер в ушах свистеть будет. На выезде из поселка в ящик вспрыгнули на ходу двое ребят тоже в летней одежде и даже без головных уборов. На тюки и мешки они не полезли, стояли на полозьях саней, на внутренней стороне ящика. — Прокатиться решили? — спросил Трубников. — Не… С Валерием. — Ясно. На каникулы, значит, приехали? — Ну да. Ребята оказались неразговорчивыми. Молчали и геологи. Тесно прижавшись друг к другу, они сидели у переднего…

Он даже и не подозревал, что «батьковщина» сидела в нем так крепко. Как дерево не знает, что оно с землею одно. Все равно службист… Сухарь… Человек без юмора… Казалось, ничто и никогда не могло удивить его, разрушить размеренную жизнь. Только однажды он был удивлен. Это когда, подорвавшись на мине, он лежал в госпитале. Столько ему приносили подарков. Он, всегда предельно сдержанный, был слегка подозрителен к чужим чувствам. После он и для этого нашел свою полочку. Да, не слишком любят, но, видать,…

Дрессировщик Фесенко сказал, не поворачиваясь: — Поскорей кончай и приходи ко мне за оружием. Лёд молча кивнул. — Я не слышу, — сказал Фесенко. — Хорошо, — сказал Лёд, — сейчас приду. Тигров укачивало. Они лежали в клетках, стонали и глядели на пробегавших мимо людей с тоской и затаенной злобой. — Зверей здорово укачало, — сказал Фесенко, подойдя к постановщику, — боюсь, что сегодня они не станут играть. — Мы взяли поросенка. Он будет кричать, и звери разойдутся. — Разнервничаются, —…