Советская классическая проза

Он ходил по комнате, полной сумерек, и разговаривал сам с собой — с тем человеком без имени, которого в комнате не было: «Спасибо вам. Из ваших слов я понял, что вы человек доброжелательный. Если ошибся, то вот оправдание: для совести спокойнее, когда заблуждаешься, обелив человека, а не очернив его. Но какое вам дело до моей совести!.. Вы утверждаете, что ваши слова продиктованы искреннейшими пожеланиями. Еще раз спасибо — во-первых, за то, что обо мне вспомнили, во-вторых, за то, что ваши пожелания…

На пределе шепота, едва сдерживаясь, Бурнин воскликнул: — Не тяни резину, шеф! Тащи свою пушку! Ведерников не отрывал взгляда от лосенка, в его прищуренных глазах полыхал охотничий азарт. «Если капитан сошел с фарватера и, рискуя удариться дном о камни, крадется вдоль берега… если вся команда этого хочет — почему бы и не шарахнуть! — торопливо размышлял он. — Да, но за убитого лося штраф. Большой штраф». — Володь, я стрельну, ладно? — попросил Карнаухов. — У меня рука точняк, одной пулей завалю!…

Несколько минут работы и — крак! — узелок завязки свободно болтается под ухом. Ванька поднима» наушники и обретает счастливую способность слышать щж щр происходит на белом свете. А на белом свете происходит многое. Слышно, как, звеня пешней, кто-то пробивает на реке прорубь, как у соседа, хромого Сысоя, в хлеву стучит копытами жеребая кобыла, как далеко за погостом на дворе Изотовых лает собака. В глубоком молчании зимней тайги каждый звук отчетлив и гулок. Поэтому Ванька Издалека, может быть версты…

Горячие головы! Это как турбины, работающие на максимальных оборотах: если не регулировать подачу нагретых газов — все в щепки разлетится. Были и мы молодыми, наверное, такими же самыми были. Только теперь смотрим на прошлое с другой высоты, иногда непростительно многое забывая из своей молодости… Резкий телефонный звонок. Красная коробка! Мои размышления и проектируемые нотации летчикам прерываются. Хватаю трубку. — Товарищ Стрельников, вот вам первое задание. Поедете в «хозяйство» Потанина,…

-Сам не знаю, зачем я это рассказал. Девушка ничего не ответила, но ее взгляд был настолько полон понимания, что Андрей даже украдкой ущипнул себя за руку. Его мир, привычный и удаленный, вдруг стал рушиться и таять. Незримая преграда, отделявшая его от другого, большого мира, уже не была столь прочной и через миг рухнула, освободив его от груза, преследовавшего его всю жизнь. И тогда Андрей понял, насколько прекрасен этот большой мир, и насколько красива девушка, сидевшая перед ним. Обуреваемый…

«В детские годы, — вспоминает Якуб Колас, — в моей пастушеской сумке лежал небольшой, изрядно потрепанный томик пушкинских стихов. К тому времени я уже кое-как научился читать, чтение стало моей страстью. В подходящие минуты, где-нибудь на опушке бора или в прибрежном ивняке, я с увлечением читал поэмы и стихи Пушкина, заучивая их на память». В 1898 году Якубу Коласу удалось поступить в учительскую семинарию в старинном белорусском городе Несвиже. Окончив ее в 1902 году, он несколько лет работал…

На арене, как только парень с метлой скрылся за воротами конюшни, появился высокий, худощавый человек с микрофоном в руках. Он на какую-то долю секунды приостановился на краю арены, окинув собравшихся сквозь большие темные очки, и откашлялся, словно предупреждая о своем выходе на сцену. Зрители мгновенно отреагировали на этот нехитрый прием ведущего аукциона и притихли. — Товарищи! Дамы и господа! Вот уже три дня как продолжается наш аукцион… Но… — ведущий выдержал продолжительную паузу, интригуя…

Таким образом, документальное и художественное начала в исторической прозе писателя неразрывно переплетены, одно дополняет другое. Процесс этот характерен для нашей литературы последних десятилетий, когда документ, идущий из истории, становится своего рода публицистическим материалом, обращенным в современность. Явление это чрезвычайно своеобразно. Постараемся присмотреться к нему поближе. Главные герои повести «Емельяновы» — династия оружейников Емельяновых, рабочих знаменитого Сестрорецкого оружейного…

Большинство людей, описываемых Л. Уваровой, обладают горячим сердцем, душевной стойкостью, благородством. Новая книга Л. Уваровой современна по содержанию, поэтична и пронизана любовью и доверием к советским людям. ПОВЕСТИ СЫН КАПИТАНА АЛЕКСИЧА 1 Маленький, невзрачный, но быстрый «Ястреб» проворно причалил к пристани и остановился, затих, как бы прислушиваясь к хлынувшей из отсеков воде. Капитан Алексич вбежал на мостки,…

Но сегодня никаких прыжков: воскресенье. Первая рота спит спокойно. Старшина не потревожит покоя роты, можно беззаботно нежиться до семи часов утра! В воскресный день побудка на час позже обычного. В общей сложности за неделю недосыпают ребята чуть не целую вечность. Вот и наверстывают упущенное. Впрочем, Брага смотрит на это дело совсем по-другому. Он говорит: — Одну треть жизни человек проводит в постели. Нормально это? Никуда не годна и пословица: «Солдат спит — служба идет». Я так понимаю:…

Для своих размышлений о послевоенной судьбе советских евреев Гордон выбрал форму путевых очерков. У читателя, знакомого с еврейской литературой, она непосредственно соотносится с традицией «классиков», Менделе Мойхер-Сфорима, Шолом-Алейхема и в особенности Ицхака-Лейбуша Переца. В 1890 году Перец был одним из участников первой статистической экспедиции, в цель которой входило объективное описание социально-экономического положения евреев в польских местечках. Организатором и спонсором экспедиции…

Возле Смольного наткнулся на какой-то отряд. Спрашиваю: где тут записывают, винтовку где можно получить? Здесь и встретился с дядей Васей. Невысокий, коренастый, лет сорока, но уже поседелый. В замасленной куртке, строгий. Смотрит на меня, будто насквозь глазами прошивает, задает вопросы: кто, откуда, слыхал ли про Ленина? — Еще бы не слыхать! Руку за него сколько раз поднимал! — А своих от чужих в бою отличишь? Вот не ожидал! Такой простой вопрос, а как ответить?.. По речам, конечно, отличить…

В горах иное дело – здесь всегда можно ускакать, всегда найдется где затаиться, где переждать угрозу. Вертолет здесь не страшен, в горах вертолету самому страшно. И однако страх безрассуден, тем более уже знакомый, пережитый. С приближением вертолета волчица громко заскулила, собралась в комок, втянула голову, и все-таки нервы не выдержали, сорвалась-таки – и яростно взвыла Акбара, охваченная бессильной, слепой боязнью, и судорожно поползла на брюхе к выходу, лязгая зубами злобно и отчаянно, готовая…

– Знаешь что, старуха, подыщи постояльцев… Голова стала что-то болеть от тишины. Боюсь, с ума сойду… – Может, тебе транзистор туда купить? – Не надо транзистор… Подыщи постояльцев… Хорошо бы с детьми… На этот раз он не шутил. Эти слова испугали ее, но она не стала спорить, как никогда не спорила с ним, только обронила: – Ты же знаешь, я не могу взять абы кого… Надо ждать, когда Наум определит… – Да уж уладь как-нибудь… Он больше ничего не сказал, но она знала, что он ждет, и пошла к своему…

Наконец Вад вывел из терпения Его. А у Него были железные нервы. Он появился во дворе с кнутом. – Молчать! – А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а. – Я кому сказал! – А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а. Свистнул кнут. На вымазанной ноге Вада появилась белая полоса. – Я кому сказал – молчать! – А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а. Он стеганул второй раз, точнее. Вад даже не пошевелился. – Это не дети, – сказал Он. – Это звери. Хлестать Он больше не стал. Наверно, стало…

«Металл он и есть металл. Но этот — глупый металл. Из железа паровоз, или трактор, или башню какую. Из алюминия самолет, из меди провод. А из этого сплошная судимость». Безвестный шурфовщик. «…только что поделенное богатство — пустяки по сравнению с теми, которые нас ожидают. Ведь знаем же мы теперь, какие здесь великие города и изобильные золотые прииски — все это наше и все мы будем богачами…» Бернал Диаз. «Записки солдата». «…Да будем золоти, яко золото се…» Древняя славянская…

— Чего мужиков-то не везешь? Разве не было тебе наказа? — Смотри, в другой раз порожняком придешь — самого оставим. — Ха-ха-ха! А чего с ним делать-то? Тут кто-то крикнул: — А вон-то, вон-то! Еще один пароход! Пароход этот — плот с сеном — плыл сверху. Круто, как щепку, вертело его на излучине повыше деревни, и два человека, навалившись на гребь — длинную жердь с лопастью, вделанною в крестовину, — отчаянно выгребали к пекашинскому берегу. — Да ведь это, никак, наши, — сказала Варвара. — Кабыть,…

Но самое главное было не в лавочке, а перед лавочкой. Перед нею в густом людском скоплении стояли двое в одежде рыбаков и держали – один за голову, охваченную веревочной петлей, другой за хвост, проткнутый железным крюком, длинную, почти двух метров, темно-серую узкую рыбину с белым брюхом. Ну как он, Уве Клауберг, сразу-то не догадался, что означают слова «рыба» и «собака», сведенные воедино! Это же акула, акула! Когда, проделав свой обычный утренний туалет и порассматривав фотоснимки в итальянской…

Что же дальше? Меня определили в детприемник, но не в самом Ашхабаде, а в Липецке, ведь таких, как я, оказалось много — нас и приютили в разных городах. Вообще-то у отца с матерью были какие-то родственники — мои дяди, тети, — и они вскоре после землетрясения появились в Ашхабаде, чтобы поделить меж собой оставшееся под обломками барахло. Однако никто из них не выразил желания забрать меня под свое крылышко, рассудив, очевидно, что государство сумеет гораздо лучше воспитать из меня достойного гражданина.…

Такими видятся истоки "деревенской" прозы Ильи Вергасова, занявшей все его внимание на протяжении второго послевоенного десятилетия. Но стоит вспомнить еще и о том, что именно на эти годы пришелся новый могучий подъем сельской колхозной темы во всей советской литературе. Сама действительность тех лет требовала обостренного внимания ко всему, что происходило на селе. Здесь в ту пору и обозначились самые "горячие" точки нашего общественного и экономического развития, своего рода "передний край". Целая…