Современная проза

Прежде все было только неясным предзнаменованием: Алана в музыке, Алана перед Рембрандтом. Но сейчас мои ожидания оправдались с едва ли не пугающей точностью: войдя в галерею, Алана отдалась картинам с первобытной невинностью хамелеона, она переходила из одного состояния в другое, даже не подозревая, что есть зритель, который зорко следит за каждым ее движением и позой, наклоном головы, жестом, дрожью губ, делающих ее другой, свидетельствующих о внутренних изменениях, — там, в глубинах, где она,…

Чего я никогда не пойму, так это чувства, которое возникло прежде, чем я увидел то, что увидел и что помимо всего прочего почти ничем не было. Словно бы я испугался, еще когда почувствовал, как эти, в автомобиле, не хотят останавливаться и делают это против воли, только чтобы не сбить меня, но и это не объяснение: кому нравится, когда его останавливают в самую полночь в такой глуши. Мне казалось, все началось, когда я заговорил с водителем, но, пожалуй, я начал что-то подспудно ощущать, когда приближался…

Майя водрузила на мой обеденный стол огромную дырчатую коробку, всю в бантах. – Это подарок, – сказала она. И, выдержав паузу, прибавила: – Чтобы ты не чувствовал себя одиноко. – Спасибо, – вежливо отозвался я. И подумал, что как умная женщина, а Майя безапелляционно себя относила к умным, она давно должна была бы понять: одиночество – привилегия, которой я дорожу больше всего на свете. Это главная составляющая моего эгоизма. Казалось бы, одиночество должно устраивать всех в моем скудном окружении,…

— Ну да, и чтобы каждую ночь вокруг нас в трубах бурлил мрак! Зря стараетесь! Даже если бы нам был нужен дом побольше, у нас все равно нет денег, чтобы купить ваш план, — вмешалась бабушка. — И прошу вас, не размахивайте так этим вашим чудовищным приспособлением, вы разгоните наш самый лучший воздух! — Простите, — лишь на мгновение отступил чужак. — Но имейте в виду, хозяйка, я план не продаю. В обмен на него я согласился бы принять всего несколько узоров, которых у вас, как я заметил, имеется предостаточно...…

– Пошли домой. Студенты-медики научатся проводить общепринятые процедуры: бинтование эластичным бинтом, введение и выведение венозных катетеров, мытье рук перед операцией, подготовка стерильных инструментов, наложение пальцевых шин, наложение шин на лучевую и локтевую кости, подготовка операционного поля и наложение швов на простые рваные раны. Ах да, я все это выучила, первая помощь при порезах, уколы, переломы, общий износ человеческого организма, и в итоге сама своевременно очутилась в больничной…

Сперва следовало выбрать, где и, главное, как лечиться. Химиотерапия, радиотерапия, хирургическая операция со всеми их, как говорят, разрушительными последствиями сейчас уже не являются единственными средствами. Более того, сегодня, когда все подвергается сомнению, а все официально признанное потеряло авторитет и любой готов вынести вердикт всему и всем на свете, стало модным осуждать традиционную медицину и нахваливать «альтернативную». Ее варианты звучат привлекательно: аюрведа, пранотерапия, иглоукалывание,…

В отличие от примадонны, прима своим сухим и жестковатым нравом в бореньях с жизнью опиралась не на каприз, а на пуанты: сиротский дом, балетный интернат, непостижимое искусство равновесий на точечных опорах и полное отсутствие поддержки — судьба как баллансе на коготках. Советским гражданам, трудящимся балета, едва ли отводилось право на лакомства — достойный быт, уход и счастье в личной жизни. Борьба за эти блага, доступные житейски многим советским людям — директорам заводов, завхозам плодоовощных…

Кстати, это безусловно символическая, в том числе и фактом своей случайности, встреча, вдобавок в символическом месте. Ну смотрите, на Пушкинской (место – символ конца 80-х) некий среднестатистический «комерс» в кожаной куртке и спортивном костюме (человек-символ конца 80-х) случайно оказывается участником стрит-тока программы «Взгляд» (TV – символа конца 80-х) и как бы между прочим заявляет, что именно он, представитель «третьего сословия», и есть спаситель России. Понятно, что ни о каких символах…

Все мы – пылим в страхе одиночества, которое проступает сквозь вопли самовыражения. Все мы – хамим, даже и не друг другу, а статистически, по площади общения. Самоупоённая поэтесса, заведя себе «мальчика», посылает его в буфет, а когда тот возвращается, спрашивает заботливо: «Тебе не нахамили?» Дело происходит в Доме творчества. Этот вопросик ещё и пострашнее, чем колёса, под которые попадёшь, зазевавшись: хамство – точка отсчёта нынешнего общения. Никто ни в ком не видит ни соратника, ни собеседника,…

Искренне ваша, Ровена Бэтс». Я это письмо вчера часа два сочиняла, не считая споров с папой насчет орфографии. И мне было приятно, что многие ребята прочли его от начала до конца. Некоторые при этом улыбались. Некоторые даже смеялись, но так, необидно. А некоторые ухмылялись и подталкивали друг дружку локтями. - Итак, - скомандовала мисс Даннинг, - давайте все вместе скажем Ровене «привет». - Привет, Ровена, - хором пропел класс. И я подумала: ну что уж она с ними как с маленькими. Но она,…

"Эх-ма, дела невеселые, но мы-то явно не при чем?" — так рассуждал Виссарион Ильич, пробегая глазами очередной список врагов в газете. Рука привычно потянулась к кисточке и туши, а фотография была уже приготовлена, как вдруг Виссарион Ильич заметил фамилию своего соседа — не только по фотографии, но и по дому. Из содержания статьи становилось ясно, что злодеяния соседа значительно перехлестнули не только преступления всех предыдущих врагов, но и вообще мыслимый, представимый предел зла,…

– Это специальные ботфорты, чтобы кровь не застаивалась, – тихо поясняет медсестра. Резиновые ботфорты с шумом надуваются и опадают. На предплечье у Стёпы начинает шуршать проснувшийся измеритель давления, а на каждом ее восковом пальчике Алла замечает несуразные бельевые прищепки, провода от которых тянутся к монитору. Приборы переговариваются, жужжат, важничают, живут своей жизнью, а человек, который ими обмотан, – умирает. Это совершенно невозможно. Алле хочется схватить мачеху за руку, шептать,…

Кивнув мне головой, девушка боком проскочила мимо и направилась в туалет. Она была в одном халате и имела при себе полотенце и мыльницу. Видимо, собиралась ложиться. Интересно, сколько сейчас времени? Я повернулся к окну и, облокотившись на металлическую трубу, уперся лбом в стекло. Смутное чувство тревоги, которое всегда возникает в дороге, здесь ощущалось особенно остро. Наверное, этому способствовали холод и пьянящий аромат апрельского леса. В конце коридора показалась проводница — заспанная…

– Ты горишь. – Ага. Я, кажется, простудилась. – Может, тебе стоит прилечь у себя, мы можем поговорить там. – Меня очень тревожит все то, что произошло. – Я в этом не сомневаюсь, – говорит он. – Тревожит . Какое подходящее слово. Он встает. Приближается ко мне. – У меня жар. Вы бы держались подальше. Я иду в спальню и слышу, как он удаляется мимо горшков с марихуаной, которые загромождают отцовские полки. Он вышел из дома и решил передернуть затвор, клянусь. Передернуть затвор на переднем…

— Ах ты сатана! — вырывается у Амалии ругательство, которое слышат только болотные кочки. Слова эти Амалия выкрикнула совсем неожиданно для себя, но они принесли ей облегчение. Она выросла в доме, где никто не смел ругаться. Мать жила в вечном страхе перед богом, постоянно думала о загробной жизни и старалась отогнать от себя нечистую силу при помощи духовных песнопений. Отец иначе относился к религии, но и он никогда не позволял браниться. Никто из детей не посмел бы выругаться при родителях. Но…

Обращает на себя внимание тот факт, что политики, политологи Украины и России, депутаты Госдумы и Верховной рады, журналисты уклоняются, умышленно или по неосведомленности, от обсуждения вопроса о том, почему при различных изменениях во властных структурах Украины политика украинских властей всегда остается враждебной России, почему галицийские националисты называют себя украинцами, выступают от имени всего народа Украины и в то же время совершают поступки, всегда вредные для Украины и России. …

Русский народ переживает смутное время, стоит на краю бездны, в нее скользит. И по всему видно, что низвержение государства еще не закончено, нижняя точка падения русского народа не пройдена, расправа истории продолжается. До августа 1991-го — невиданная преступность, страшная коррупция и разложение, кровь на национальных окраинах, коллапс экономики, бездна унижения. После августа — расхват «младшими братьями» союзного богатства, накопленного русским трудом, кровью и потом, новый взлет цен, угроза…

Так шагнул на арену цирка Леонид Енгибаров. Этот талантливый актер сразу обезоружил толпу, просто обратился к ней со словами: «Мой зритель, я верю в то, что ты должен быть добрым». Клоун трепетными движениями подрагивающих от волнения рук осторожно «достал» из своей груди бьющееся сердце, тут же вдребезги разбил его на тысячи пылающих кусочков и раздал все до единого притихшей публике. «Любовь — это Пришел. Увидел. Сдался». Обескураженный зритель дрогнул. В ответ на арену полетели букеты, обрушился…

– Нет, я тебя слушаю. – Я уже закончил, ухожу. Тебя проводить? Я пробираюсь через кусты к своему кедру. Дождь стучит по капюшону штормовки, я слишком пригрелась у огня, и сейчас меня трясет. Он идет рядом, светя фонариком под ноги. У него сегодня хорошее настроение. Обычно он говорит: «Я не джентльмен, я – инструктор». И я добираюсь до кедра на ощупь. На четвереньках заползаю под тент и оказываюсь в луже. Мое спальное место затопило. Матерюсь сдавленным шепотом, пытаясь нащупать сухой пятачок.…

Я молчал, как партизан на допросе в гестапо: мол, умру за Родину-мать, но военной тайны не выдам – такой вот гибрид Мальчиша-Кибальчиша. Неожиданно Матильдушка взяла меня за плечи и повернула к себе, сверля мое остроскулое изможденное лицо своими серыми глазами. – Божья искра, Сафронов, в тебе определенно есть, – продолжала она уже наставительно. – Ее только надо хорошо раздуть. Все зависит только от тебя, – Матильдушка оседлала свой любимый конек – нравоучение. – Напиши правдивую книгу о себе,…