Современная проза

Он осмотрел её и от неё не скрылось его отвращение во взгляде. Ну да. Она уже несколько дней без макияжа. С красным и опухшим от слёз лицом. И с огромным синяком на скуле. Причина? Виктору не нужна была причина для того, чтобы его тяжёлая рука обрушилась на неё. - Я вызвал специалистов. Пусть уже сделают хоть что-то с тобой. Выглядишь как дешёвая портовая шваль. Он вышел, а Анна снова повернулась к морю. Вскоре и правда приехала целая команда визажистов и дизайнеров. Около трёх часов они приводили…

Но отношения не сводятся исключительно к романам. Речь не только о мужчинах и женщинах. И Вера Пчелинцева четко показывает это в каждой истории. Важной темой становится родительство. Оно видится глазами девочек Тони и Тани, которые взрослеют в разных семьях и под их воздействием формируют личные качества и приоритеты. Оно становится почвой для произрастания семян сюжета в двух других историях, где говорится о безграничной и беззаветной материнской любви, что присуща настоящим женщинам. Она может…

В общем-то, это было лишним. С заправки, из машин, с улицы – отовсюду уже прибежали люди. Несколько крепких мужчин подняли Виктора на ноги, продолжая поддерживать. Голова водителя откинулась назад, и выпученные, обезумевшие глаза заметались по сторонам. Но каким бы плачевным не выглядело положение Виктора, он упорно продолжал перебирать ногами и размахивать руками. – Положите его на землю! – закричала какая-то женщина. – У него, наверное, инфаркт! – послышалось из толпы. Кто-то позвонил в скорую.…

– Ну, может, если поставить себе такую цель, то найдётся что-то настолько особенное, что будет просто и легко открывать сердце каждому! И рано или поздно, по цепочке, это и произойдёт. – Ну что, например? Ты посмотри вокруг! Сколько всего: фильмов, песен, книг, где прямо открытым текстом говорится:" Давайте сделаем так, чтобы денег у всех было поровну и всё у всех было ништяк!" И что-то я в этом изобилии вообще не вижу какого-то результата! – Но, может, есть что-то, что подойдёт абсолютно каждому…

– Ну что вы? Я нисколько не хотел вас обидеть, просто вы мне очень симпатичны. Я видел вас на вечеринке у нашего общего друга Андрея. Вы так изумительно танцевали, что ваш танец глубоко запечатлелся в моем крохотном сердце. Я не могу вас забыть, прекрасная леди. Я очень старался стереть ваш милый образ, но не получается. В один прекрасный день я устал с этим бороться и решил с вами подружиться. Но кроме друга в вашем лице я очень хочу найти и свою девушку. Как вы на это смотрите? – очень волнуясь,…

Но потом мы помирились с Раей, потому что петуха она запирала в сарае, и он больше не мог гулять по улице. Он кричал из сарая, наверное, он хотел бы меня заклевать, поэтому и кричал, но выйти не мог и злился в темноте. А подружились мы так. Я играл в песочнице, а Рая сидела на своей маленькой скамеечке, рядом с ней стояла ее коза Зойка, ее звали как мою маму, а рядом с козочкой бегал маленький козленок. Мне очень хотелось его погладить, и я все время смотрел на него. Рая увидела это, и позвала меня:…

– Поехали домой уже поздно. – Сказала Пенелопа. – Как скажешь. – Сказал Энтони. Первая часть – Как поживает наша Пенелопа? – Хорошо, отец. –. Тебе нужно заняться чем-то другим. – Но, отец, почему ты не понимаешь, что раскопки – это мое призвание?!. – Сынок, ты умный молодой человек. Для нашей семьи это неприемлемо быть археологом! – Браун, оставь его, пусть он подумает хорошенько, будет ли работать в твоей компании, – сказала мать. Отец Энтони был своенравным человеком:…

– Русалка – это я, вы точно заметили, – девушка выговаривала слова чётко, с удовольствием задерживаясь на гласных, словно с лёгким, едва уловимым акцентом. – Но я думала, что не очень похоже получилось. Ведь в зеркале мы все немного другие… Так это автопортрет. А ему всегда казалось, что женщины не могут по-настоящему хорошо писать. Теперь нужно что-то значительное срочно сказать, иначе она обидится и уйдёт. Он судорожно перебирал слова в мыслях, пытаясь сложить из них что-то путное. – Так…

Ещё там, кажется, пели птицы; тёрли маникюрными пилками лапок по гулким слюдяным крылышкам кузнечики; конечно же, парила земля; вполне вероятно – даже наверняка – волнами накатывал советский плагиатный твист из рупоров торчащего поодаль несуразного сборища скрипучих аттракционов вперемешку со всенепременным визгом оседлавших качели-карусели граждан – ведь то было воскресенье, день святой, единственный выходной в рабочей неделе образца одна тысяча девятьсот шестьдесят третьего года. Конечно же, всё…

Нет, не хочет отдыхать! Даже ночью мне мешает сладко спать. Ну, а днем, не понимаю я, Где та мысль, которая своя! И веду извечную борьбу, Пропускаю мимо не мою! Ты иди, подруга погуляй, Память мне не засоряй! Осень Осень, осень, как прекрасна! Ты сюжет для грустной сказки. И рисуешь мне подсказки: Золотой листвы узоры , Как играет ветер с ними И дождя мелодий стройных, И спокойных серых будней. Пахнет в воздухе листвою И безмолвной…

Прошедшая ночь выдалась темной, на небе, затянутом мутной мглой не было видно звезд, да и луна тусклым пятном бросала слабый свет на поле перед поселком. Изголодавшаяся стая легко подчинялась его приказам. Они разбились на две группы и, обогнув село, пробрались к большому сараю. Пахло вкусно – пахло добычей. Дождавшись, пока человек с палкой, сеющей смерть, зайдет в свою огромную нору, вожак одним прыжком вскочил на крышу, напором мощных лап открыл маленькую дверцу и, втянув запах заметавшихся…

Индейцы, покоренные здесь испанцами в конце XVI века, в конце концов после многих баталий (скальпирование миссионеров и сожжение церквей, четвертование индейцев и сожжение их поселений) и прочих издержек интеграции культур все-таки обратились в христианство, но в очень специфическое христианство. То ли в Святой Троице место Духа Святого занял великий вождь Гитчи Маниту, то ли, наоборот, Иисус Христос скачет по правую руку Гитчи Маниту по небесным прериям – хотя из Иисуса охотник так себе. Во всяком…

Что же касается собственно сюжетных линий, то и тут появляется нечто общее для двух повестей. Когда кульминацией становится жестокое – не на жизнь, а на смерть – противостояние человека и гигантской рыбы. Чтобы после Мелвилла и Хемингуэя браться за такой сюжет, надо быть очень смелым автором. Но Куприянов как раз таков. И в жизни. Те, кто близко знают его, могут обнаружить в личности этого человека редкое сочетание отчаянной смелости и глубоко запрятанной, но пронзительной сентиментальности. Жесткость…

У Лафарга мы может прочитать следующие рекомендации в направлении преобразований: «Если нам нужна новая религия, то приложим все старания к тому, чтобы она не была плагиатом католицизма и чтобы у нее не было ни малейшего следа социализма». Один из персонажей книги «Религия капитала» обобщает: «Вы, господа западники, обучили нас искусству угнетать во имя Свободы, эксплуатировать во имя Равенства и расстреливать во имя Братства. Но этих трех „добродетелей“ буржуазного либерализма – Свободы угнетать,…

Отец покинул мирские земли, но оставил после себя двух чудесных сыновей: Аристида и Йоргоса. Аристид старше брата всего на год, через месяц ему должно стукнуть восемнадцать лет. Йоргос, хоть и младше брата, но ростом вышел куда лучше. Оба абсолютно не похожи друг на друга. Создаётся впечатление, будто мать их понесла от разных мужчин. До того как умереть, отец успел обучить сыновей своему ремеслу. Он успел рассказать все секреты и тонкости ловли разными способами, и разным инвентарём. Поэтому,…

В моём случае самиздат площадки – именно то место, куда лаконично вписываются мои литературные «шалости» последних десяти лет. Любовь к свободе слова, ярое желание разорвать приевшийся цензурный конструкт пропускаемых в массы произведений, да и просто анархическое настроение автоматически прописали меня в «подпольщика». Продолжительное время я мусолил свои сочинения, пытаясь найти их конечное значение. Столько раз редактировал романы и рассказы, чуть ли не доведя собственное ментальное здоровье…

– Пульс слабый! – знакомый голос был наполнен тревогой, – Да где же эта скорая? Молодой человек, помогите мне донести её до машины! До какой машины? Отпустите, не трогайте меня! Я хочу закричать, чтобы меня оставили в покое, но даже на это у меня нет сил. Я только чувствую, как чьи-то сильные руки несут меня к выходу и мои волосы едва касаются пола. Не могу поднять голову, хотя очень этого хочу. Ужасно затекла шея. Оставьте меня в покое, прошу вас, я скоро сама приду в себя. Я должна очнуться.…

– Хорошо! – Поняв, что спорить бесполезно, она задала свой первый вопрос: «Скажите, а почему президент России называет вас своей любимой певицей? Что вас связывает?» – Президента об этом и спросите! – резко ответила Дива и повернулась к ней. Посмотрев внимательно в глаза юной журналистки, она добавила: «Вам пора!» – Как?! Я ведь только начала интервью! – А я его только что закончила! – Но… Подождите… – Я ждала… ждала от вас чего-то особенного. Вы знаете, как редко я соглашаюсь встречаться…

Рома не учился в художественной школе и не ходил в студию. Он был вольный, стихийный художник-самоучка с пальцами, перемазанными черной тушью, с острым недетским взглядом. Он рисовал черно-белые рисунки и никогда – красками. Одной линией, одной чертой, насмешливые этюды, иронические портреты, черные вороны на белом снегу, черные собаки на белом песке у моря, черно-белый мир, контрастный, резкий, лаконичный – всегда черное и белое, тьма и свет, пронзительно разные. И все его люди и звери куда-то бежали,…