Современная проза

Где ни бродяжил, ни кочевал, куда нелегкая ни заносила, пока не уселся за письменный стол, пока не присох к нему и не врос в него, наглухо, намертво, навсегда. Тот, кто прилип однажды к бумаге, тот никуда от нее не уйдет – пожрет она его с потрохами. До своего последнего часа будешь питать ее своим мясом, поить ее своею кровищей. И сколько ей ни отдай, все ей мало. И ненасытна, и неутомима. Зато и отблагодарила щедро. Той славой, которая не оставляет тебе не единого уголка, где можно укрыться от…

– Слушай, земляк! Ни к Кавказу, ни к Средней Азии я не имею ни малейшего отношения, но с моим ли опытом удивляться. – Земляк! Огурец нужен «Апрельский». Я, как истинный европеец и москвич, был очень польщен принятием меня в землячество и ответил, что огурцы можно купить в овощной палатке за углом. – Нэ, брат, ты нэ понял. Огурец «Апрельский» хочу, много. Меня переполняла гордость за новообретенного брата, но я во второй раз был вынужден отказать. Ну нет у меня огурцов, ни апрельских,…

За Чёрной речкой они засевали не учтённые полянки с рожью, там же, да ещё на мелким прудиком у самой деревни ловили рыбу. Лес снабжал их грибами и ягодами. Иногда местному охотнику Митрофану удавалось завалить медведя или лося, учил он пареньков ставить петли на зайцев. Начальству сюда добраться труднее, а потому и труднее разобраться, где луг колхозный, а где полянку тишком и крадучись подкашивают для себя колхозники? Где лес валит леспромхоз, а где деревья свалены на хлевушок, на баньки? Леспромхоз…

Не удивительно, что в июне-месяце, итоговом в учебном годовом графике всех вузов страны, молодым студентам приходилось изыскивать последние энергетические и умственные запасы, “скрести по донышку” что называется, “по сусекам”. Чтобы, собрав резервы из “закромов”, быть в форме перед экзаменаторами, в тонусе, быть молодцами – бодрыми, памятливыми и трудоспособными. И, как следствие, пройти экзаменационные рифы без лишних проблем и потерь – не сломаться и “не упасть”, не оставить “хвостов” на осень.…

Тем же вечером она сильно и надолго заболела, и родители ничего не могли понять из её повторяющегося многодневного бреда о каких-то собачьих глазах, о том, что она что-то должна кому-то передать, но никак не может… Сколько раз потом в жизни снился ей этот обход в психушке, этот очкарик, его затравленный взгляд, его мольба и рука с зажатой в ней бумажкой, сколько раз тянуло её съездить туда – но зачем? Что и как она могла узнать о нём, не ведая ни фамилии его, ни имени, ни возраста? И как стала…

Летнева – прозаик, несомненно, бунинской школы. И по темпу, и по пронзительности тем. Она умеет вполне обычный текст обернуть таким флёром ностальгии, что сердце поневоле вздрагивает. И это тоже стихотворения в прозе, только чуть с другого литературоведческого ракурса. Зарисовка «Тополя вековые» пронизана тёплым духом тополей из старого центра Москвы. Это рассказ-воспоминание, он подкупает абсолютной искренностью и сочувственно-глубоким знанием людей. Точный городской ландшафт, точное знание быта…

Запутавшаяся в сетях современного бытия Ната и монолитная родоначальница, праматерь Ксения – два основополагающих женских характера. Как быть, как жить, как лучше? – извечные вопросы; особенно важные для женщины, ведь по жизни она отвечает не только за себя, но и за своих детей!.. А что же мужчина? И вот возникает образ отца, настоящего отца: «Сегодня утром он нес свою Нату в детский сад „семимильными шагами“. В этих „семимильных шагах“ вся его отцовская сущность. Большинство советских родителей,…

Наши встречи с героями повествования были разными: одних мы заставали дома, других искали на работе, третьих… а третьи – предпочли не общаться с нами. Тяжел груз прожитого, и не их вина, что так все сложилось. Жизнь – удивительная вещь, и поэтому кому, как не им, прошедшим невероятные муки и страдания, знать и понимать это. Конечно же, на первоначальном этапе работы к нашему желанию восстановить историю жизни в плену бывших малолетних узников, проживающих в настоящее время в нашем городе, отнеслись…

Позвал супруг заморских купцов, и вскоре у ног будущей матери выросла целая гора чудных фруктов со всего света. Но равнодушно взглянула на них женщина: – Здесь нет того, что мне снилось. – Да полно! Знаешь ли ты сама, чего хочешь? – осердился муж. Ничего не сказала ему супруга, только тихо глаза опустила. А на другой день ушла из жизни, в великих муках родив красавицу дочь. Неизмерима была скорбь мужа. Не мог он себе простить, что попрекнул жену ее последним желанием. Похоронил он ее у тихого…

Стоящий возле машины мужчина с интересом смотрел на её страдания. Наконец отошел к своей машине. Ирине стало ещё горше оттого, что он даже не спросил, нужна ли ей помощь. Громко высморкавшись, она вытерла слёзы. Внезапно увидела, что от стоявшей впереди машины тот самый мужчина тянет трос,  чтобы прицепить её малютку. – Что Вы делаете?– слабым голосом спросила она. – Пытаюсь помочь, как обычно.– ответил, отдуваясь, мужчина. Теперь Ирина его рассмотрела: он был невысок, полноват, староват, с…

Он не любит говорить о своей работе, справедливо считая, что заслуживает большего. Его начальник Павел Андреевич так не считает, но он не видит дальше собственного носа, определенно завидуя таланту мужа. Женечке всего тридцать восемь, а он уже руководитель. К тому же красив, как Аполлон, что радости у мужской части коллектива не вызывает. По словам мужа, у них там не художественная студия, а гадюшник, где каждый другому враг. Но мне кажется, его жизнь безумно интересна. Он дирижер, руководитель коллектива…

Иду в ванную. Холодная вода из-под крана обжигает лицо. Затем ещё и ещё. В полотенце остаются последние остатки вязкой темноты из спальни. Но там её ещё полно. Я не могу туда вернуться. Иду на кухню, ведь она самая дальняя из комнат. Но слизкие тени уже и здесь. Тусклая лампочка им нипочём. Боятся они только огненного Пима. Но он защитить меня не может. Надо бежать. Джинсы мои остались у кровати, поэтому обхожусь трико. Их нахожу в гостиной на диване. Только вот среди разбросанных вещей я…

"Точно помню, что выключал", – с некой внутренней тревогой подумал Жаров. Ему совсем не хотелось отвлекаться на ненужные сейчас разговоры или объяснения. Но в то же время мучительная ноша страшной информации давила с такой колоссальной силой, что ученому просто жизненно необходимо было с кем-то ею поделиться. В кабинете, удобно устроившись в гостевом кресле и нервно потирая руки, его с нетерпением ждал Костя Василенко. Точнее, Константин Михайлович Василенко, свежеиспеченный доктор физико-математических…

Выводя меня на очную ставку в отдельный кабинет, мы виделись с друганом Шалтуем, празднуя встречу, отдыхали, расслабляясь вместе с женщинами. Это длилось месяца четыре до тех пор, пока что-то не случилось, возникли проблемы у начальника тюрьмы, и, тот подал в отставку. А дальше начало происходить что-то непонятное и ужасное… **** Вдалеке чуть слышно ударил колокол. Откуда он здесь? Наверное, показалось. Одиночка, камера, опять пересылка. «Что они, не могут меня в одном месте оставить? Я…

– Привет, малышка! – отец обнял девочку и закружил. Это был их ритуал при встрече. – Папа, пойдем я покажу тебе «секретик»! – Зинуль, давай я сначала умоюсь с дороги. Девочка села на качели и стала терпеливо ждать отца. Он никогда не оставлял без внимания просьбы дочери. Павел Крафт приехал в Паньшино из Москвы в гости к армейскому другу, да так и остался здесь, повстречав смешливую рыжую Ниночку. Это была любовь с первого взгляда. Деревенские только посмеивались, когда парочка гуляла по…

– Гришка, мудак! Говорил: забрызгает! Что теперь делать, сволочь ты такая?! – вопрошал в отчаянии Юрец, а Пожилой мужчина тем временем подходил уже близко. – Нет, щас я им однозначно задам, – приговаривал он. – Да не, не надо, дедушка, мы комсомольцы, мы сами справимся, – говорил помогший перейти деду улицу Сафон. – Да ну?! Рука у вас ещё не набита и сопли под носом! Тут я щас им… – Да не надо, что вы, мы справимся. Гришка смеялся взахлёб: ему показалось, что его не задело; Никитос, оглушённый…

Ее восемь детей росли, ходили в школу, учились, строили свои дома, женились, выходили замуж. У нее уже были внуки, которых она любила, но меньше, чем своих детей. Ее дом, построенный из блоков местного известняка серый снаружи, имевший несколько печальный вид дождливой зимой, внутри в любое время года был просторным, светлым и теплым. Зимой ее младший сын Дави, как никто другой соответствующий своему имени – светлолицый и тонкий – разжигал в гостиной большой камин, и вместе с другими братьями и…

2 Забавляясь, чтобы не чувствовать жжения, Вадик прикрыл глаза, поглядел теперь себе под ноги и сквозь веки. Ярко освещенная белесая земля предстала его взору переливающейся, будто перламутр, краснотой. В центре её многозначительно зиял смачной чернильной кляксой след от плевка. Клякса, как давеча плевок, на глазах быстро бледнела, будто испарялась. Заинтриговавшись видением, Вадик надумал плюнуть еще раз. Но пока набирал в пересохшем рту вязкую слюну, назойливое жжение вновь оттянуло к себе его…

– Фима, только завтра! Я не в городе! – Значит, потерпит до завтра! 2 Выскочив из подъезда, Фима Рыжиков, едва успев намочить ноги от проливного утреннего дождя, юркнул в служебный автомобиль. «Несмотря ни на что, в эту весеннюю пору дождь не сможет омрачить мне обедню», – буркнул про себя Фима и приказал водителю побыстрей рулить к заготовительной конторе. Фима спешил подготовиться к важной встрече с представителями партийной верхушки и будущими ревизорами. За окнами автомобиля мелькала…

Весной, когда вдруг подует западный ветер, все жители города одновременно повернутся к нему, глубоко вдохнут: цветет в Лютне черемуха! Сладкими, беспокойными волнами ходят запахи, о чем-то напоминают, куда-то зовут… А вот однажды вдохнули и… Что это? Отчего? И что там за вагончик уверенно коптит на окраине? Уж не адова ли контора по найму? Ага, понятно: асфальтобетонный завод. Прошло пять-десять лет и – как без него жить городу? Никак. Двадцатый век. Оставим эту тему. Поговорим – традиционно –…