Современная проза

Задержка синхронизации? Нет, ошибка атрибуции. Нападение произошло от девчонки с двумя милыми хвостиками, базирующимися на уровень «на голову ниже» ее Ольки. Да, эт была я. Не помню уже кто научил меня, но в пять лет я точно знала – деревья живые! И листики рвать нельзя, а то деревьям больно. Оля не знала. И оплошала, нарушив все законы моего мироздания. Но я помнила, мама учила – свое восприятие чужих поступков нужно объяснять. И Оля была предупреждена о ее негуманности. Однако моя философия не…

– А еще вы повсюду водите с собой собаку, – просияла девочка. – Но тут нет собаки, – улыбнулся доктор, пытаясь показать очевидное. – Собаку, которую вам не разрешили приютить. Вы не смогли оставить ее одну на улице, и поэтому взяли ее внутрь себя и с тех пор водите ее с собой повсюду уже тридцать лет. Иногда она лает на вашу жену. Собака красивая. Она черного цвета с белой грудкой и висячими ушами. Вот бы ее погладить, – улыбнулась девочка, не замечая, как взрослый мужчина, сидевший перед ней,…

Там за окном горят россыпи звёзд, А где-то внизу умерла человечность, Люди поникли, осталась лишь злость… Люблю… Тебе обнять намного проще, Чем признаваться мне в любви… Давно не слышал слов я схожих, От них мы стали далеки… Я родился в глухую эру, Здесь обесценились слова, Но я по-прежнему им верю, В них раскрывается душа! Ценю я близости моменты, Когда от искренности слов Голос дрожит, сбивая тембр, — Так раскрывается любовь! Но я давно уже не слышал…

Вот и попробуй себе ответить, может ли придуманный мир быть твоей родиной, истинной жизнью, а белый свет казаться театром с непритязательным репертуаром. Его наставники в давние дни твердили, что литератор обязан накапливать и прилежно складывать в заветный сундучок впечатления. Сколько он помнит себя, это слово звучало как некое заклинание. Все, что случается в этой жизни, – беды, удачи, любовь, вражда, его утраты, его находки, – все это вместе лишь впечатления. Трофеи, литераторский хлеб. Люди…

5 Один из самых жгучих вопросов, одно из самых частых сомнений, тревожащих каждого литератора: может ли стать предметом художества политика и всякая деятельность, связанная с этой взрывчатой сферой? Возможно ли сосуществование двух космосов, двух полновластных стихий? Ответ не может быть однозначен. И сложен, и одновременно прост. Если рассматривать политику как воплощение идеологии, как средство, подчинённое цели, как мину замедленного действия, то, разумеется, лучше всего её представят…

В далеких лесах дикие звери разминали мягкие лапы, намереваясь встать у него на пути. На высоких склонах подрагивали гремучие камни, готовясь обрушиться на его голову. Догнивали изнутри расшатанные помосты, чтобы рухнуть под ним. Давно отменили рисунок импрессионисты, заменив его разноцветными квантами энергии, отчего дрогнула и ожила трепетная фольга листьев, прислушиваясь к синевато-малиновому монологу барбарисового куста. Черные люди на другом конце земли возвестили новую эру, исказив до неузнаваемости…

– Грейс, я вхожу! – Н-е-е-т… – мой стон настолько тихий, что я и сама не слышу его, уткнувшись лицом в подушку. – Грейс, я не могу ждать вечно, я вхожу. – Щелчок дверного замка заставляет поднять голову. Я перекатываюсь на спину, и вижу в дверном проёме высокую блондинку, словно только приехавшей из парижской недели моды. – Что бы ты делала без своей лучшей подруги? – Иронизирует девушка звенящим голосом. – Не ходила бы в колледж. – К сожалению, твоя мама нашла бы мне замену, чтобы ты не…

Галина Владимировна приумолкла, посмотрела на Ию живыми чёрными глазами и впечатление, которое не спешила о ней выяснить, оставила при себе. Тогда Ия раскрыла чемодан и отдала всё, что мама передала своей подруге, – чёрное бельё, заказанное на тот случай, лекарства, письмо. Задетая такой поспешностью Галина Владимировна сделалась ещё молчаливей и стала читать письмо. Угрюмая молодая женщина встала со сна, пыталась услужить гостям. Отнесла их вещи, постелила постель. Расправляя край простыни…

В это время Li повернулась к Августу, поменяла руку на руле, положила освободившуюся ладошку ему на колено и ласково сказала: Послушай, милый… а как ты смог? Что именно? Ну, например, изменить меня. Э… откуда столько терпения? Ты все-таки не такой спокойный и совсем не флегматик. Ты как альпинист, у которого только два состояния: он либо поднимается, либо спускается. Ах, да, да! Зачем ты мне это напоминаешь? Я помню, как ты сам писал, что ты либо ползешь вверх, либо падаешь вниз третьего не дано!…

Нет, он жаждал отзывов серьёзных, продуманных, а лучше всего – профессиональных. Словом, свои надежды Евгений Борисович возлагал на неизвестного, но достойного редактора из солидного московского издательства, главное назначение которого, если верить рекламе, заключалась в «открытии миру и читателю новых талантливых имён». Сомнений в том, что имя Евгения Картасонова займёт в этом ряду подобающее место, у Жеки не было. И вот долгожданный день настал. Сегодня он пойдёт в издательство, чтобы предложить…

Там где он рос, всегда тепло, даже зима повеселей местного лета. Большой южный город на широкой реке. Что сейчас – неизвестно. Новые поселения. Потому мучился, пока шёл, Дима-Чума втройне: холодно даже сейчас, коротким летом – это раз, молчать надо – это два и Трофим этот странный – три. Спира отмеривал широкие для него шаги ровно, дышал неслышно. Коренастый, в чёрном ватнике, он слегка раскачивался при ходьбе, оттого казался шире, чем был. Трофим переставлял длинные ноги, не вынося их далеко…

Особенно привлекла его одна женщина, которую он повстречал в автобусе, когда она не искала проездной в круглой кожаной сумочке цвета крем-брюле, не расточала свою речь на дневную болтовню, не изображала чтение популярного романа. Наблюдая за ней, он заметил редкий феномен – ее глаза не прятались за веки и умиротворенно смотрели прямо перед собой. Тело ее было расслаблено, осторожно и послушно вечному моменту. Она источала внеразумное притяжение, в котором отсутствует открытое приглашение, но есть…

града шумного Ростова. Видит, дедок Ходок на ярмарку едет. Запрыгнул Ивась к нему в телегу и начал речь вести о той местности, где жил он в озёрах глубоких, плавал в морях далёких, да про то как они, караси-иваси, друг с другом смешно разговаривают: ртами шлёпают – пузыри идут! Слушал дедок Ходок, слушал, плюнул: – Везти тебя я передумал, — и скинул рыбину с телеги. — Погуляй, сынок, побегай! Угодил карась прямо на лавку торговую, там пузатый продавец гремит…

      Спать и остаться – разные вещи.       Хочется именно остаться в кровати с утра, пропустить сегодняшний день за его ненужностью.       Но из раза в раз все равно приходится вставать, двигаться, существовать в этом мире.       Существовать и жить – разные вещи.       Надо именно существовать. Потому что жить душевно мертвые люди вряд ли могут. Да и вряд ли им хочется.       Нет, им точно не хочется. 3.       Чтобы не думать о чем-то важном, нужно считать. Считать шаги – мое…

– Пьем! – Поздравляйте! – Поздравляем!        С каждым опоздавшим гости пили тоже. И пир пошел бойчее. Коля с Кларой измученно вставали, подчиняясь традиции. Уважительно выслушивали пожелания и наставления. И в каждом новом пожелании Коля слышал то наболевшее, о чем мечтал очередной говоривший и что у него не сбылось. Он подумал, что пожелания на свадьбах гости редко произносят радостно. Чаще всего – с горечью, как несостоявшуюся свою горькую мечту. Не потому ли так отчаянно и с надрывом…

Толчок в локоть вернул его в реальный мир. Непонимающим взглядом он огляделся, приводя в соответствие данные, получаемые из внешних источников с данными, проистекающими изнутри него. Несколько секунд потребовалось для установления контакта с окружающим миром. Только сейчас он почувствовал, что на него пристально смотрят. «Ну, пиздец», – не заставила себя ждать мысль, вслед за которой ревущий откуда-то спереди голос проорал его фамилию. Судя по всему, проорал не в первый раз. «Ну, точно пиздец», –…

Мультфильм «Дарья» Самый частный вопрос подростку: кем ты хочешь быть? Вроде вопрос простой, но, давайте честно, никого из нас во время школы вообще не волнует вся эта чушь. Нас куда больше интересуют такие насущные проблемы, как уйти с уроков незамеченным, подружиться с крутой компанией и стать популярным. По законам общества дело жизни мы обязаны выбирать в 16, зато в аквапарк вас не пустят до 18, потому что еще «маленькие» – проверено на собственном опыте. Вот так и получается, что к 18…

Поступление в артиллерийское училище, было для меня выбором «в слепую», я не имел представления о военной профессии, но поиск трудностей, к которым не привык, не желание быть «на шее у мамы», недовольство собой, задача сделать себя, эти важные вопросы моего роста, казалось, я не решил бы, поступив в институт. С помощью дисциплины я хотел обрести внутреннюю силу, закалить характер, избавиться от лишней эмоциональности, не решительности, от мечтательности и романтичности, стать мужчиной, как Мартин…

Одну нищенку он запомнил особо. То была женщина за порогом того неопределенного возраста, куда дети без разбора зачисляют даже нестарых людей. Мать привела ее, скорбную и худую, в дом, усадила за стол и приступила к ней с расспросами. И сказала женщина: "Сын выгнал меня из дома". Мать всплеснула руками, а женщина монотонно и смиренно поведала душераздирающую историю сыновней жестокости, которой невозможно себе представить. И поддался бы Мотя искушению жалостью, если бы не гладкий, складный, с нотками…

Я махнула рукой, села на велосипед и поехала дальше. Интересно, кто он такой? Откуда он? Слишком симпатичный, и, по манере общения, явно об этом знает. У нас вроде стоит один дом, который давно ожидает своих обитателей. Неужели это его? Или просто семья приехала к кому-то в гости? В этих мыслях я свернула на проселочную дорогу и только тогда слезла с велосипеда. Ехать было больно. Впрочем, идти тоже. Спасал мой верный железный конь: опираясь на него, выходило чуть меньше нагружать ногу. Я шла вдоль…