Современная проза

Наверное, она была плохая жена своему мужу, но ни он, ни его жизнь интересны ей не были. Совместное проживание казалось чем-то вынужденным, и сколько она ни пыталась убедить себя в том, что в мире миллионы бездетных семей и сотни тысяч из них счастливы, а если и несчастны, то совсем по другим причинам, к ней эти рассуждения не имели никакого отношения. Муж никогда не высказывал недовольства, он много и увлеченно работал, на выходные и праздники часто уезжал в лес и возвращался оттуда свежий и отдохнувший.…

Ей было двенадцать, когда она познакомилась с одним человеком — закаленным солнцем и непогодой португальцем, на первый взгляд сухим и суровым, но полным внутреннего света и радости. Он повсюду с собой таскал кур, которые отличались невероятной, даже по куриным меркам, страстью ко всему блестящему: как мародеры в захваченной деревне, они жадно склевывали все яркое и сверкающее, что попадалось им на глаза. Затем наступал час расплаты: хозяин одним точным, как у хирурга, движением ножа вспарывал им…

Я осторожно поднимаю руку, ватную, не слушающуюся, больную руку, поднимаю ее к каске, протискивая сквозь узкую щель, словно специально оставленную в завале пещерными троллями. Осторожно начинаю выкручивать лампочку. Один поворот, два… этого достаточно. Я вздыхаю с облегчением. Теперь я получил передышку. Может быть даже, теперь я умру не от удушья, а от потери крови. Я ведь все еще не знаю, что с моими ногами, не знаю, насколько они целы, совсем не знаю, и не существует способа это узнать. …

В Университете штата Мичиган: большой специалист по средствам массовой коммуникации Майк Трауготт и Пичиз Томас, который любезно познакомил одного старого дурака со студенческой ночной жизнью, открыв ему двери туда, куда здравомыслящие люди предпочитают не соваться. В Чэпел-хилл: Конни Ибл, лексиколог, специалист по студенческому жаргону, автор книги «Сленг и социализация»; Дороти Холланд, чья «Учеба и личная жизнь» навеки вошла в золотой список литературы об американских студентах; Джейн Д. Браун,…

На групповой фотографии нашего первого класса «В» — двадцать пять круглых румяных физиономий. Карикатурные гномы из диснеевского мультика про Белоснежку. И только у Вити лицо вдохновенного романтического героя. Грустные глаза и черные кудри. Таким, наверное, было лицо Байрона, когда он сидел за партой в Хэрроу и, забыв об уроке, сочинял свои первые стихи. Рядом на фотографии — Валентина Степановна, наша первая учительница, женщина неопределенного возраста в голубом кримпленовом платье. Она укоризненно…

Общие знакомые рассказали мне, что Паша долго болел и даже лежал в больнице. Последний раз мы столкнулись с ним нос к носу на улице Правды, где был мой офис, а Паша работал в издательском комплексе «Правда». Это случилось на следующий день после пожара, который погубил здание издательского комплекса. Там все было уничтожено водой и пожарной пеной. Из ящиков своего стола Паша достал промокшие бумаги и передал их мне со словами: «Ты знаешь, что с этим делать». Чувствительная психика Парамона Черноты…

Были там, в частности, «Chant of the Boo ter» [1] Милдью Кеннингтона и «Garg ari e often down South» [2] Крюгера с его бурами. Глава III Дом располагался сразу за парком Сен-Клу, метрах в двухстах от Виль-д'Авриля, по адресу: улица Прадье, тридцать один. Химически чистая 30-градусная ликёрия осеняла великолепное крытое крыльцо, с которого две ступеньки вели в большую гостиную Майора. К самому же крыльцу приходилось взбираться по двенадцати ступенькам из неотесаных камней, которые частично…

Город похож на театр, сцена которого – бухта Каспийского моря. Дома, как виноградинки фруктовой горы на базарном прилавке, лепятся друг к другу по ярусам чашеобразного склона. На одном из средних ярусов расползлась по холмам крепость Ичери-Шехер, взявшая в оправу шкатулку дворца Ширваншахов; на самом верхнем темнеет тяжелой зеленью кипарисов парк имени Кирова. После заката опасно гулять по его аллеям. Особенно юношам-чужакам, не владеющим местным диалектом. Поэтому, став для безопасности немым,…

Двадцатитрехлетний Брехт в нищей, голодной Германии писал о грядущих мировых катастрофах, о неминуемой гибели больших городов, от которых останется „только ветер, продувший сквозь них“. А четверть столетия спустя, на пороге старости, он славил „рассветы новых начинаний, дыхание ветра с новооткрытых берегов.“ Вероятно, это закономерно. Молодость, не сознавая своего счастия, торопится к мудрой зрелости. А в старости острее сознаются утраты и тем дороже былые молодые мечты и молодые силы. После…

Еще через пару минут парень полулежал с закрытыми глазами на скамейке, на подрагивающих губах гарцевала чуть заметная улыбка. Он не заметил, как рядом с ним опустился средних лет мужчина в сером плаще, с седеющими висками. — Что, опять на подсосе? — поинтересовался он у паренька. — Не слишком часто в последнее время? И где только деньги тыришь! — Ты что ль, подкатил, попс, блин? — медленно, нараспев протянул парень, открывая глаза. — Тихонько причалил, как крыса.…

— …Нашелси товарищ мне лихой… Спознал, что ведомы мне места золотые, да и говорит, бежим, мол… И третьего сомустил — парня здорового, глупого… Побегли мы, паря, и все тайгой, тайгой, с большой опаской… Ох, хлебнули лиха — ажник вспомнить страшно… И вот, паря, кады истощали, изнемогли в смертный конец, мы с молодым-та и говорим, что, мол, надо людей искать, каких ни есть, и поклониться им в ноги — наказывайте, как хошь, токо не дайте помереть голодной смертью. А старшой-та наш тута шибко осерчал,…

Так я сидела однажды за письменным столом, уставившись в окно — там пара ворон одиноко парила в небе. Я мирно ждала, когда меня осенит первая фраза. Ни в коем случае нельзя недооценивать ее значение, когда пишешь роман. Это — как вдох, как первый крик ребенка. Если тебе удалось начать — расслабься и радуйся, Бог довершит все остальное. Но уж начать-то, черт побери, начни! А то я тут еду в метро, подходит ко мне человек — очень гладко выбритый — и говорит: — Вы не поможете мне кончить? — А…

И вот, покинув задымленные московские улицы, свою районную школу, сверкающую чистотой, и постоянное ложе сна, находившееся на матрасе на полу под столом, девочка в сопровождении мамы поехала на электричке с чемоданом в лесную школу, где спальня с роялем называлась «дортуар», где в столовой была целая колоннада по бокам и хоры наверху (бальный зал). Я не берусь описывать, какова была та девочка двенадцати лет чисто внешне. Как известно, внешность многое показывает, но не все, внешность может показать,…

— Нет. По сено приехал. — А-а. Ты и вправду тут косил. — Ну. — Озяб? — уже мягче спросил Фрол Харлампьевич. — Есть малость. — Двинься ближе. — Некогда рассиживать. — Как знаешь. Обогревшись, Саша вышел на улицу. Лошади у крыльца не было. Санный след вел в колок. Пробежав метров тридцать, Саша увидел лошадь. Она стояла у большой копны, сунув морду в сено. — Ну и хитрущая. Самое зеленое достает, — рассуждал Саша, разматывая вожжи. Лошадь повернула голову. Изо рта на снег посыпалась пшеница.…

Получалось, что Костя – тоже лишний человек, никуда не стремится, ни за что не хочет отвечать. Теща была во многом права – по содержанию, но не по форме. То, что она говорила, – правда. Но КАК она говорила – Косте не нравилось: грубо и громко. Все то же самое можно было бы спеть, а он бы подыграл на гитаре. Было бы весело и поучительно. У тещи плохо с юмором и с умом, поскольку ум и юмор – вещи взаимосвязанные и взаимопроникающие. Если бы у Кости спросили, кем он хочет стать, он бы ответил: …

— Необходима биопсия, — он вздернул брови — густые, колоритные, они кудрявились на концах и были промелированы ранней сединой. А в целом он был вполне ничего, этот врач. Но на Полину смотрел не как на красивую женщину, которая бездарно маскирует страх и отчаяние кокетством, а как на лабораторную крысу, объект изучения. И это было страшно. — Вам в семнадцатый кабинет. Сдадите анализы, оплатите в кассе, в понедельник придете за результатами. — В понедельник… Но сегодня четверг, — у нее пересохли…

Девять с половиной метров – сама себе барыня. Вот бы мать-покойница хоть одним глазком... Им-то чего: «Не ты первая, не ты последняя. И помни: ребеночек наш, заводской. Значит, общий. Для власти падчериц нету. Так что не сомневайся: ясли, сад, подрастет – лагерь. Да и ты, небось, не одна – в коллективе. А вот таишься зря. Не ветром же надуло. Таких кобелей, да мигом в ежовые рукавицы!» Смолчала. Больше не спрашивали. Думала, хорошо, что город. Вон их – ходят по улицам. Тыщи и тыщи. Не…

Пятница 1 К семи часам она уже была на месте. Она так и рассчитывала, что в утренние часы доедет до места скорее, чем обычно. Когда на пути вслед за первым знаком дорожных работ попался еще один, а за ним и третий, она занервничала. Вдруг, выйдя из ворот и увидев, что она его не встречает, он с первой же минуты испытает разочарование? В зеркале заднего вида отражался восход. Уж лучше бы ехать навстречу солнцу, пускай бы оно и слепило глаза, это было бы все же приятнее, чем удаляться в противоположную…

Сцена закончилась, грянула музыка. Покорны вновь скорчил гримасу, но уже не столь выразительную. Диктор хорошо поставленным голосом отрекламировал продукт. Чувство собственного достоинства не покидало спонсора ни на секунду. Прогремел и стих последний музыкальный аккорд. Инженер отключил звук. На несколько секунд в студии повисла благословенная тишина. Арчер моргнул и поднялся. В студии актеры оторвались от микрофонов и заговорили. Арчер похлопал звукоинженера по плечу. — Ты молодец, Джонни. Никогда…

А наши радость, грусть, любовь и ненависть, все, что машинисты успевают заметить – просто отражение в зеркале станции. «Осторожно, двери закрываются…» Сквозняк из приоткрытой торцевой двери треплет отросшую челку. Состав плавно покачивается. «Мы не поезда. Мы маршрутки города», – говорят они о своей работе. Нет в метро романтики железных дорог. Нет стука колес на стыках рельсов, нет пейзажей за окном… Пейзажи для героя – серые стены тоннелей. У его часов нет стрелок. Цифры отсчитывают промежутки,…