Современная проза

И любопытно тут, видите ли, то, какие фигуры проходили перед глазами писателя. Все они были нелепы. Все мужчины и женщины, которых писатель знал, становились нелепыми. Эти нелепые люди не все были уродами. Были забавные, были почти прекрасные, а одна женщина, совсем искаженного вида, ранила старика своей нелепостью. Когда она проходила, он скулил наподобие собачонки. Очутись вы в комнате, вы, пожалуй, подумали бы, что у старика дурные сны или же несварение желудка. Час тянулась вереница нелепых…

— Повидать тебя. — Взгляни на меня: перед тобой счастливый человек. — Он умолк, потом снова заговорил, но как-то странно, и смех его доносился откуда-то издалека (но был ли это смех?). — Счастливый! — Поэтому у Селины такой вид… — Селина? Кто такая Селина? А, малышка? Я не видел ее уже три дня. Так вот… я открыл новую эстетическую теорию… Боже, до чего это утомительно, если б ты знал!.. Да, как же называется тот небольшой механизм, с помощью которого можно ограбить колониальный банк, — он сделан…

Толстяк завладел шкатулкой, украшенной ракушками, которую мы привезли из Трепора и где храним письма и бумаги, он читал все подряд — счета от прачки, письма Альфреда, и ему непременно надо было знать, что это за люди на фотографиях. Я никак не мог ответить, кто стоит позади кузена Мориса на групповом снимке, сделанном за три года до воины в Медоне: молодой парень с родимым пятном на щеке, кажется, какой-то цруг Пишерелей, пожалуй, вот и все, что я о нем знал. Толстяку это показалось подозрительным,…

— А с чего ты взял, что это я тебе сказал? — Значит, ты тоже слышал? — Конечно я же не глухой! Но от этого мне не легче. — Добрый вечер всем без исключения — сказал Лева и деловито поздоровался с нами за руку. — Как она? — спросил Толик. — Да ничего! Только проснулся. Вчера всю ночь книгу читал, потом в институт поехал. Вернулся часам к трём и вырубился. Я посмотрел на часы большая стрелка приближалась к десяти часам. — Сон мне снился непонятный — сказал Лёва. — А ну рассказывай, —…

Вспыхнула его улыбка. И сразу же отразилась в пустыне зеркал. Старик толкнул рукой контейнер, и тот покатился на невидимых мне колесиках. Старик посмотрел на меня. Да, он явно теперь смотрел не в зеркала, а красовался передо мной. Даже сдвинул шляпу на затылок: — Ну как? Я не мог сразу ответить. На меня глядело молодое лицо. Передо мной был юноша. — Неплохо, — я ведь давно его узнал. Именно юношей. — Да, очень даже прекрасно. — И вы можете это подтвердить перед судом присяжных заседателей?…

Походка легка, движения изящны… Милейшее создание — маленькие платьица, ботиночки на «шпильках», отманикюренные коготочки… Хороша! Кроме того, Кристина обаятельна, весьма начитана и бесстрашна. Она ведущая политического ток-шоу на телевидении. Вернее была таковой до прошлого понедельника. Дело было так… Все последние передачи Кристины посвящались предстоящим губернаторским выборам. Она приглашала того или иного кандидата к себе в студию, выспрашивала его о предвыборной программе, задавала вопросы,…

– Артист ты, – заикаясь, повторял Ленька, – и где ты так наблатыкался. Я уже чуть было рыжему не врезал. А тут ты как раз заорал. Ну ты, коллега, даешь! Вырос Колька во дворе, жил во дворе, во дворе и влюбился. Когда Тамара с ним познакомилась, вернее – он с ней, она-то про него давно знала и видела часто и снился он ей, сильный и бесстрашный, да легенды о нем ходили по всему району – как он запросто так по карнизу ходил, как избил да выгнал четверых или пятерых даже ханыг, которые к ним в подъезд…

Он не трогается с места, пока я, наконец, не соглашаюсь опустить спинку сиденья. Я открыла глаза, когда он заглушил двигатель. - Не суетись. Побудь с малышками здесь, пока в машине еще тепло. Я пойду в дом, включу обогреватели в спальне, а потом вернусь за вами. Снова вопрошаю свой телефон. В четыре-то утра… Какая же я дура! Не могу уснуть. Вместе с детьми лежу в кровати бабушки Адриана. Кровать ужасно скрипит. Когда-то она была нашей. Занимаясь любовью, мы изо всех сил старались ее не…

Смерть ради витрины бутика «Поль Ка». Восхитительно. И вот, когда я наконец кидаюсь напрямик, меня останавливает чей-то голос. Вы ждали, что я скажу «теплый и мужественный голос», чтобы доставить вам удовольствие? Нет, это был просто голос. — Простите… Я оборачиваюсь. О, и кого же я вижу?… Передо мной все тот же прекрасный незнакомец. Поймался-таки. Лучше сказать вам сразу: с этой минуты дела Бодлера плохи. — Я хотел спросить, не согласитесь ли вы поужинать со мной сегодня… В голове…

При том, что оба наши модника были некоторым образом упакованы в одинаковую своеобразную униформу со схожими знаками различия, все же одна деталь не позволяла отождествить их друг с другом полностью. Это выражение лица. У одного, что, как уже было сказано выше, прилетел из Парижа минувшим вечером, оно было умиротворенное. Он благосклонно взирал на собеседника, а равно и на окружающий мир из-под чуть прикрытых век, и щеки его, румяные от коньяка, своей полной формой придавали лицу приятную здоровую…

— Уррра!!! — Занявший первое место провозглашается гением, шестое место — идиотом! — Брось! Начнем! Все равно останешься идиотом!!! — Молчи, Абг'ам! — Все! Тишина! Я уже засек! — Ч-ч-ч-ч-ч-ч! . . . . . . . . . . . . . . . . . — Все, братцы, кончаем! Пятнадцать минут прошло! — Еще три минуты! Завершить… — Хватит!! — У меня бессмыслица, блядство какое-то! — У всех, блядь, бессмыслица! Венька, читай первый… — Да-ава-й! — Только, извините, у меня слишком длинное… и вам недоступно…

4 Ф. распрощалась, оставив без ответа вопрос оператора о том, что означает весь этот вздор, и ночь напролет, почти до рассвета, читала дневник и записки, а после недолгого сна, не вставая с постели, позвонила в бюро путешествий и организовала авиабилеты до М., потом она поехала в город, купила бульварную газету, где на первой полосе были опубликованы фотографии странных похорон и усопшей, и, прежде чем отправиться по небрежно нацарапанному адресу, найденному в дневнике, зашла позавтракать в итальянский…

— Что же ты, сволочь, делаешь? — А… а… — Ты что же, тварь, не понимаешь, что где-то всё это по-настоящему? — Что? Г-где?.. — В Караганде. Где-то всё происходит. Ты не понимал, пидор гнойный, что за каждое слово отвечать надо? Александр Сергеевич заметил, что за Пугачёвой уже выстраивается и взволнованно гудит очередь убитых, покалеченных, изнасилованных и загубивших душу — им, одним росчерком его пера. Откуда они? Он всех придумал, их просто не может быть!.. Бежать… Писатель покосился…

Уже нос его обонял жуткий кисло-сладкий смрад немытого человечьего тела, уж ладоням его. Встать, расправить-распрямить занемевшие стегна и, никому ничего не объясняя, покинуть арену подальше от греха! Так бы он и сделал, скорее всего, но не успел: легкая, окликающая рука раз и еще коснулась его плеча. Пока не догадываясь, что происходит, он лишь заметил, что Шапочка оставил свое дело и, дурацки (с восхищением) улыбаясь, охлапывает запачканные штаны. Оборотившись же через плечо вверх, встретил взгляд…

… А еще мужчины боятся, что их закуют в обручальные кольца и казнят в ЗАГС`е. Совершенно непонятно, почему этого боятся именно мужчины? Что теряет мужчина в семейной жизни? Да, жену необходимо содержать пару лет, пока она занимается потомством. Но сами-то они не рожают, и их не тошнит месяцами. Они не толстеют после родов, у них не отвисает грудь, они не боятся, что супруга перестанет их хотеть. А если они и увянут с возрастом, то жены на пострашневших мужей реагируют спокойнее, чем мужья на пострашневших…

Выше, рядом со "Спортингом", за проспектом д'Альбиньи, начинается бульвар Карабасель. Он идет зигзагами к отелям "Эрмитаж", "Виндзор" и "Альгамбра". Можно сесть и на фуникулер. Летом он работает до двенадцати ночи, и ждут его на крошечной станции в виде шале. Растительность здесь самая разнообразная, так что нельзя понять, где находишься: в Альпах, на побережье Средиземного моря или в тропиках. Лилии, мимозы, ели, пальмы. Если подниматься на гребень холма пешком, по бульвару, то впереди открывается…

До поезда на Париж еще целых два часа. Я снова сел в желтое такси. Вереница их стояла на площади, я назвал шоферу свой отель. Вечерело. Сегодня и улицы, и сады, и трамваи этого чужого города, и жара, которая еще больше усиливает одиночество, - все это в моем сознании связалось с самоубийством той женщины. Но тогда, сидя в такси, я повторял себе, что это всего лишь дурная случайность. Бармен был один. Он снова подал мне смесь гранатового сока с апельсиновым. - Ну что, убедились? Все магазины…

Я еще не успел начать свое повествование, а уже вижу ваши беспокойные переглядывания: ну какое, мол, нам дело до всяких любовных историй?! Нет в них ничего веселого, все и так до боли знакомо — из собственного горького опыта. Нам подавай сюжет современный — с волнениями, напряжением, неожиданными поворотами и драматическими коллизиями. Какая там сегодня любовь! Кому нужны эти любовные воздыхания и возвышенные терзания, к тому же сугубо личные? Мир клокочет, эпоха бурлит, сенсации взрываются одна…

И вдруг я почувствовал на себе чей-то взгляд. Я как раз допил брагу, потянулся поставить кружку на журнальный столик, отвернулся от "Сапфира" и уловил отблеск зрачков. На меня кто-то пристально из полумрака смотрел. Вот тут-то я ухмыльнулся и сказал себе: поздравляю, голубчик, допился, допрыгался. Я постарался сохранить беспечный вид, откинулся на спинку кресла, напряженно уставился в экран. Напрасно: я всё время чувствовал - кто-то в упор на меня смотрит. Притом откуда-то снизу, почти от пола.…

Николай Наседкин Супервратарь Рассказ НЕОБХОДИМОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ. Все события, описанные в этом рассказе, происходят в Хоккейланде. Это сокращённый перевод произведения хоккейландского писателя Алекса Никдесана. В переводе мы опустили все длинноты, которые мешают повествованию и носят чисто рекламный характер. ещё можно добавить, что Алекс Никдесан сам много лет был профессиональным хоккеистом, и всё, что он рассказывает здесь, произошло на его глазах. 1 Как раз перед появлением этого…