Современная проза

– У ней ведь корпус из урана, у бомбы, – продолжал он, – а кольцо-то стальное. Надо спецэлектродом приваривать. А они, во втором цеху, простым приварили. Передовики майские. Вот оно и отлетело, кольцо-то. Ты хоть помнишь, как все было? Иван прикрыл глаза. Воспоминание было какое-то тусклое, формальное, – словно он не вспоминал, а в лицах представлял себе рассказанную кем-то историю. Он видел себя со стороны: вот он нажимает тугую кнопку, которая останавливает конвейер, кнопка срабатывает с большой…

Пара чертей, которые отправились в никуда. Они нашли бар и пили пиво до утра; Джек рассказывал Эннису о грозе, которая за год до того убила на горе сорок две овцы, о странной вони, которую они издавали, о том, как они распухли, и здесь потребовалось немало виски. Он сказал, что подстрелил орла, повернув голову, чтобы показать перо из орлиного хвоста на своей шляпе. На первый взгляд Джек казался довольно красивым со своими курчавыми волосами и быстрым смехом, но для невысокого человека у него были…

Перевод с немецкого К. Белокурова под редакцией И. Богданова В 1741 году в Палермо, недалеко от порта, жил некий починщик обуви. Он не был уроженцем города, а приехал издалека, и соседи звали его Дженовезе [1] из-за его непривычного произношения и превосходного аппетита, так соответствующего известной поговорке: один генуэзец ест за троих сицилийцев. В этом большом городе, который можно было бы назвать подлинным раем, не будь он населен самым ленивым и никчемным народом на свете, наш "генуэзец"…

«Смерть», – отмечает таракан Жу. Игнат поднял голову. Вошли какие-то мужики в овчинах, пряча за спины ржавые большие топоры. – Дверь отпер… Понятно. То-то я думал – долго ты раздеваешься, – сказал Игнат. Протоиерей с достоинством расправил бороду. – Чего вам надо, а? – строго спросил Игнат мужиков. – Вот, – стесняясь и переминаясь с ноги на ногу, отвечали мужики, – убить тебя думаем. Всем миром решили. Мир завсегда колдунов убивает. «Мир, мир… – с грустью подумал Игнат, растворяясь в…

Когда мама вернулась с работы, я не увидел в ее глазах усталости и не понял, что за благородный порыв перед своим дружком взваливаю на нее к вечеру труд поломойки. Но я честно ждал наказания – а мама, переведя дыхание, молчаливо замывала до ночи то, что мы с Костей наделали в квартире. Чай пить было не с чем. И пили горький, несладкий – а я терпел эту горечь с гордостью и удивлением, что в который не был наказан мамой за то, что сделал. Костю я все равно считал счастливее себя, даже когда он сказал,…

Вернувшись после обеда на палубу, штурман первым делом заглянул в чашку. «Гляди-ка, выпила!» В его голосе звучало торжество. Однако никакой пьяной крысы в поле зрения не наблюдалось, и в штурманскую душу заполз червяк сомнения. Он подозрительно покосился на стоящего у руля Рыжего Мерина, – богатырь, зевая, с безразличным видом уставился на паруса. Штурман услышал смех в кубрике и, разозленный, отправился с чашкой к себе в каюту. Напоить крысу он больше не пытался. Крыса была осью, вокруг которой…

Он появился через двадцать минут. Ирина посмотрела на него и обрадовалась, что он именно такой, а не другой. Другой, даже более красивый, понравился бы ей меньше. У него были очки, увеличивающие глаза. Эти преувеличенные глаза делали его лицо прекрасно-странным. Он посмотрел на неё, сидящую в пальто, как на вокзале. И сделал заключение: — Вам не надо здесь оставаться. Вам надо переменить обстановку. Пойдёмте со мной. Ирина встала и пошла за ним. Куда? Зачем? На улице он остановил…

Не знаю — можно ли понять до конца писателя Диккенса, но понять на слух лекции мамы невозможно. Не представляю, как выходят из этого положения студенты. Эту точку зрения, так же, как и ряд других, я держу при себе до тех пор, пока мама не кидает в меня щёткой для волос. После чего беседа налаживается. — Ну что ты дерёшься? — обижаюсь я. — Каждый должен делать то, что у него получается. Я намекаю на мамину деятельность, но она намёков не понимает. — А что у тебя получается? Что ты хочешь?…

Основные персонажи романа Заложники Сэнди Букер, Оклахома, США, и Светлана Губарева, инженер из Караганды, – партер Наталья Н., экономист, и ее сослуживец Георгий (Гоша) – балкон Виталий Парамзин, 20 лет, и Аня Колецкова, 19 лет, студенты, – балкон Рената Боярчик, 22 года, стриптизерша ночного клуба, и ее друг Алексей, бывший пограничник, – партер Анастасия Нахабина, 18 лет, чертежница, Подлипки, Московской обл., и Виктор, 24 года, студент, – партер Александр Сталь, 21 год, студент…

Пресса и коллеги о романе «Книжный клуб Джейн Остен » Роскошное наслаждение! Карен Джой Фаулер написала богатейший и удивительный роман. Умный, забавный, полный замечательных персонажей и уникальной лукавой мудрости. Элис Сиболд, автор романа «Милые кости» Я полюбила эту книгу всей душой! История Фаулер зачаровывает. Свежий подход, комический тон, лукавые наблюдения. Сью Графтон, автор «"А" — значит алиби» и др. «Книжный клуб Джейн Остен» полон юмора, ума, чувства и чувствительности.…

— Тань, ты, в натуре, не просекаешь ситуации, — внезапно оборвал ее мужчина. — Видишь, мужик — в тапках. Покурить вышел мужик! А то, что мычит и не в себе малость, так это же очевидно — пятницу отметил мужик. Я правильно, мужик, рассуждаю? А тут какая-то жаба, Тань, извини, вроде тебя, дверь у подъезда захлопнула! А мужик расслабился и ключи не взял, верно? А если ты, Тань, еще возникать будешь, то я и в ухо могу… Заходи, мужик, не стесняйся! Васечка робко зашел в подъезд и быстро стал подниматься…

Итак, дорогая Андре, между вторым и третьим этажом я почувствовал, что меня вот-вот вырвет крольчонком; это было словно предвестие того, чем станет моя жизнь у вас в доме. Я ощутил мгновенный испуг (или удивление? Нет, скорее испуг - от собственного удивления, пожалуй), потому что как раз за два дня до переезда меня вырвало крольчонком и я был уверен, что месяц, а то и пять недель, шесть, если немного повезет, могу жить спокойно. Видите ли, кроличья проблема у меня была решена наилучшим образом.…

Доктор де Луиси пришел его посмотреть, а я вышла на минутку, он ведь большой, неудобно, и потом я хотела встретить вчерашнюю сиделку и поставить ее на место - молча, просто взглядом смерить, но в коридоре было пусто. Тут вышел доктор и сказал, что операция будет завтра утром и мальчик в прекрасном состоянии, об опасности нет и речи, в его возрасте вырезать аппендикс - сущие пустяки. Я горячо поблагодарила и сказала кстати, что сиделка, на мой взгляд, не умеет себя вести, и я это говорю потому, что…

Вечер никак не наступал, солнечный жар струился и прожал над шоссе и кузовами машин, доводя до головокружения. Темные очки, смоченные одеколоном платки на лбах, импровизированные укрытия от солнца, от ослепительных солнечных бликов и клубов выхлопного газа, вырывающихся из труб при каждом броске вперед, становились лучше и совершеннее, перенимались другими и оживленно обсуждались. Инженер вновь вышел из машины размять ноги, обменялся несколькими словами с супругами деревенского вида из "ариана",…

На третьи сутки ошалевший от буйных и бессонных празднеств Миша взмолился: – Давид, дай хоть эту ночь поспать по-человечески. Ну нет же сил! Тот сник, опустил плечи, пробормотал: – Да… Да, конечно, отдыхай… Отдыхай, дорогой… Вышел и тихо прикрыл за собой дверь. Мише показалось, что друг обиделся, он вскочил и пошел за ним на кухню. Давид обрадовался, засуетился: – Хочешь, кофе тебе сварю? – Да я уже весь трясусь от твоего кофе! – воскликнул Миша. – Давид, Давид!.. Неужели ты не видишь,…

Время от времени Фира, которая продолжала дружить с Кириллом и встречалась с ним в каких-то компаниях, приносила новости: он с блеском сдал экзамены в медицинский, он опубликовал в «Смене» три стихотворения, он – капитан команды КВН Первого медицинского… Он закончил аспирантуру… Он женился… Через несколько лет, когда все они уже переженились, Фира пригласила ее с мужем на день рождения, обронив мельком: «Приходи, между прочим, и Кирилл будет». Она пришла. И она увидела его. Это был умный, яркий…

Она закрыла дверь купе и обернулась к нему. Он стоял с белым от бешенства лицом. – Ты… ты строишь глазки каждому встречному самцу! – наконец выдохнул он сквозь прыгающие губы. – Тебе важно нравиться всем мужикам, даже таксисту, даже носильщику! Она качнулась, как от пощечины, схватилась за лицо. – Ты взбесился?! – пролепетала она. – Я сейчас… я выпрыгну из поезда, я… не намерена слушать эту гнусную чушь!.. …Минут через десять вошедший за билетами пожилой проводник-эстонец обнаружил в купе…

Он нагнал ее в фойе, у гардероба: – Простите, н-не расслышал ваших… – Неважно, я только хотела уточнить… – Позвольте, я п-помогу вам пальто… – Да не надо, спасибо, нет, постойте, там шарф в рукаве, шарф… Ее растерянные руки, не попадающие в рукава поданного им пальто, и его беспризорные руки, неловко коснувшиеся (ах, простите! – обморочное оцепенение обоих) ее груди… Если она не торопится, он мог бы ответить на ее вопрос о… К сожалению, она торопится, очень, абсолютно неотложное дело:…

Она обрадовалась моему звонку страшно – благодарила, разволновалась, заплакала… И на меня обрушилась короткая и бурная, как ливень в горах, жизнь, любовь и неудавшаяся смерть этой двадцатишестилетней женщины. Я не прерывала, не могла прервать, не смела: литераторам знакома эта охотничья – как ни грешно это – окаменелость азарта, неподвижное напряжение рыбака, высидевшего хороший клев. – Я в Киеве родилась – вы представляете, что это такое, нет? Это оголтелый извечный антисемитизм учителей, учеников,…

Кукольность в данном контексте – это комплимент. Мастерами кукольного дела были и Сервантес, и Гофман, и Гоголь. И еще один вопрос. Полноценное чувство солидарности с каким-то народом должно состоять не только из гордости за его достижения, из сострадания к его бедам, но и из стыда за его несовершенства, а то и преступления. Солидарность националистов как правило ущербна в последнем пункте и именно поэтому противна и опасна. А полноценная солидарность – ее, я думаю, можно ощущать по отношению не…