Современная проза

В нашей больнице («нашей», потому что мы здесь немного шовинисты) лечатся примерно двести пятьдесят пациентов, разделенные на двадцать групп. Каждая группа состоит из двенадцати-тринадцати осужденных разных мастей. Ты соседствуешь с педофилами, убийцами, поджигателями и прочим сбродом. Веселая компания. В огромном здании больницы у каждой группы свой отсек. Просторная гостиная, кухня, столовая, комната для инструкторов (не путать с охранниками — во всяком случае, в теории), и двенадцать-тринадцать…

С того вечера Б всякий раз, встречаясь с этой чилийской парой, непременно осведомляется про У и таким образом узнает – постепенно, словно новости, к тайной его радости, нацеживаются порциями раз в две недели или раз в месяц, – что У вышел из клиники, или что У теперь не работает, или что жена не бросила У (и это кажется Б прямо-таки геройством), или что У с женой время от времени заводят разговор о возвращении в Чили. Чилийской супружеской паре, друзьям Б, мысль о возвращении в Чили, как и следовало…

Ночами я с трудом засыпал. Меня преследовали кошмары. Прежде чем лечь в постель, я проверял, чтобы дверь и окна моей комнаты были наглухо закрыты. У меня пересыхало во рту, и спасала только вода. Я то и дело вставал, шел в ванную и набирал стакан воды. А раз уж я все равно вставал, то пользовался случаем, чтобы лишний раз проверить, хорошо ли заперты дверь и окна. Порой я забывал о своих страхах и останавливался перед окном, глядя на пустыню ночи. Потом снова ложился в постель и закрывал глаза, но…

— Мари, — говорил он, — мне так больно, как будто я раскалываюсь на куски, как будто все лошади господина Барнабума тянут меня в разные стороны и разрывают на части. Что со мной творится, Мари? — Вы просто растете, карлик. Только не надо так волноваться. Врачи уж придумают, как вас вылечить, и вы снова будете выступать с человеком-змеей, а старая Мари будет ухаживать за вами по-прежнему. — Если бы вы были мужчиной, чего бы вы лучше хотели: быть карликом или таким же большим и усатым, как господин…

— Ты не повесил ни одной моей фотографии, — заметила Валери. — А зачем? Тебя я и так буду видеть круглый год. Впрочем, я давно их потерял, твои фотографии. — Будь так добр разыскать их. Я посылала тебе мои фото три раза. Один раз в тысяча девятьсот четырнадцатом, второй — в тысяча девятьсот двадцать седьмом и третий — в прошлом году. Я не потерплю, чтобы мои фото болтались где-то в казармах. Жосс взглянул ей в лицо, тут же отвел глаза и пожал плечами. Валери покраснела. Во взгляде брата она…

— К такому симпатичному парню не вышла, подумать надо! — снова повторила Маша. — В таком виде? Больные переглянулись. — Значит, понимает, — удивилась Маша. Когда Ира стояла чуть дольше, чем могла, зубы у нее начинали сжиматься. Нос, который у Иры никогда не был маленьким, становился еще больше. В него словно со всей головы сливалась кровь. Все это в сочетании с нелепой косынкой из ватина на голове делало Иру похожей скорее на пугало, чем на человека. Алеша уже за воротами. Оглянулся. …

Мучился ночами, мечтая о женщинах всего света, а днем не находил слов, чтобы пригласить девушку на танцы или в кино. Нина была первой, кто увидел и услышал меня. И стала моей женой. — Нет, это не сказки, это просто журналы... — Федор почувствовал, что говорит не теми словами. С малышом надо говорить на его языке. Он попробовал подобрать слова: — Сказок здесь нет. — А почему? — Да так, Максим, нет, и все. А где твоя мама? — Мама дома. . — А папа где? — Там. — Максим махнул ручкой…

2 Тьфу. Это было тупо. Надо, чтобы получалось лучше, а то ты уже наверняка недоумеваешь, что за глупая девица могла написать такое. Ну, я могла. Нао могла. Нао — это я, Наоко Ясутани. Это мое полное имя, но ты можешь звать меня Нао, как и все остальные. И мне надо бы рассказать о себе побольше, если мы собираемся и дальше общаться!.. Правда, тут мало что изменилось. Я все еще сижу в кафе французских горничных на Акибахаре, в Городе Электроники, и Эдит Пиаф начала очередной грустный…

На третий день голодовки, я принял и осознал ту мысль, что мы умрём. В тот момент я пообещал себе, что больше никогда не допущу такого случая и буду делать всё возможное для того, чтобы моя любимая мама питалась нормально. Я пообещал, однако ничего не мог сделать именно тогда - силы меня покинули и ноги не держали моё тело. Нас спасла крёстная - вечером она принесла довольно-таки много еды, мы питались ею целую неделю. После того, как крёстная ушла, я кормил маму теплым супом. Сначала…

Я потерлась щекой о его пиджак – жесткий, как бывает щетина на щеке. – Я хочу знать, что будет дальше. И еще – вот… Часть I. Анданте Я вышел из аудитории, где весь день шли приемные экзамены. Наше знаменитое здание в старинном переулке гудело и переливалось на разные голоса. С четвертого этажа раздавалась труба, на втором распевалась будущая (если примут) вокалистка, на первом повторяли что-то из «Хорошо темперированного клавира». Все это сначала размешивалось в густом июльском зное и…

В двадцатом веке люди стали отходить от традиционной религии, потому что когда они узнали, что произошли от обезьян и что могут путешествовать поездом, звонить по телефону и погружаться на глубину в подводной лодке, то стали отдаляться от религии, все меньше ходили в церковь и говорили, что никакого Господа Бога нет, что религия держит человека во тьме невежества и что они за позитивизм. Позитивизм был философской доктриной, которая провозглашала, что свойственный человеку здравый смысл и способность…

Звичайно ж, назавтра це вбивство сколихнуло все містечко. Вівторок. День перший Колеса потяга відбивали свій, характерний тільки їм ритм. Адже у кожного тепловоза, у кожного вагона є свій ритм і свій голос, думав він у дитинстві, й для того, щоб потяг злагоджено й швидко їхав, потрібно, щоб тепловоз і всі вагони з самого початку домовилися між собою. Коли батьки брали його на море або в іншу далеку поїздку, найважливішою пригодою для нього ставала саме залізниця. Він завжди дуже довго…

Сейчас забавная ситуация: никому ни до чего нет дела. Парадоксальная ситуация: развитие стадного инстинкта дошло до предела, люди тем не менее предельно разобщены. (Можно написать: “духовно разобщены”, так будет благозвучнее.) Стоит ли удивляться, что нынешняя литература тоже исходит из презумпции, что она никому ничего не должна. А какой должна быть книга, чтобы расшевелить публику и не быть при этом откровенной пургой? Ответ: написанной так давно, что из нее выветрилось все актуальное и осталась…

Петрович поперхнулся, лихорадочно соображая, как вести себя дальше. Ежу понятно, что у девочки не все дома. Либо приняла какой-нибудь гадости, у них у богемных деток, говорят, это в моде, в порядке вещей. - Вы сами поняли, что сказали? - Вполне. Вы не думайте: я не обкуренная, и с крышей у меня в порядке. - Свежо предание... - невольно вырвалось у Петровича. Жутко захотелось закурить, и он потянулся за сигаретами в карман. - Я очень понимаю вас. Сама бы в подобной ситуации... Можно и…

* * * — Не дразни его, Томпсон, ведь он еще маленький, а малыши терпеть не могут, когда их дразнят, — говорила моя сестра. Если я кого и ненавидел в эту минуту, так это ее. Потешается надо мной, по голосу слышно! Я посмотрел на Лусию. Она тоже улыбалась, но только к ней я и мог обратиться. — Послушай, — сказал я, показывая на небо, — там, совсем недалеко, сияет солнце, а у нас тут дождь. Как такой дождь называется, не помнишь? — Ого! — сказал Томпсон. Он уже был большой, даже брился, хоть…

СЕРЕБРО КАЗНАЧЕЙСТВА ТАКТИКА ДИВЕРСИОННЫХ ОПЕРАЦИЙ ПРИ ПОМОЩИ СТРИПТИЗА И ВИСКИ ПАМЯТНИК НЕИЗВЕСТНОМУ БАЙКЕРУ Тысяча алюминиевых мисок, как элемент военного коварства Двадцать пулеметов в свете пролетарской солидарности Золотая лихорадка в стиле Стимпанк Танки и верблюды Магриба Музыкальная культура, как элемент специальных операций Теория совпадений или дороги которые мы выбираем Опасные Малютки, или Взаимовыручка при проведении спецопераций Самоходки на уборке арахиса, или…

«Как покойница?! Кто это покойников крестит?! Вы, что ли?» — Тане аж дурно сделалось. «Да Господь с тобой, мы тут на днях предлагали Зиночке покреститься, батюшку хотели позвать, а она призналась, что мама ее тайно покрестила в младенчестве, тогда ж за это, сама знаешь, в тюрьму не в тюрьму, а с работы могли… так что крещеная твоя мама, хоть и не церковная, но крещеная, и тебе давно пора…» У бабы Ляли отвратительный мясистый нос, и он шевелится, как живой баклажан. — Сомневаюсь я что-то, мама…

[1] Ирма (от древнегерм.) – независимая, стойкая, сильная духом. Про дракона, который хотел выть на Луну Луна была красивой — хоть вой. Но он был драконом, и выть на Луну было решительно некомильфо. То есть, если у вас шерсть и подшёрсток, глаза жёлтые и вы задираете в день по овце, будь вы хоть ваўкалак, хоть вервольф, хоть примитивный волчонок из зоопарка, Луна — ваша. Ваша, как надкушенная печенюшка, как именная школьная грамота, как рисунок на подушечке пальца! Но когда вы дракончик,…

— Погляди-ка, — указывала она пальцем вдаль с балкона, заставляя гостя выворачивать шею под невозможным углом. — Вон там башня Союза и Феникса. Да ведь мы почти что на Гран-Виа! Я же тебе говорила… Говорить она могла сколько влезет, но, разумеется, жили мы не на Гран-Виа, а в маленьком старинном квартале: кругом монастыри и дома без портье, без лифта, без центрального отопления — и с вековой историей за плечами, — пятачок в центре Мадрида, для одних это Новисиадо, для других — Маласаниа, Сан-Бернардо,…

Южный ветер придавил все дымоходы, и сырой и резкий запах едкого дыма распространялся по улицам. Из-за этого гудящего давления, нависающего над прямоугольными поверхностями зданий и крепостных стен, из-за резкого свиста порывистого ветра из-за углов, на которых каменные святые благословляли прохожих, Рафаэлю Кукецу казалось, что, если пройтись по улицам приморского града, то через шаг-два из-за стены можно будет увидеть сине-зелёную пенистую воду, на которой танцуют и скрипят мачты стоящих на якоре…