Современная проза

Устроившись в одну скучнейшую фирму, я каждые два дня в неделю ездил в городок, почти на границе Московской области, это было связано с моей работой. По скользящему графику выходило, что в первую неделю — в понедельник и вторник (остальные дни отдыхал), во вторую — в среду и четверг, и так далее… Пилить до этого городка два часа на электричке, и ничего веселого, конечно, но постепенно я втянулся. Брал с собой книгу… впрочем, читал только час, уставали глаза. Пейзажи за окном были скучны и знакомы,…

  В голове у Мэри творилось что-то непонятное. Она никогда не любила школу, ведь там была мисс Картер, которая, казалось, совсем не любила свою работу и своих учеников. Она не редко ставила ее – Мэри – в угол прямо во время перемены, когда все ребята выходили во двор играть. Но папа говорил, что это ученики испортили старухе характер и любил вспоминать о тех временах, когда он учился в школе. Правда, он не окончил обучение, что, в прочем, не мешало ему до войны быть успешным адвокатом. Еще в школе…

- Вэл…  Полушепот парня лишь еще больше нервировал. Отстранившись от облицованного кирпичом фасада, я крепче вцепилась в оконную раму и, зажмурившись в ожидании неминуемого скрипа, медленно потянула вверх. Сантиметр за сантиметром… Совсем немного… Есть! Ожидаемого режущего барабанные перепонки звука не последовало. Я облегченно выдохнула и открыла глаза. - Алекс, замолчи, и стой на стреме! – прошипела я, бесшумно влезая в приоткрытое окно. Оставить заранее обувь внизу, определенно, было здравой…

Когда фонари в очередной раз потухли, раздался писклявый вой сирены. Звук невероятно сильно давил на перепонки, и заставил Ярослава закричать во весь голос. Ему казалось, когда он кричит, то боль ослабевает. Затихло. Фонари вновь зажглись. Мертвая тишина. - Что-то не так – была первая его мысль. Стало до ужаса тихо. Невероятно странно, как могло быть настолько тихо в большом городе. Огляделся. Не слышны звуки машин, с их музыкой. Никто не говорит. Не смеется детвора. Ярослав начал вертеться, и…

- Все хорошо, только я опаздываю на самолет, можно выписаться как можно скорее? - Сделаю все, что в моих силах, вашу карту, пожалуйста – попросила брюнетка с бейджиком, на котором красовалось имя «Луиза» выведенное желтыми большими буквами. Роман протянул ей электронную карту, с помощью которой он попадал в свою комнату. Она провела по считывающему датчику, с умным лицом что-то высматривала в мониторе, и набирала на клавиатуре. Он нервно постукивал пальцами по стойке, успел заметить,…

- Кто там? – раздался хриплый, прокуренный голос из глубины дома. В воздухе витал запах дыма. Сёме показалось, что тут все стены и мебель пропахли табаком. - Дед, это Сёма – крикнул в ответ своим писклявым голосом мальчик, так громко, чтобы он его наверняка услышал. Сёма услышал шорох, и скрип кровати исходящий оттуда же, следом шоркающие шаги деда. - Мой дорогой внучок, дай я тебя обниму – он нагнулся, слегка кашляя, в правой руке дымила папироса – Ты чего один опять? - Один, они,…

От «Фрунзенского» он прогулялся по набережной и перехватил порцию калорий в закусочной, где не разрешалось сидеть, приносить с собой и распивать спиртные напитки, а также оставлять после себя посуду на шатающихся столах с погнутыми алюминиевыми ножками. Теперь ему предстояло найти ночлег — задача в его щекотливом положении не тривиальная. На вокзале кантоваться со справкой рискованно, а гостиница запросит очень дополнительные чаевые. Однако другого выхода на данный момент он не видел. Нужно упасть…

В числе многих кругов, в которых эссеист вращался, были и круги весьма влиятельные: там его ценили как человека богатого и идейного, - богатство еще увеличивало его идейность: он ведь был другом Союза, отменившего частную собственность (правда, своей частной собственности он не отменил). Благодаря своим связям эссеист однажды имел возможность оказать Шефу услугу. Он был с ним знаком и даже знал его настоящую фамилию. Подлинного имени Танка эссеист не знал. Ему было лишь известно, что Танк не немец,…

Есть еще котенок Аккуратик. Он очень маленький и аккуратный. Можно сказать, самый аккуратный из всех обитателей Балагана – не считая Эдьиэйки, конечно. Поэтому и назвали его Аккуратик. По секрету скажем, что он понимает человеческую речь. Но понимают ли люди его речь? Это еще вопрос. Незваный гость Итак, в нашем Балагане наступило утро. Очередное, ничем не примечательное утро. Абаашикка, у которого сейчас не было аппетита, уныло размазывал кашу по тарелке. Свободной левой рукой он вяло накручивал…

– Так, книги, значит, – кашлянул пожилой врач, осмотрев пациентку. – Вы не можете больше их употреблять. Они все слишком старые. Вам рекомендовано только свежее. Не далее 5—6 лет со дня издания. Иначе… – врач выразительно постучал стетоскопом по краю стола. Женщина выпила немного воды в виде лежавшей тут же газеты «Мой район» и, охая, отправилась домой, не забыв заехать в БиблиоГлобус, ибо умирала с голоду – не успела наесться до того, как упала в обморок. Там как раз шла встреча с каким-то автором.…

Это ж глаз невозможно отвести, когда он, стройный, высокий, смуглолицый и удивительно гордый шагает куда-нибудь по своим делам, лишь снисходительноулыбаясь встречнму поклонению… А кто такая Маевская? — ну хоть бы хорошенькая была! Её-то и по имени почти никто не зовёт. — Маевская, дай списать! — это всё, с чем к Зиночке обращаются одноклассники. Но она не жадная, отзывчивая, и её тетрадки так и ходят по рукам весь день: и по физике, и по химии, и по алгебре. Да пусть, ей разве жалко? Хорошо…

Саму Лену по отчеству никто не величал, да она, наверное, и не согласилась бы. Да, она умница, знает своё место. А в прислуге это — главное. И, что самое ценное, — Лена одна со всем справляется. Вот взять хотя бы тех же Старковых: так у них — целая куча народу в особняке топчется. И кухарка, и горничная, и шофёр, и садовник… Во-первых, дорого; а во-вторых, — лишние люди в богатом доме — это всегда небезопасно. Мало ли… А Лена зарплату не берёт, ведь она — тут своя; считай, член семьи. Здесь же…

Мы находимся в предвкушении. Шум-гам, скандальчики, всем друг от друга чего-то надо — нас ждут драгоценные наблюдения, нам предстоит понервничать. Мы любим нервничать, всякого рода переживания — это источник творчества, вдохновения, а пока что сдаем в гардероб зонтики и плащи, прихорашиваемся перед зеркалом. Скорее, скорей, началось! — А, вы тут… — Тут, тут, Анастасия Георгиевна. Этикет нам преподавала, был предмет у нас такой. Скукожилась немножко, подсохла наша Анестезия, но все еще хороша…

В Нью-Йорк отправляются двое, рейс вылетел с небольшим опозданием. Экономический класс заполнен процентов на семьдесят, а в первом — лишь два пассажира, оба наших, с турнира: Алберт А. Александер, бывший посол в одной из стран Скандинавии, титул посла остается за человеком пожизненно, и Дональд, коротко — Дон, промышленник. На Алберте — светлые брюки, розовая рубашка, синий однобортный пиджак. Дипломатическая выправка, репутация миротворца. Посол элегантен, даже красив. Им любуются, его любят,…

Нил Фролыч вышел на крыльцо встречать Инну. Ему не хотелось пускать его в дом, потому что у него в кабинете на пяльцах была натянута канва, а Инна всей вышивальной братии был известен как канваборец. — Да вот, Инна Никитич, пожалуйте во флигель, на веранду! Смотрите-ка, какой вид отсюда! — Вы бы, Нил Фролыч, коровье стадо свое видом-то не называли. — Ну как же, а простор! А воздух! — Цветового акцента нету. Прикажите хрустальный мост через Сухую Кобельшу перекинуть, вот уже и получше ваш…

Перекресток, на котором встречаются незнакомцы, перекресток, переплетающий судьбы людей, таинственный перекресток дарующий желанное. Неизвестный источник указывал, что многие из уже умерших знаменитостей, известных актеров, писателей, великих музыкантов, посещали его. - Вздор, и привлечение туристов – сделал вывод Брэндан. Но его давно посещала идея покинуть большой город, уехать в глушь, где нет никого. Где не отвлекают звуки большого города. К статье прилагалась карта, с координатами. Брэндану идея…

«Поцелует ли он тебя в шею как когда-то, и если да, расшевелится ли в ячейках и сотах твоего изможденного и выморочного естества последний скуластый муравей выцветшей любви? Где даже после его ухода годами неистово кишели термиты, выедая всю ее, вплоть до белой ломкой скорлупы, подчистую». Эта поразительная муравьиная метафора отнюдь не дань декоративным фигурам речи. Напротив, Брэдбери использует динамизм образов и ритмичную пульсацию пространных фраз, дабы воссоздать атмосферу неуемного гнева,…

— О! — Роза мечтательно закрыла глаза и улыбнулась. — Как же твой Цветок должен быть счастлив оттого, что у него есть такой заботливый хозяин, который всегда рядом, готовый согреть своей любовью… Я опустил глаза. — Счастлив?.. Может быть… Любой Цветок будет счастлив от такой заботы. Но у него только земные интересы и цели. А я для него никто… Но главное, мой Цветок не любит со мной смотреть на звезды. А я не могу жить, не смотря на звезды, иначе мне становится плохо, и я теряю жизненные силы. Ведь…

— О! — Роза мечтательно закрыла глаза и улыбнулась. — Как же твой Цветок должен быть счастлив оттого, что у него есть такой заботливый хозяин, который всегда рядом, готовый согреть своей любовью… Я опустил глаза. — Счастлив?.. Может быть… Любой Цветок будет счастлив от такой заботы. Но у него только земные интересы и цели. А я для него никто… Но главное, мой Цветок не любит со мной смотреть на звезды. А я не могу жить, не смотря на звезды, иначе мне становится плохо, и я теряю жизненные силы. Ведь…

Хорошо хоть Сан Саныч, Катин папа, не испугался, не устранился от этих неприятностей. Правда, разбираться в терминах и Катиных страхах тоже не стал. Да и не должен был, – не медик ведь. А медики – что? Написали диагноз, назначили лекарство, на беседу все приглашали. Ну, побеседовал Сан Саныч с Катиным врачом, – побеседовал и понял: мозг дело темное, и дальше того наука не продвинулась, а не продвинулась, – так и нечего ее слушать. Вот если б вылечили, – тогда другое дело, тогда б он поверил, а то…