Военная проза

- Шнель! Шнель! - гаркнул он и показал рукой вниз. Серёжа слез с печи и встал возле деда. Немец в очках потянул мальчика к себе, поднял рубашку, осмотрел Серёжину спину и грудь, дёрнул за ухо и сказал: - Гут!.. Здороф, как бик!.. Рыжий солдат угодливо засмеялся. Немцы пошарили по углам, заглянули под стол, вышвырнули всё из сундука, а затем старший ткнул автоматом в грудь деда: - Ты и мальшик пошёль в…- Немец сморщился, вспоминая нужное слово:-В э… э… сарай. Шнель! Бистро! - и указал автоматом…

Полковник поднялся, подошёл с сержантом к ступенькам, ведущим из командного пункта наверх; прощаясь с Павловым, крепко сжал его руки своими большими ладонями: - Желаю удачи, Яков. Понятно? - Понятно, товарищ полковник. Лишних слов сержант. Павлов говорить не любил. Через минуту Павлов полз по разбитому и вывороченному асфальту, точно медленно плыл в густой, тёмной воде. Было сумрачно и как бы туманно. В пяти шагах от Павлова ползли трое солдат, которые вместе с ним отправились в разведку.…

- Долой фашизм!.. - Наци! Ваши волчьи следы видны снова… Мы не потерпим, слышите, наци!.. - Тихо. Тихо надо. Прошу разойтись, - твердил полицейский. - Разберемся. Адель оторвалась от окна. Лицо теперь у нее было бледное, испуганное и усталое. - Они идут сюда, Макс, - прошептала она. - Ну и что?.. Адель зябко закуталась в халат и вяло опустилась на стул. Полицейский и двое штатских вошли прямо в спальню. - Прошу встать и одеться, - сказал полицейский. Человек под одеялом усмехнулся.…

Местоположение этого одинокого, безвестного острова, где развернутся события повести, на секретной карте эсэсовцев уже давно было отмечено зловещим черным знаком, с загадочной припиской; «Операция Железный Клюв»… ПРИМЕЧАТЕЛЬНЫЙ РАЗГОВОР В КАЮТЕ КАПИТАНА ШЕРСТНЕВА Небольшой караван советских судов уже много дней осторожно пробирался к цели. Но шторм разбросал караван в разные стороны и радиотелефонная связь между судами прервалась… К концу третьего дня шторм, казалось, начал набирать…

Немцы шли по улице деревни в серых шинелях с винтовками на плечах, усталые, замёршие. На окраине Ивакино несколько дней шли бои. Потом всё стихло: Красная Армия откатилась ещё дальше на восток, и остановились по слухам где-то у Вереи. В избе никого не было, кроме матери. Старшие сёстры – Варвара и Вера работали на текстильной фабрике в Одинцово, третья сестра, Евдокия, с осени училась в Москве на медсестру. Отец исчез где-то через неделю, после прихода немцев. Появился только к концу декабря.…

— А водка не помешает — в пакете-то она? — Она самая, выпьем на пару, только вот эти — если их можно назвать розами, поставлю у стелы… Пластиковые стаканы быстро пустели, пока не опустела и сама бутылка. Они ни о ком не вспоминали. Просто пили за упокой. За всех. Домой Сергеев возвращался подавленным. Как, как и что могло настолько сломить бравого бойца, который, казалось, шёл Смерти навстречу, и, как говорили солдаты, «валил духов пачками»? Сергеев счёл бестактным спрашивать Василия о причинах…

Я растерянно смотрел то на его лицо с сухими, потрескавшимися губами, то на выпавший из брюшной полости сальник. — Ложись, сейчас же ложись! — Не дожидаясь носилок, подхватил его на руки и вместе с санитаром понес в палатку. Подбежала сестра и, бережно поддерживая раненого, стала помогать нам. — Я и сам бы дошел, — подал он голос, — тут недалечки до палатки, вон и поболее меня раненые лежат, а я еще ничего, и сам дойду. После нестерпимого зноя июльского дня прохлада просторной операционной…

— Танки! — Глядите, танки! Все к окнам. Мы подъезжали к Сталинграду. Чем ближе, тем гуще чернели могучие тела вражеских машин: без гусениц, без башен, с погнутыми стволами орудий, с пробоинами в боку. Сколько их! Какая сила могла остановить нашествие черных, с крестами на боках чудовищ! Что за люди стали на их пути? А люди эти были самыми обыкновенными. Только были они очень смелыми. Они очень хотели, чтобы ни один фашист не топтал нашу землю. Но прежде все эти люди были мальчишками. …

14 час.15 мин. Залпами из ракетных установок «Катюша» обстреляны горда Цфат и Кирьят-Шмона. В общей сложности выпущено до 35 ракет. 14 час.21 мин. ВВС Израиля начали массированную атаку по опорным пунктам и складам вооружения «Хизбаллы». 15 час.15 мин. Официальный представитель ВВС Италии заявил о готовности начать эвакуацию граждан европейских стран из Ливана. 15 час.28 мин. Представитель генштаба ЦАХАЛа (армия обороны Израиля — О.Я.) сообщил о данных военной разведки, установившей факт получения…

– Майор Радовский! Командир боевой группы «Черный туман». – Брукманн, – отрекомендовался прибывший и тут же на ходу бросил: – Срочно едем в ваш штаб. Утром на рассвете ваши люди должны быть уже в лесу. У нас осталось всего несколько часов, чтобы уладить некоторые детали операции. – Прошу прощения, Herr Ober tleutnant, я как командир боевой группы располагаю лишь трофейным грузовиком, – преодолевая неловкость, снова козырнул Радовский. – Так что, как говорят в России, не обессудьте. – О,…

Ящик за ящиком оттаскивали санитары из-под стола отрезанные человеческие руки, ноги, пальцы, кости, куски плоти, органы и кишки. Закапывали все это хозяйство поблизости. В неглубокой выкопанной яме. Но грунтовые воды подпирали «запчасти» наружу. Так и торчали из-под земли человеческие конечности. Зимой прогнивший «фарш», вроде бы, не ощущался на запах. Летом же, это была невыносимая вонь с обилием мух и всякой другой ползающей, летающей кровопитающейся дряни. Санработники валились с ног от…

А папин друг Андрей Павлович Бызгин работал в Кечёвской восьмилетней школе учителем. Жил в пятом доме с краю в деревне Среднее Кечёво. Как раз на улице вдоль дороги со стороны Ягана, что вела к мосту через речку Кечёвку. В дожди полотно идущее от моста напитывалась влагой, и глиняная размазня не позволяла технике и обозам подняться по крутющему Среднекечёвскому взгорку. Зато по снегу с него одно удовольствие было на лыжах кататься. В зимнюю стужу, деревянная восьмилетка обогревалась печным отоплением.…

—Здесь, здесь, вот именно в этом месте. Не сомневайтесь, — говорит Жуков. Продолжают офицеры докладывать обстановку. — Вот тут, — находят на карте город Медынь, — на северо-запад от города, сосредоточил противник большие силы, и перечисляют, какие силы: танки, артиллерию, механизированные дивизии... — Так, так, правильно, говорит Жуков. — Только силы не вот здесь, а вот тут, уточняет по карте Жуков. Опять офицеры удивлённо на Жукова смотрят. Забыли они про дальнейший доклад, про карту. …

— Слушаю. — Добрый вечер, Сергей Федорович, — раздался незнакомый голос. — Вам тоже, — ответил Сидоров и стал ждать. В трубке молчали, Сидоров нахмурил брови, резко произнес: — Я слушаю вас. — Сергей Федорович, считайте, что это анонимный звонок. Человек, который вам звонит, вас знает хорошо, а вы его нет. Прошу мне уделить всего пару минут. — Говорите, — поглядывая на часы, недовольно произнес Сидоров. — У меня есть подлинные документы о злоупотреблениях служебным положением высшего…

Радист застонал. Он то проваливался в воронку, то взмывал к звездам, то переворачивался, то слушал, как сердце выстукивает позывные забвенья и отчаянья. Штурман прислушался: не ошибся ли? «Может, радист уже и не стонет?..» Но тут что-то придвинулось к лицу штурмана. «Что это?.. Рука. Руки не связаны… Значит, все. Не встать радисту, когда придут за нами на рассвете. Вон у него по голове не то волосы расплющены, не то кровь. А если я поднимусь, то поднимется и он. Надо стоя, стоя надо встречать смерть».…

Он читал письмо целый день. Он перебрал всех знакомых девушек и прежде всего, понятно, вспомнил о той, с которой он гулял до войны. Но это была не она, хотя бы потому, что с ней он встречался не однажды. Старшина, сосед по койке, спросил его, от кого письмо. И Власов промолчал. — Так, ничего, — сказал он, погодя. — Ошибка. Но это была не ошибка. Прошло несколько дней, и он получил второе письмо. «Мне известно все от одной подруги, которая видит тебя каждый день, — писала незнакомка. — И она…

— Товарищ майор, к перевалу приближается «скорая помощь». Что делать? Майору словно в ухо ударили. Он невнятно рявкнул: — Задержать! Мне плевать, кто там будет, но зуб он мне вырвет! Десантники затаились между камней у дороги. Все знали про мучения командира. Теперь его все жалели. Солдаты на блокпосту решительно тормознули маленькую белую машинку и ошеломленно замолчали, когда шофер затормозил. По синей полосе вилась надпись «Стоматология». Это было то, что нужно, но откуда она взялась? За…

Впотьмах он нащупал на столе нож, с вечера им наточенный на камне и доведенный до бритвенной остроты на мягком оселке, толкнул тяжелую, засыревшую от комнатного тепла дверь. В сенцах горел фонарь в проволочной сетке, такой самый, какой имелся и у Степана Егорыча в его доме в деревне Заовражной Курской области. Хозяйка Галина Фоминишна сквозь марлю сливала надоенное молоко в большой железный бидон. Молоко звенело, журчало в бидоне. Так же, бывало, цедила ранними утрами теплое, вспененное молоко…

25 июня. РИГА.   Час тому назад приехали в Ригу. Куда дальше неизвестно. Послал Вам 22 и 24 июня письма. Первое из Либавы, из лагеря, второе из Елгавы (б.Митава), но не знаю дойдут ли. Поэтому повторяю. Обо мне не беспокойтесь. Я в полной безопасности. От настоящей опасности ушли 22 июня. Возможно, от меня долго не будет известий - это не зна­чит ничего плохого. Наша часть непосредственного участия в боевых действиях принимать не будет, так что я в равном положении с вами. Мой чемоданчик - там…

— Кто попёр? — А чёрт его знает. Принесло сюда ещё каких-то. Армейские, что ли? Говорят, что это их место. Тоже плот делают. Я уже трос стал натягивать, а там какой-то — майор, что ли, — ругается, пистолетом размахивает… Вы б с ним… — А где он? — Да вон там — разоряется. Слышите? Два столба у нас стащили. А теперь вот скобы… — Кто тут старший? — спрашиваю кого-то большого, громоздкого, в шуршащей плащ-палатке. — Я. А вы кто такой? — Комендант переправы, — вру я. — Чепуха! Комендант…