Военная проза

Тогда, в самолете, я дал себе слово описать эту историю. Теперь она перед вами. Но должен предупредить вас, читатель,— повесть «Доктор Вера», хотя и выросла из жизненного материала, не биографический очерк, не хроника совершившегося. Я прошу мою землячку, если ей в руки попадет эта книга, не прикладывать к ней точную мерку своей хорошей жизни и не судить меня строго за то, что я по-своему рассказываю о событиях, которые она пережила. Вот что я почел своим долгом сообщить вам, читатель,…

Живите счастливо, дорогие наши! Живите долго!.. А. Негривода, Е.Сокуров. ***** Пролог …То, что будет сказано в самом начале этой большой книги, основано на личном опыте авторов, и явилось плодом длительного и многолетнего изучения искусства, которое в современной жизни назвали не очень благозвучным словом «снайпинг»… И эта небольшая часть книги, небольшой экскурс в прошлое, в историю развития этой науки, мы надеемся, не очень утомит читателя, но даст понимание того,…

— Ты был там? Не знала. Перестань, Олег! Сказала же, не могу! — То есть не хочешь! Кстати, я кавалер ордена Красного Знамени. — Думаешь, девушка уляжется в постель с мужчиной только потому, что он награжден орденом Красного Знамени? Где же ты заслужил его? — В Суомиссалми. — Это где? На востоке? Там все время воюют. — Нет, в Финляндии. Там мы били финских капиталистов и империалистов. — Ты имеешь в виду большое танковое сражение? — Да. Они уничтожили целую дивизию. Но потом командующий…

Ездовой подходил не торопясь к своему коню, по кличке Король, ещё раз, для порядка, осматривал упряжь. И, бросив на сани мешок с овсом и сечкой — себе вместо сиденья, — полегоньку трогал. Заскрипели-запели дорожную песню дубовые полозья, зашевелились, постораниваясь, толстые стволы сосен, потянулся двумя нитками по нетронутой снежной целине санный след. Погода стоит — здоровье! Мороз щиплет в носу, встречный ветер сукном трёт розовые щёки, а детворе хоть бы что — глазеет по сторонам, удивляется.…

Впереди, там, где натружено пыхтел паровоз, ярко светился зольник. На испачканное мазутом полотно сыпалась жаркая светящаяся зола. Где-то высоко в небе висела одинокая, бледная луна. Воздух в лесу был сырым, холодным, и в нём тревожно повисла стылая осенняя тишина. В свете тусклой ночной лампочки дрожала неровная тень часового, стоявшего на платформе рядом с закрытой металлической дверью. На стене, рядом с дверью осенний ветер трепал плакат: "Берегись сыпного тифа!" Бумага плакатика была…

Лейтенант подскочил к убитому часовому, схватил винтовку и, перезарядив ее, выбежал на дорогу. На помощь к нему поспешили встревоженные внезапной стрельбой бойцы из охраны комендатуры штаба 9-й армии. Диверсанты к этому времени скрылись за крутым берегом. «Уйдут, гады, за реку, а там лес! - тревожился Петр. - Нельзя такого допустить». Распластавшись на глинистом краю кручи, Павленко тщательно прицелился в спину диверсанта. На фоне белопесчаного наноса поймы Днестра цель выделялась отчетливо, и…

Живые и погибшие, о ком этот рассказ, достойно исполнили свой долг перед Родиной. Будьте и вы такими же преданными её дочерьми и сыновьями. Григорий Бакланов «МЫ, ВСЕМ ОБЩЕСТВОМ...» На подступах к Севастополю шли ожесточённые бои. Немецкие полки рвались в южную цитадель страны, таранили её оборону танками, самолётами, пьяными атаками отборных эсэсовских батальонов... Одна атака следовала за другой, а в промежутках между ними без устали работала артиллерия, сотрясая воздух над всей крымской…

Потери вермахта в людях и технике оказались гораздо значительнее, чем ожидалось. Сопротивление Красной армии росло, наносились встречные контрудары. Командир немецкого штурмового взвода, получив сообщение о находившихся впереди русских окопах, не стал выдвигать имевшуюся у него бронетехнику. Приказал экипажу одного из мотоциклов обстрелять на ходу русские позиции и развернуться назад. Ему было важно определить огневые точки русских, выяснить примерное количество артиллерии и минометов и лишь…

До самого конца своей жизни Тобиас Лейбу всегда поступал так, как подсказывала ему совесть, причем всегда оставаясь при этом достойным представителем своей нации. Поразительно, но ему никто и никогда не верил, что он еврей – ни немцы, ни румыны, да и русские тоже. А он, молодой парень, с первых дней пребывания в новой для себя стране, не зная языка, обычаев и нравов, сразу попав в горнило ужасной войны, называл себя евреем, хотя мог бы, подстраиваясь под обстоятельства, называться румыном, французом…

Та, здавалося, все живе спало. Нічна тиша огорнула село, що сховалося у вибалку. Велика Ведмедиця, наче чумацький віз, котилася зоряним небом. До ранку було далеко. — Хіба любиш? — знову запитала Стефа й принишкла, чекаючи відповіді. Темрява ховала її невпевнену, щасливу й сумну усмішку. Він тільки міцніше притис її до грудей. — І не боїшся? Вони повбивають нас… І тебе, й мене. Груди в хлопця піднялися високо, наче він збирався пірнути в холодну воду. На кілька секунд Юрко…

— Як же ви врятувалися? — поцікавився Роговцев. — Коли я побачив, що навколо мене всі валяться трупами, я теж звалився до першої-ліпшої воронки. В ній дочекався кінця бою і здався в полон. З мене досить! — От ви, можна сказати, добровільно і свідомо здалися в полон. Скажіть, про що ви думали? — Яволь. Солдати давно знають: радіобалачки, ніби росіяни розстрілюють полонених, — то все брехня, геббельсівські байки. Про це не говорять, але знають… Однак більшість боїться…

Кто были они? Пришёл ли твой корабль под их парусами в порт своего назначения? Достигнуто ли на противоположном берегу необходимое место? Держали они курс выше той точки, которая была нужна? Вопросы, вопросы, вопросы… Ответы на них — в твоей биографии, в твоей судьбе. Но что выбрать из них, чтобы хотя бы приблизиться к ответу на самый первый? Что именно выбираем мы для себя сами и что выбирают для нас без нас? Где начинается точка отсчёта этого выбора? Где начало Начала? Детство.…

Сильная это жизнь — война, и только сильные люди могут жить в ней. И я вижу их такими, какими сохранила память — молодые, яростные, боевые, те самые, что принесли Родине вечную славу. Годы, годы и годы спустя память возвращает в мою жизнь грозные видения войны, так явственно встают они предо мной, так тревожно, и я чувствую, как сердце бьется, будто происходит все это вот сейчас. Это видится еще отчетливей, чем тогда, словно убраны тени, и во всем ясная законченность. И потому, наверное, в облике…

— Тебя не надули, — наставительно сказалъ онъ Бревалю. — Для новичковъ они очень хороши. Вс мы поднялись и съ любопытствомъ окружили трехъ растерянныхъ солдатъ. Молча смотрли они на насъ, и мы смотрли на нихъ. Они пришли изъ тыла, они пришли изъ городовъ. Наканун еще они ходили по улицамъ, видли женщинъ, трамваи, магазины; вчера еще они жили какъ люди. И мы разсматривали ихъ съ восхищеніемъ, съ завистью, какъ путешественниковъ, явившихся изъ сказочныхъ странъ. — Такъ какъ же, ребята, имъ тамъ…

Наконец мы с ним находим ошибку и сводим концы с концами. Гора с плеч! — Не путай гляди, — отпускает меня комиссар. Его смугло-землистое, припухшее от бессонницы лицо тонет в дыму. Идя обратно по коридору, я думаю: не слишком ли засиделись мы в лагере? Дни бегут, осенние дни сорок первого года… Прошел сентябрь, начался октябрь, а мы все формируемся… 2 — Ну, давай, давай Вась Васич, — уговариваю я командира второго взвода. — Все ж таки добро… — Пропади оно пропадом! —…

— Что?! — в раздражении вырвалось у меня. — Это иконка. Я знаю… Документы бывают не такие. — Ну и что ты хочешь сказать этим?! Ну, допустим, иконка, а дальше? Мой раздраженный тон явно не понравился сыну. Его желание повозиться со мной и по-сыновьи пообщаться в это прекрасное воскресное утро, когда в его комнатке не трещит будильник и когда через полуоткрытую дверь после звонка до его слуха не доносится голос матери с одними и теми же неприятными словами побудки: «Сынок, вставай…», «Ну, сколько…

Многие бойцы и командиры, описываемые в предлагаемой вниманию читателя книге, не дожили до дня страстно желаемой победы над заклятым врагом, сложили свои головы в боях за свою Советскую Родину. Среди них товарищи Бурда, Любушкин, Шаландин, Бессарабов, Леонов, Зинченко, Черненко, Гакаев, Мироненко, Высоцкий, Соколов и многие другие. Прошло более семнадцати лет после описываемых сражений, поросли травой могилы павших за счастье и свободу Советской Родины. Пусть же эти страницы напомнят о битвах прошлого…

Дом Морганов, приведший к власти Франклина Рузвельта, мог послать доверенного прямо в Белый дом и в форме деликатнейшего совета продиктовать свою непреклонную волю. Ванденгейм, хотя и не был в числе официальных друзей и сторонников Рузвельта и даже состоял в рядах соперничающей с демократами республиканской партии, но он просто, без церемоний ломился к тому из советников президента, который казался ему подходящим для проведения той или иной комбинации. Положение же Рокфеллера не позволяло ему ни…

Когда в Сицилии он погружал свои войска на корабли, чтобы идти на Египет, его друзья полушутя и без особой зависти намекали, что ему предстоит свершить то, что не сумел свершить Наполеон. Что наконец-то нашелся полководец, который сумеет свершить то, что оказалось не под силу самому Бонапарту! Возможно, фельдмаршал действительно воспринимал бы их намеки как своеобразное предсказание, подбадривание или плохо скрываемую зависть. Но дело в том, что сицилийские шутники в генеральских эполетах прекрасно…

Мое личное участие в многочисленных сражениях — в битве под Москвой, в боях на Юго-Западном, Калининском и 1-м Прибалтийском фронтах и на Дальнем Востоке — дает основание со всей ответственностью сказать, что командиры и штабы всех степеней при подготовке и проведении боевых действий своих войск, как правило, делали все необходимое, чтобы иметь в своем распоряжении достоверные и достаточно полные сведения о противнике. В связи с этим вспоминается битва под Москвой. Генерал Рокоссовский, командовавший…