Юмор

— Удалить, — растерянно ответили ему. — О'кей. Начинаю удаление. Стоп! Это не гланды, это веки. Оставить? — Оставить! — закричали со всех сторон. — Оставляю. Обнаружен орган — глаза. — A-a-a!!! — торжествующе провозгласили упыри. — Глаз не может быть использован для прямого доступа из-за конфликта с органом веки. Удалить глаза? Оставить? — Оставить! — О'кей. Поднять веки? — Да! — Ошибка. Попробовать ещё раз? — Да! — Ошибка. Попробовать ещё раз? — Да! — Ошибка. Попробовать…

Постовой . Господи! Где у вас лево? Водитель . Вот у меня лево. Вот левая рука, вот правая! А у вас? Постовой . Тьфу! Хорошо, вон идет прохожий, спросим у него. Слава богу, у нас не все идиоты. Товарищ! Ответьте: какая рука левая, какая правая? Прохожий (вытягиваясь по стойке «смирно»). Виноватый! Постовой . Я не спрашиваю вашу фамилию. Какая рука левая, какая правая? Прохожий . Первый раз слышу. Постовой . Не иначе в сумасшедшем доме день открытых дверей. Какая ваша левая рука…

Штирлиц отпил из кружки большой глоток пива, поковырялся вилкой в банке тушенки и пристальным взором оглядел окружающую действительность разлагающейся Германии, изредка задерживая взгляд на некоторых выдающихся подробностях снующих между столиками официанток. – Какие сволочи эти русские, – неожиданно для всех сказал молоденький лейтенантик, – я бы их всех ставил через одного и стрелял по очереди. В помещении воцарилась тишина. Все посмотрели на Штирлица. Штирлиц выплюнул кусок тушенки, встал, и,…

– Нельзя. Демократия, мать ее… – Кстати, вчера анекдот в Верховном Совете рассказали. Идет, значит, Штирлиц по рейхсканцелярии… – А чем сейчас занимается товарищ Штирлиц? – перебил собеседника генерал. – Он еще жив, как думаешь? – Говорят, жив. – Наверно, совсем старик уже, – вздохнул вице-президент. – Как нам его не хватало в Афгане, одному Би-Би-Си известно! Вот ему бы поручить разыскать партийные миллионы… И генерал задумчиво уставился в окно. А за окном проносились кооперативные палатки…

– Ну притяните. – У вас есть свидетели? – Я – свидетельнца, – сказала Ниночка. – Нет, вы – потерпевшая. Но, если не было свидетелей, то, может быть, есть у вас следы насилия? – Конечно, есть. Он произвел надо мной гнусное насилие. Схватил за руку. Наверное, там теперь синяк. Адвокат Язычников задумчиво посмотрел на пышную Ниночкину грудь, на красивые губы и розовые щеки, по одной из которых катилась слезинка. – Покажите руку,– сказал адвокат. – Вот тут, под кофточкой. …

— Да ведь она прелестна, — думал Бондарев, оглядывая ее. — Хорошо бы увезти ее в Питер… Фурор бы… Пили много, но никто, кроме хилого маленького Стамякина, не пьянел. Инспектор Хромов, сидевший сбоку Бондарева, бросал на него восторженные взгляды и все подстерегал удобный случай, чтобы вступить в разговор. Подстерег. И спросил робко, тронув литератора за рукав: — Как вам приходят в голову разные темы? Я бы думал, думал и целый век ничего не придумал! — Профессиональная привычка, — благодушно ответил…

Зло взяло королеву. – Ты, швабра с ручкой! Нашел чем прельщать… Не про тебя каша варена! Ступай на помойку с опаленной курицы перья обсоси. Домовой зубом скрипнул, смолчал и сиганул за портьеру, как мышь в подполье в сонную ночь. Наглоталась королева кашки, расстегнула аграмантовые пуговки, чтобы шов не треснул, ежели вздохнет. Хлопнула в белые ладоши. Постельные девушки свое дело знают: через ручки-ножки гардероб ейный постянули, ночной гарнитур сквозь голову вздели. Стеганое соболье одеяльце…

– Так что же произошло? – спросил я наконец. Он вернулся к действительности. – О, ничего особенного! – сказал он. – Ей пришлось ненадолго уехать из Лондона, и на это время она поручила моим заботам свою любимую канарейку. – Но вы-то здесь ни при чем, – не унимался я. – Да, пожалуй, – согласился он. – Однако это породило охлаждение, которым кое-кто не замедлил воспользоваться. Я уж ей и свою кошку взамен предлагал, – добавил он больше для себя, чем для меня. Мы сидели и молча курили. Я чувствовал,…

Джон Ингерфилд, хозяин салотопенного завода, Лавандовая верфь, Лаймхаус, происходит из скупого, практичного рода. Первый представитель этого рода, которого взор Истории, проникая сквозь густой туман минувших столетий, способен различить сколько-нибудь отчетливо, – длинноволосый, загорелый в морских странствиях человек, которого люди зовут по-разному, Инге или Унгер. Дикое Северное море пришлось ему пересечь, чтобы добраться сюда. История повествует о том, как вместе с небольшим отрядом свирепых воинов…

По возвращении в базу лейтенанта арестовали — по недоразумению — так как его лодка ушла в полигон стрелять торпедой, а он числился в «нетях». По совету ушлых старших товарищей, молодой права качать сразу не стал, а, сноровисто оформив документы и оделив спиртом гауптвахтенного мичмана, достойно отдохнул дома, посещая магазин строго в партикулярном платье. А лодка через несколько дней вернулась. По какой-то уже не важной причине торпедой стрельнуть не получилось — стреляли пузырем. Лейтенант-сиделец…

Часть первая 1. Вялотекущая эзотерия и прочие мульки Эзотерия — чума двадцатого века, ни с каким СПИДом не сравнить. Потому что СПИД передается только через кровь, а эзотерия через все подряд. Вчера еще был чувак как чувак, водку пил, траву курил, по сексу прикалывался, а сегодня зашел к нему, так он уже мяса не ест, вина не пьет и медитирует, медитирует, медитирует. Вот такие, бля, вареники. И у кого заразился, не поймешь — вроде тусовка вся здоровая, ни одного эзотерика на квадратный километр,…

Джатака о деревянном бодхисаттве Однажды сидит Джа-будда под своим деревом и проводит очередной инструктаж по технике преодоления желаний. Тут прибегает к нему любимый ученик Ананда, отводит его за дерево и что-то долго и взолнованно ему на ухо шепчет. Джа-будда слушает и головой кивает, а после возвращается к ученикам и говорит: Братки! Вот Ананда только что мне сказал, что появился тут неподалеку один учитель из северных земель, который говорит: Делай, что ты желаешь – таков да будет весь Закон.…

— Я пришел… — смущенно заикаясь, начал Какони, поблагодарить за то удовольствие, которое мне доставила ваша музыка в прошлое воскресенье, когда вы играли в деревенском трактире. Я был просто восхищен! Уж поверьте мне сударыня, в Пеште я не слыхивал ничего подобного. Ваше выступление меня захватило… — У вас красивая булавка, — ответила Йока, вытаскивая ее из галстука Какони. — Я принес булавку вам в подарок за ваше воистину художественное выступление, — снова смущенно залепетал Какони, удивленный…

– Выпьем? – Виктор спрашивает всех и никого. – Выпьем! – Мила соглашается раньше всех. – Пиво откройте кто-нибудь. – А где открывалка? – Я вопросительно смотрю на Гизо. – У тебя в номере есть открывалка? – Была где-то, потерял, – отвечает Гизо и сразу переводит взгляд на Натана. Гизо любит говорить с Натаном. Все любят говорить с Натаном. Натан много знает и даже как-то написал небольшую статью в журнал «Наука и религия», в которой с блеском опроверг Библию. – Нет открывалки! – говорю я…

– Ладно, успеешь, – сказал он, разминая сигарету. – С фильтром нет? – С фильтром нет! – рассерженно произнес я. – До свидания! – Да постой ты! – сказал он и положил мне руку на плечо. Его рука была непомерно тяжела; очевидно, поэтому у меня слегка дрогнули колени. – Я вообще-то больной, – сказал он, глядя мне прямо в глаза. – В психдиспансере на учете состою. У меня припадки бывают! Я человека убить могу, а мне за это путевку в санаторий дадут. – Нне понимаю, зачем вы все это мне рассказываете? –…

— Теперь все ясно, — сказал лентяй, — можно идти назад. Это какой-то пищевой трест. Разработка вопросов брынзы и других молочнодиетических продуктов. — А почему оно называется Клооп? — придирчиво спросил зевака. На это лентяй ответить не смог. Друзья хотели было расспросить обо всем швейцариху, но, не дождавшись ее, пошли наверх. Стены лестничной клетки были почти сплошь заклеены рукописными, рисованными и напечатанными на машинке объявлениями, приказами, выписками из протоколов, а также различного…

— Без публисити нет просперити. В это время каравеллы уже входили в гавань. Осень в этих широтах была прекрасная. Светило солнце, и чайка кружилась за кормой. Глубоко взволнованный, Колумб вступил на новую землю, держа в одной руке скромный пакетик с бусами, которые он собирался выгодно сменять на золото и слоновую кость, а в другой — громадный испанский флаг. Но куда бы он ни посмотрел, нигде не было видно земли, почвы, травы, деревьев, к которым он привык в старой, спокойной Европе. Всюду были…

Пыхнув папироской, Филюрин отошел от равнодушного продавца и, пересекая вымощенную квадратными плитами площадь, очутился в освежающей тени конной статуи Тимирязева. Великий агроном и профессор ботаники скакал на чугунном коне, простерши впереди правую руку с зажатым в ней корнеплодом. Четырехугольная с кистью шапочка доктора Оксфордского университета косо и лихо сидела на почетной голове ученого. Многопудовая мантия падала с плеч крупными складками. Конь, мощно стянутый поводьями, дирижировал занесенными…

(Примечание. В рукописи завод назван, но я предпочитаю никого и ничего не называть. Как-никак рукопись анонимная.) Директор, приятный блондин средних лет, был любезен, обещал кузов заменить – минута счастья! "Через недельку позвоню вам, пригоните машину, а мы уж все подготовим, старый кузов снимем, новый поставим, как вам это?" Я ответил радостной улыбкой. Улыбался и директор. Славный такой блондин, живые серые глаза, левый иногда косит – возьмет вдруг и отъедет в сторону... Через…

Что же дальше? Аплодисменты, конечно, переходящие в овацию. Статьи. Речи. Возможно, даже киноочерки. Вот, скажем, такая сценка из новой, благородной жизни парикмахерской. Какой-то легкомысленный клиент пытается, минуя кассу, сунуть что-то в карман парикмахера. Крупным планом: лицо парикмахера, выражающее сильное душевное волнение и борьбу с собой. Секунда колебания. Взгляд, брошенный вбок, на стену, где в красивой рамочке висит обязательство. Крупным планом пункт обязательства: "Не допускать".…